Многие десятки заболоченных километров превращаются в торф, а затем в плодородные земли.

А что хранит народная память?

Хорошо найти в селе двух-трех старых дедов. К ним, правда, нужен подход.

В деревне Волошня на Желче опустился однажды вертолет. При посадке мощной струей воздуха от мотора он разметал стог сена и до смерти испугал мирное стадо.

Из кабины вышла Таня Тюлина и, не теряя времени, строго обратилась к сбежавшимся людям:

— Ну, показывайте, где у вас тут был древний волок.

Растерявшиеся жители клятвенно уверяли, что никакого волока у них не было и сейчас этим тоже никто из них не занимается.

К деду надо подсесть, поговорить о погоде и о видах на урожай. Надо рассказать о себе и целях путешествия, затем можно свести разговор на историческую тему и обязательно самому рассказать что-нибудь интересное. Тогда и дед, собравшись с мыслями, вспомнит то, что в далекие годы «старики сказывали».

И пойдут, пойдут неторопливые рассказы… Их надо хорошо запомнить, но записывать тут же никак нельзя. При виде бумаги и карандаша дед или совсем прекращает рассказ — «как бы чего не вышло», или живая, образная доселе речь его станет какой-то чужой, наполненной новыми, не то книжными, не то канцелярскими, слышанными им от районных ораторов выражениями. Так иногда застывают люди перед нацеленным на них фотоаппаратом. Деда запись его слов волнует, беспокоит, отвлекает.

А деды многое знают…

Вспоминается рассказ деда с Кироновой Горки на той же Вердуге.

— Да, Александр точно ходил по нашей реке. Но он больше по Курейке ходил, вы туда лучше пойдите. Да мы и сами недавно еще, лет двести-триста тому назад, кому в Новгород надо было, по Курейке ходили, а там в Ситню, в Шелонь, в Ильмень-озеро, тут уж до Новгорода рукой подать.

«Мы» — это, конечно, не он и не его соседи лет двести-триста тому назад ходили, а жители его села. На вопрос, откуда он знает об Александре, отвечает:

— А нам деды сказывали, а им ихние деды.

И действительно, в век лучины, в век безграмотности рассказы дедов с великим вниманием слушались в долгие зимние вечера. Рассказывались они неоднократно: не так и много было рассказов этих, запоминались и передавались дальше следующим внукам.

Теперь культура. Поголовная грамотность. Газеты, книги, кино, радио. Жизнь стала интересной, насыщенной, содержательной. Предания дедов больше не слушают: они такие далекие, несовременные…

И рассказы дедов умирают вместе с дедами. Если в течение самых ближайших лет не собрать исторический фольклор, не записать «преданья старины глубокой», то ценнейшие сведения, факты, объяснения событий и явлений безвозвратно пропадут для будущих исследователей.

Есть, правда, и еще прочно живущие в памяти народа не предания, а отдельные слова. Это географические названия. Иногда по ним можно узнать, кто здесь жил, чем занимался.

Порой эти названия бывают и непонятны собирающим их, но, если их передать ученым-топонимистам, они в сочетании с другими находками вдруг могут осветить события глубокой древности, доселе неведомые людям.

Ежедневно мы употребляем разные географические названия, по значению своему нам непонятные. Иногда это слова не существующих ныне и неизвестных нам древних языков.

Сколько не придумывали объяснений названию реки и от нее городу «Москва»! Но чем больше разных толкований, тем все меньший процент вероятности правильного объяснения…

И все же собирать названия надо. Надо записывать точное звучание слова с обязательным указанием ударения. Пусть даже и хочется грамотности ради «подправить» слово — нельзя.

Услышал, к примеру, название Псков — пиши так, как слышится: не Псков, а БСКОФ!

Такие простые слова, как Волошóво и Перéволока, Большой Волочок и Волошня, легко самому объяснить, но порой приходится прибегать к словарям. Если и это не поможет — пусть разбираются ученые.

