— Да, вероятно, так оно и было, — сказал внимательно слушавший Сорокин.

— Взгляните, Павел Александрович, на карту, — Караев указал на лежавшую у него на коленях карту-десятиверстку, — ведь за теми вон болотами протекает река Желча. Выходит, что Гора-Городище находится примерно посередине между Лахтинским заливом и низовьем Желчи. Она, следовательно, могла служить убежищем для всего населения между заливом и Желчой. Не так ли?

— Совершению верно. Эта гора — типичный образец городища-убежища для всего окрестного населения.

— Нам, кажется, удалось узнать, в каких условиях здесь, на «обидном месте», жили наши предки, подвергаясь постоянным нападениям ливонских рыцарей.

Часовая стрелка приближалась уже к шести часам, когда тронулись в обратный путь.

— А что, если нам заглянуть в деревню Мда? — предложил Раппопорт. — Было бы интересно посмотреть на нее.

— Давай действительно зайдем. Сколько тут будет километров, Анатолий Яковлевич?

— Километра три-четыре.

Примерно в километре от деревни Раппопорт приметил в стороне от дороги небольшие курганы. Это тоже был могильник. Погребение было раньше обширнее, но, как рассказали в деревне, большую часть курганов распахали.

^{Дорога на Мду.}

— Уже третий большой могильник в этих местах, — сказал Павел Александрович. — Заселенность края прямо удивительная.

— А чем это могло быть вызвано?

— Скрещением торговых путей и оживленным движением по ним купеческих судов, а зимой обозов. Это облегчало сбыт местным населением своей продукции: хлеба, кож, мехов, льна…

— Вот почему так дрались за «обидное место», — сказал Караев. — Ну что же, все становится яснее, когда посмотришь своими глазами.

Деревня Мда разместилась на возвышенной части берега. Добротные избы, в которых выросло не одно поколение рыбаков и пахарей, зелень старых яблоневых садов с кустами смородины и крыжовника.

— Копнуть бы здесь, так, верно, нетрудно бы найти культурный слой XII, а то и более ранних веков, — сказал, глядя на деревню, Георгий Николаевич.

— Выходит, что это предки нынешних колхозников городище-то строили, — сказал Кривенко.

— Да, скорее всего так и было.

Наступал вечер, когда все, изрядно уставшие и голодные, вернулись в Островцы.

Закат на небе еще багровел, на озеро уже легли вечерние тени. В наступившем сумраке темнела полоса берега, возвышалась вдали ершистая шапка Горы-Городища. Вот скрылись огоньки Островцев, Подолешья. Темный массив Подборовского рога заслонил Гору-Городище…

В этот теплый вечер не хотелось уходить с палубы, жаль было расставаться с исчезавшими в темноте таинственными берегами.

— Да, замечательный край. С суровым климатом, не очень плодородной землей, да к тому же и жизнь тут была беспокойной… Поэтому и деревни здесь выглядят совсем не так, как в глубинных, более спокойных областях страны. Нет на домах ни затейливых наличников, ни резных причелин. Все строго, сурово, скромно, очень разумно. И люди здесь выглядят иначе. Длинные, узкие, почти иконописные лица. Неторопливая речь, плавные, спокойные, уверенные движения.

— К тому же край неистощимых археологических находок, — добавил Павел Александрович.

Впереди показались острова. На светлом по-северному небе темнели облака. Наступила ночь.

Глава IX

ТАК ВОТ КАКОВ ВОРОНИЙ КАМЕНЬ!

— Вороньим-то почему тот камень прозвали? — Николай Ксенофонтович погладил свою изрядно тронутую сединой раскидистую бороду. — Известно почему. Высок камень-то был, над лесом выдавался. Так вороны на нем собираться любили. Особенно по вечерам целыми стаями над ним летали. Вот и название свое получил — Вороний Камень.

— А по мне, сдается, иначе дело было, — сказал Алексей Леонтьевич. — Еще мальчонкой я был, так от стариков слышал, что враги всегда с того берега, из-за озера, нападали на нас. И немецкие рыцари, и швед, и литва… Как злые вороны, налетали они сюда. Так вот и камень прозвали Вороньим, потому что тут, вокруг него, нападенья-то были.

