Я обмякла в его руках, прекратив сопротивляться. Бессильно стукнула кулаком по его плечу — и тут же вцепилась в него, когда палуба внезапно накренилась под ногами. Ланс блеснул безумной улыбкой, в следующее мгновение скрывшейся под зубчатой чернотой подкожных узоров, и уверенно подхватил меня — словно ждал, что я вот-вот начну падать.

Яхта и не думала выпрямляться, все сильнее кренясь на правый борт. Крики гостей и матросни слились в пронзительный гомон — будто чаячий плач; и если на нижней палубе все было подчинено неоспоримой диктатуре капитана, то наверху мгновенно воцарилась бесконтрольная паника. Гостям, разумеется, выдавали спасательные жилеты. Но кто же станет надевать уродливый оранжевый поплавок поверх роскошного вечернего платья?..

Темная вода за бортом сворачивалась в широкий конус водоворота.

Яхта описала круг по самому краю, отчаянно урча двигателями и все пытаясь вырваться, — и вдруг безвольно скользнула вдоль течения к самой пучине, как какая-нибудь несознательная девица — в объятия морского чудища. Разгулявшаяся волна хлестнула по нижней палубе, щедро брызнула на верхнюю, будто намечая будущих жертв — и схлынула без добычи.

Пока без добычи.

— Да сделайте же что-нибудь! — отчаянно кричала какая-то женщина, цепляясь за привинченный к полу стол.

— Например?! — искренне возмутился ее спутник.

Ланс широко усмехнулся, не оборачиваясь — должно быть, слишком хорошо понимал, что его многоуровневая зубастая улыбочка гарантированно сподвигнет самых впечатлительных выброситься за борт. Но опасения за гостей с тонкой душевной организацией никак не помешали ему развернуть крылья и, перехватив меня поудобнее, взмыть над яхтой, на всех парах несущейся к бесславной кончине.

Сверху вид впечатлял еще больше: Ланс завис над самым центром водоворота. Воронка была гигантской. Равнодушные волны расписывали ее спиральными узорами, с безудержным ревом устремляясь вниз. Тримаран казался крошечным, будто игрушечным — белый росчерк на темной воде, готовый вот-вот слиться с морской пеной и бесследно исчезнуть.

А на горизонте блистала праздничными огнями Арвиаль, не ведающая горя…

— Ты что, собрался их всех бросить?! — пискнула я, прижавшись к нему. — Ланс, мы же не долетим до берега!

— За кого ты меня держишь? — проникновенно поинтересовался он — и сложил крылья, ринувшись в центр воронки.

Где в последний момент гибельным морским цветком раскрылись гигантские чернильно-черные щупальца…

Щупальца поймали нас до того, как мы достигли поверхности воды. Наверное, оно и к лучшему, потому что воздух в легких у меня закончился еще раньше, потраченный на безнадежный крик; но в тот момент я думала совершенно не о том.

Присоски на щупальцах были белыми, как морская пена, но на ощупь, увы, уступали ей по всем параметрам. Ланс болезненно поморщился, когда щупальце плотно обхватило его поперек спины, и яростно отмахнулся туманным крылом от второго, протянувшегося ко мне. Вырываться он не пытался — даже когда настойчивое щупальце стало тесно обвиваться вокруг его ног, плавно утягивая нас в центр водоворота. Отсюда вопли с яхты были почти не слышны — или там все застыли истуканами, глядя, как морское чудовище щупает их короля.

— Твое счастье, что сказки врали, — хрипло пробормотала я, судорожно цепляясь за его шею. — Будь это действительно каракатица, я тебя даже ненавидела бы не так сильно…

— Да ну? — непритворно удивился Ланс, снова отгоняя щупальце от моего бока.

— Угу, — подтвердила я, уткнувшись носом ему в шею. Кожа была соленой — не то от брызг, не то от выступившей испарины. — У каракатиц на присосках зубы.

Ланс дернулся, видимо, представив, чем бы ему грозили щупальца в этом случае, и еще раз — когда прародитель династии, так и не удостоив нас ни комментарием, ни полноценным появлением, плавно погрузил коронованного правнука по колено в воду.

— Холодная, — мрачно сообщил Ланс и коснулся губами моей макушки — тоже, должно быть, сырой и соленой. — Готовься.