Был в походе такой случай.

Обследовали водораздел между рекой Городонькой, притоком Плюссы, и системой озер Врево — Череменецкое, связанных с Лугой. Географическое расположение рек допускало возможность волока. Большое число курганных групп свидетельствовало о древней заселенности края. Два древних городища на противоположных скатах водораздела в селе Городец и деревне Городище — древние укрепленные пункты, контролировавшие водный путь.

И вот на водоразделе обнаружено селение Крени. Путешествие на байдарках в отличие от пешего позволяет таскать с собой тяжелые, но необходимые вещи. И юные исследователи везли с собой весящий несколько килограммов четырехтомник В. Даля.

— «Крени (женское, архитектурное) — сани, дровни, салазки».

Ничего не говорит. Собираются закрыть словарь, но вдруг из-за плеча кто-то требует:

— А крень, крень что такое?

Читают:

— «Крень (женское, архитектурное) — полоз».

Ну понятно: крени — сани, а крень — полоз от саней. Но вот еще:

— «Крень, на севере, — фальшкиль, или подбойный брус, подбиваемый под днище судна для переволакивания его через льдины, торосы».

Это подходит! Новгородцы-путешественники могли привезти с севера это слово, могли дать его в название селению, жители которого помогали при волоке — подбивали крени к судам новгородцев.

Срочно обследуем местность. Скат к востоку от Креней в сторону системы озер зарос лиственным лесом. В нем дорога идет по просеке в широтном направлении запад — восток. Она никогда не прогревается полуденным южным солнцем. Группа шла в засушливое лето, везде песок и пыль, а на просеке мокрая глина, грязь. Если под легкие ушкуи новгородцев подвести крени, то можно, даже не смачивая почвы, легко тащить суда. И притом гораздо быстрее, чем на катках.

Сообщаем о своей находке Караеву и вскоре получаем ответ:

«По поводу Крени — я в восторге от вашего сообщения. Это не только косвенное подтверждение возможного волока, но и объяснение того, каким способом новгородцы волочили суда. До сих пор считалось, что это делали на катках, а ваша находка хоть и малое, но новое открытие».

Волок давно не существует. Кренями не пользуются. Жители села даже слова такого не знают — «крень», не понимают его значения.

А хрупкое слово пережило века и звучит в названии селения.

Движение по торфяному массиву было очень тяжелым. Канавы еще не готовы: местами использовали русло Вердуги, местами тащили байдарки по жидкому торфу канав, а где и на себе.

Передвигаться пришлось главным образом на бечеве. «Бурлаки» же могли двигаться только по отвалам земли вдоль канав — единственному сухому месту.

^{По дренажной канаве.}

Если добавить к этому дым от горящего торфа, ясно, что «болотный туризм» — вещь не сладкая.

Но везде возможны находки. В селении Стаи отряд получил сведения об урочище Мостище.

По преданию, Александр Невский приказал построить здесь дубовый мост для переправы войска через Вердугу и на правом ее берегу дрался с врагом. И летописи подтверждают предания: князья, идущие в по ход, приказывали: «Сбирайте войска, мостите мосты».

Дубы в этих местах сейчас не растут, но в дренажных канавах находят огромные дубовые карчи.

На том месте, где по указанию жителей была битва, стоят два больших кургана. Один из них частично разрыт.

Копал местный учитель. Нашел меч и «каску со стрелкой» — возможно, русский шлем. Находки эти хранились в школе, но при немцах школу сожгли, а вещи пропали.

Мост, вероятно, здесь строился спешно, на один раз — для перехода войска. В таком случае не было времени строить высокий сложный мост. А более простой, низкий, мешал бы судоходству на реке. Для судоходной реки факт постройки такого моста, очевидно, был столь необычным, что о нем помнит народ на протяжении семи веков, а место, где стоял мост, зовут и поныне Мостищем.