Когда планете надоедает, она наносит свой удар – хищники сбегаются к месту работ и атакуют рабочих, а корни деревьев, что остались целы, вонзаются в технику и пилотов. Раньше это обращало противника в бегство – перепуганный люд, бросая инструменты и раненых, убегал на ближайший КПП и долго не возвращался. Но люди быстро нашли решение, и теперь хищников встречают плазменным огнём, а особо больших монстров крошат крупнокалиберные пулемёты и автоматические пушки, расположенные в башнях бронетранспортёров; корни тоже получают отпор – инженерные экзокостюмы разрывают их, практически не напрягая серворуки, а если начинаются проблемы, пускают в ход цепные топоры и всё те же плазменные резаки, правда, большего размера.

Техногенная волна прокатывается по Эгиде, со временем поглощая её ресурсы. Возникают шахты, лесопилки, военные базы – флора и фауна, которую люди окрестили агрессивной, прекрасно подходила для подготовки солдат Колониальной Пехоты. Заканчивали обучение не все – какой-то процент курсантов терялся в дремучих лесах осаждённого мира.

Лишь недавно дожди на Эгиде стали частым событием.

Подобно убитой горем матери планета плачет. Поднимающийся ветер, всплески воды, настороженный шелест листвы, протяжный вой диких животных, грохот падающих деревьев, гул моторов, хор сотен напевающих марш глоток, кричащих сержантов, скрежет металла – всё это собирается в единый шум, в единый реквием по Эгиде.

Но даже пробыв на планете четыре сотни лет, люди не знали всего о ней. По ту сторону росли народы, о которых они даже не подозревали. И эти народы были неразрывны с планетой.

Ведь они были созданы в одно время.

Теперь эти народы, сами того не ведая, присоединились к войне, начатой не ими. Но теперь они либо победят, либо умрут.

И один народ уже пал.

Гроам'риангормиаронот отдали свою кровь и жизни – люди, узнав о новой угрозе, взялись за неё основательно. Роковой авианалёт убил не всех.

И пошедшим за Грумзой повезло, что они умерли быстро.

Ежедневно с базы «Алтис» поднимались звенья бомбардировщиков. Нагруженные разрывными и зажигательными бомбами, они оставляли полосы смерти и пустоты. На земле не отставали – моторизованные колонны патрулировали на всём протяжении дорог, тянущихся на километры, а при обнаружении связанных с гроамами следов – устремлялись в погоню.

Эгида плачет.

И её плачу не суждено закончиться даже тогда, когда Реквием закончит играть.

***

ЦЕЛЬ УНИЧТОЖЕНА

Чёрный дым вздымался в воздух, чтобы исчезнуть среди туч. Мелкие капли дождя падали на холодный металл и тела, которые то прятались в недрах транспорта, то вылезали обратно, нагруженные ящиками и бронёй.

Небольшое плато, на котором не очень мягко приземлилась пара УДОТ-ов Колониальной Пехоты, медленно преобразовывалось в укреплённый лагерь. Уцелевшие инженеры, управляя небольшими дронами и менее образованными подчинёнными, монтировали быстровозводимые баррикады. Пара операторов тяжёлого вооружения занималась своим делом: один выкорчёвывал с платформы автоматическую пушку, аккуратно снимая ненужные детали и стараясь ничего не сломать, а другой устанавливал на баррикаду кронштейн для шестиствольного пулемёта, работающего на ускорителе масс. Пехотинец, приставленный к оператору вторым номером, выносил из УДОТ-а ящики, в которых покоились ленты с десятимиллиметровыми патронами. Малый калибр компенсировался скоростью полёта и пробивной способностью. А учитывая, что в минуту станковый пулемёт «Плевака» извергал тысячу двести снарядов, противнику не оставляли и шанса на выживание.

Несколько солдат, переставшие различать пот и капли дождя, настойчиво вонзали лопаты в землю. Их руками создавались будущие окопы, ведь на всех солдат баррикад не хватит, да и не славились они большой надёжностью. Плазмеры болтались на их спинах, бряцая о бронежилеты. Чуть кряхтя, бойцы сбрасывали землю в мешки.