…К этому подготовиться было невозможно. Нет, я честно задержала дыхание и зажмурилась, но, когда меня вдруг захлестнуло ледяной водой, вскрикнула от неожиданности и открыла глаза — и увидела только, как пузыри бездарно потраченного воздуха устремляются к темной поверхности. Я инстинктивно рванулась следом, но руки Ланса обернулись стальной ловушкой, крылья развернулись смертельным пологом, отрезая меня от спасения. Я забилась в его объятиях, чувствуя, как щупальца утаскивают нас все глубже и глубже, пока давление воды не стало совсем нестерпимым — еще хуже, чем боль в груди и глазах.

И я сделала то, что было неизбежно. Выдохнула, обмякла, смиряясь с невозможно дурацкой судьбой (зато хоть уши целы будут, пока до них не доберутся морские гады!) — и набрала полную грудь…

Воздуха.

Сырого, пропахшего водорослями, йодом и рыбой, но, несомненно, вполне пригодного для дыхания.

— Все, все, — тихо шептал мне на ухо морской гад, все так же нестерпимо тесно притискивая меня к себе, — все уже закончилось, моя королева.

Я рискнула открыть один глаз. Его тут же защипало от соли, и я снова зажмурилась, сгоняя морскую воду с ресниц, но еще успела увидеть, как чернильно-черное щупальце неохотно отползает, освобождая ноги Ланса.

Словом, уже ничто не мешало мне отвесить затрещину королю.

Ланс явно предпочел считать это знаком, что со мной все в порядке, и безжалостно сгрузил меня на пол. Увы, здесь было так скользко, что я едва не рухнула, в последний момент успев уцепиться за его мокрый рукав, и поспешила открыть глаза. А потом — закрыть рот.

Подводный грот, в который нас притащили, был очевидно природного происхождения: неровности стен и потолка, частично сглаженные раковинами вездесущих мидий, говорили сами за себя. А там, где моллюски закрепиться не сумели, варварски блестело золото, и мне решительно не хотелось думать, что же должно было случиться, чтобы под водой вдруг обвалился целый пласт драгоценного металла.

Не думать не получалось. Ответ на мой вопрос расслабленно восседал в центре грота на троне, выточенном, кажется, из цельной жемчужины. Но застыла я, как громом пораженная, вовсе не из-за ее размеров.

Наследие фейри оказалось неистребимым. Я смотрела — и как никогда жалела об отсутствии самого простого карандаша.

Вот откуда пошла эта форма скул и линия носа, будто вычерченная по линейке. Глаза, будто зачерпнувшие непроглядной черноты из самой глубокой морской расселины. Постановка головы и даже разворот плеч, удачно подчеркнутый темно-зеленой рубашкой… только вот ниже я старалась не смотреть.

Из-под мшисто-зеленой ткани расслабленно выглядывали длинные черные щупальца. Ниже пояса Тиггирн На-Мара был гигантским осьминогом.

Я поймала себя на том, что все-таки смотрю, как завороженная, на плавные движения влажно поблескивающих щупалец, не знавших покоя, и предаюсь нездоровым размышлениям о прекрасной принцессе, позарившейся на сына вот этого. Интересно, покойному княжичу больше повезло с анатомией, чем его властительному отцу, или историю рождения основателя династии Далеон-Тара лучше покрыть мраком и не вспоминать о ней ради сохранения собственной психики?

Впрочем, судя по тому, что княжич на поверхности таки не выжил…

Нет, я однозначно не хотела об этом думать.

— Подойди, — со смешком — точно прочитал мои мысли — велел морской покровитель. Ланс послушно шагнул вперед, одновременно задвигая меня себе за плечо — и был остановлен раздраженно-резким движением самого длинного щупальца. — Не ты!

Я почти физически ощутила, как он напрягся. Но все равно обошла его, не позволив прикоснуться, и остановилась перед нижней ступенью тронного возвышения, согнувшись в почтительном поклоне.

— Первая одаренная Временем за три сотни лет, — задумчиво, будто пробуя слова на вкус, протянул Тиггирн На-Мара и склонил голову к плечу. Чернильно-черные волосы переместились плавно, словно мы все еще были под водой. — И уже помечена. Какая жалость…