Этот разговор происходил в июле 1959 года на борту все того же ГК-201.

Катер шел к острову Вороньему. На этот раз в экспедиции участвовала и Вера Сергеевна Кузнецова, геолог. Высокая, стройная, со слегка подернутыми сединой, гладко зачесанными волосами. Она приехала из Ленинграда через Гдов, чтобы по пути ознакомиться с восточным берегом Чудского озера и осмотреть выходы красновато-бурого песчаника на берегах реки Кунесть.

На Теплом же озере она видела лишь низкие полузатопленные берега, скрытые высокими зарослями тростника. Нигде не было даже намека на возможные выходы песчаника.

— Неказистые здесь места, откуда тут быть песчаникам?

— Это ничего не значит, — улыбнулась Вера Сергеевна. — Залегания песчаника не зависят от современного рельефа местности.

— А скажите, пожалуйста, почему эти места так заливает? Ведь что ни год, то больше.

— Это явление хорошо известно, — Вера Сергеевна повернула к собеседнику свое худощавое лицо с внимательными карими глазами. — В течение многих столетий происходит медленное поднятие северной части Прибалтики. Поэтому постепенно перемещаются воды Чудского озера и затопляют берега в его южной части. По той же причине и древняя Узмень превратилась в большое Теплое озеро. Да и теперь вода продолжает прибывать.

Вера Сергеевна вдруг увидела оставленный кем-то у входа в кубрик кусок песчаника.

— А это у вас откуда?

— Это? Да, кажется, вчера у Вороньего острова водолазы со дна подняли, — ответил механик.

— Как подняли? Кто поднял?

Оказалось, что это был кусок красновато-бурого среднедевонского песчаника, выходы которого ее как раз и интересовали. Его нашли в Больших Воротах у огорков, то есть там, где находится та самая плата, которую приняли за остаток Вороньего Камня.

Вера Сергеевна была очень взволнована.

— А вдруг огорки, которые мы собираемся обследовать, состоят из того же песчаника? Гидрологи говорили, что острова Вороний и Городецкий были одним островом и что там, где находятся эти огорки, была суша. Теперь надо выяснить, что это за огорки.

^{Вера Сергеевна Кузнецова.}

Тем временем катер вошел в Большие Ворота и стал на якорь у отмеченного вехой места.

Сразу же на дно отправились аквалангисты. Все с нетерпением ждали их возвращения.

Таня Тюлина оказалась самой нетерпеливой. Быстро скинув штормовый костюм, она прыгнула в воду.

— Песчаник! — крикнула она весело. — Совсем такой же! — Подплыв к катеру, она швырнула на палубу небольшой темный кусочек.

Сомнений не было: в Больших Воротах, к северо-западу от острова Вороньего, находился выход красно-бурых среднедевонских песчаников. Вслед за Тюлиной на поверхности показался аквалангист Кепкало. Ухватившись за спущенный с катера трап, он передал на борт катера еще кусок песчаника. Всех охватило радостное волнение — вот-вот окажется, что именно здесь и находится Вороний Камень.

Но это было только началом. Вера Сергеевна потребовала произвести подводную топосъемку. Работа заняла несколько дней. Гидрологи и аквалангисты работали с большим подъемом, забывая об обеде и отдыхе. Большую помощь им оказывала вся команда ГК-201.

— Теперь все становится ясным, — подытожила Вера Сергеевна. — В Больших Воротах действительно находится мощный выход среднедевонского песчаника. В далекие времена этот останец[11] мог быть огромным. Вернее всего, это был высокий холм с крутыми обрывистыми склонами, местами поросший кустарником и травой. Виденные мною выходы песчаника у Кунести достигают восьми метров, а на западном берегу Чудского озера, у деревни Калласт, высота песчаникового холма около двенадцати метров. Я предполагаю, что здешний выход коренного песчаника возвышался на двенадцать-пятнадцать метров и мог служить прекрасным ориентиром. А огромные гранитные валуны, подобные тому, который вы искали, встречаются только значительно севернее, например на Карельском перешейке.