Другие занимались разрешённым вандализмом – разбирали и ломали внутреннее убранство упавших транспортов. Выносили сидячие места и ненужные переборки, устанавливали необходимое. Сапоги с окованным носком то и дело топтали по опущенной аппарели. Какой-то умник смог сохранить армейские трафареты и старательно наносил изображение на борта. Два белых креста в квадратных скобках возникли на одном из УДОТ-ов, а рядом – надпись «Медпункт».

Мужчина в офицерской форме и скособоченной фуражке следил за процессом, обходя своих людей и давая советы. Левая рука была перебинтована и, закреплённая в согнутом положении, не особо мешала. За пояс были повешены белые перчатки, порванные и пыльные.

На груди позвякивали две медали.

Лейтенант Шим глянул на небо – серое и мутное. Такое небо он встречал раньше на многих мирах. Лишь иногда ему умудрялось видеть яркое, девственно чистое полотно, подобно тому, что было на Эгиде.

– Когда этот дурацкий дождь закончится? – бросил он в воздух, зная, что никто не ответит. Подойдя к сержанту, что вглядывался в бинокль, лейтенант задал вопрос:

– Сержант Тейлор, видите что-нибудь?

– Никак нет, лейтенант. Тихо как в казарме. – отпрянув от линз оптического прибора, чернокожий скрестил руки на груди и столкнулся взглядом с командиром. – Претензии, приказы, сэр?

– Да. Снарядите двух человек, поставьте на резервный канал связи и отправьте на разведку. Я хочу понимать, куда мы попали и далеко ли до союзников.

– Есть, сэр.

Развернувшись, Шим пошёл в сторону медпункта, и разобрал бормотание Джейкоба: «А есть ли ещё у нас тут союзники?..». Покачав головой, лейтенант решил не обращать на это внимание. Сержант Тейлор же нажал на кнопку на рации, и назвал две фамилии.

Мимо лейтенанта пробежали двое – похоже, Джейкоб решил уменьшить количество рабочих рук именно на обустройстве медпункта. На ходу исполнив воинское приветствие, бойцы побежали дальше.

«Совсем юнцы, только из учебки.» – пронеслось в голове у Шима. – «Прямо как специалист Данлоп. К слову, где он? Надо будет отыскать свой чёртов планшет и пробить в базе данных, на каком транспорте он летел. Интересно, уцелел ли? Уж слишком он похож на меня в начале службы. Такой же неправильный.»

Зайдя по опущенной аппарели в медпункт, лейтенант скептически оглядел пространство.

Всё, что можно было вырвать из УДОТ-а, благополучно вырвали, оставив только пару сидячих мест на входе. Повреждённые места и выпирающий металл без сожаления резали плазменными резаками, а дыры старательно заваривали прямыми листами. Это делало стены и потолок слегка выпуклыми. Один из солдат старательно изготавливал койки, а другой – ломал то, что не нужно. Всем этим руководил медик, срывая горло на тех, кто что-то делал не так.

– Придурки! Ящик с инструментами сюда! А шкаф с медикаментами в тот угол, иначе не удержится! Идиот, ты нахрена уголки с внешней стороны приварил?! Как я туда человека положу?! Срывай к чёртовой матери и переделывай! Да не всю койку, плять, а уголки! И мне плевать что это дольше и муторней! Сам виноват!

– Я гляжу, всё идёт неплохо.

– Экхм… – замялся медик, не ожидавший увидеть лейтенанта за своей спиной. – Кхм… Э… Так точно, сэр. Всё идет… Ну… Сойдёт. Просто бойцы обделены умом.

– Следите за тем, что они делают, вы за них в ответе. Много вам ещё времени на обустройство надо?

– Часа два, сэр, доделать общие работы, обустроить, перетащить медикаменты и расположиться. После этого медпункт будет готов к работе.

– Рад слышать. Работайте, Дос. Нам нужен этот медпункт. – с этими словами Шим повернулся к выходу и спустился по аппарели. Вздохнув, он нашёл пустой и никому не нужный ящик, и присел. Стянул с головы фуражку, взявшись за козырёк, и утёр капли дождя со лба рукавом. Не то чтобы в этом было много смысловой нагрузки, но что сделано, то сделано.

Чей-то голос разрезал воздух:

– Атака! На баррикады!

Инстинктивно положив руку на рукоять бластера, лейтенант вскочил. Вытащив «Подонка» из кобуры, Шим побежал к бойцам и начал руководить обороной: