Это не конец, не смерть и не расправа. Но справедливостью здесь тоже не пахнет.

— У меня здесь останется сестренка, — тихо сказала я.

Талбот дернул щекой. Он-то еще лучше меня понимал, что Брианне тоже придется жить с таким же шрамом на душе. С осознанием: чтобы она могла освоить профессию по своему выбору, выйти замуж, может быть, даже родить детей, я своей свободой выбора пожертвовала.

Но обсуждать это с чужачкой Ар-Нарилль не горел желанием, а потому извлек из кармана куртки фотографию. Я ожидала увидеть очередное изображение Ланса анфас и даже не сразу поняла, что смотрю отнюдь не на него.

С фотографии едва заметно улыбалась совсем юная девушка сногсшибательной красоты. Нежное личико сердечком, лукавый изгиб бровей, чувственные пухлые губы — и все это меркло по сравнению с ее волосами. Длинными, густыми, чуть-чуть волнистыми — насыщенного янтарно-медового цвета, будто подсвеченного изнутри.

Восхищенный возглас, вырвавшийся у меня, был совершенно неуместен, но сдержаться оказалось выше моих сил.

— Медовый маг! — восторженно ахнула я. — Да все окрестные кондитерские передрались бы… погодите. Они что, уже передрались, поэтому вы здесь?

Коронер криво усмехнулся и ответил в типичной талботовской манере:

— Надо полагать, вы ее не встречали.

Я с сожалением покачала головой. Весть о появлении в Арвиали медового мага можно было бы продать немногим дешевле конкретного списка его счастливых заказчиков — так редко проявлялся подобный дар.

— Понятно. — Ар-Нарилль бросил фотографию на кофейный столик и пару секунд смотрел на нее с непередаваемой смесью раздражения и нескрываемого обожания на лице. — Госпожа Ар-Фалль… у меня есть сведения, что Памелу последний раз видели в компании небезызвестного Шустрого Ланса.

Шустрый Ланс с объявления о розыске улыбался с непрошибаемым оптимизмом человека, которому всегда везло на красавиц.

— Вот как, — невыразительно произнесла я и запоздало сделала круглые глаза. — Вы полагаете, он мог?..

— Я склоняюсь к версии, что она сбежала с ним, — таким же нейтрально-ровным голосом сообщил талбот.

— Погодите, — нахмурилась я, отвернувшись от возмутительно улыбающихся фотографий. — Вы же коронер. Почему вас интересует живой маг?

— Потому что Памела Ар-Нарилль — моя младшая сестра, — с безнадежной усталостью в голосе сознался коронер. — И если она действительно сбежала с этим шелликотовым вором, я ее сам прибью. Лави… госпожа Ар-Фалль… в вашей гостинице очень уютно и всегда полно посетителей. Должно быть, сюда стекается множество слухов…

Я откинулась на спинку дивана и честно прослушала оду «Веточке омелы» и ее очаровательной хозяйке. Талбот выбирал слова очень осторожно и вел себя куда вежливее, чем вначале: должно быть, за пределами своей компетенции чувствовал себя отнюдь не так уверенно, как пытался показать.

— Значит, вы здесь как частное лицо, — задумчиво протянула я, переждав шквал тонких намеков. — А что говорят консеквентеры?

— Они заведут дело не ранее, чем через трое суток после пропажи, если Памела не объявится за это время, — мрачно пробурчал талбот, сжав кулаки. — Но трое суток… у вас ведь тоже есть младшая сестра, вы же понимаете…

О да, я понимала. Увы, больше, чем хотела бы.

Во-первых, закрыть глаза на его беду мне не позволит совесть. Если бы Ланс не явился ко мне в поисках выхода на практикующего мага, не связанного с военными, я бы, может быть, и отмахнулась от поставленной задачи… но вот ведь он, искомый маг. Военным не нужны кондитеры.

Во-вторых, никаких денег за сведения с талбота брать нельзя. Хитрец неспроста сразу показал бляху: проболтайся я, что торгую информацией, — и вскоре здесь будет не протолкнуться от налоговых ревизоров, выискивающих неучтенный доход.

А в-третьих… я снова подняла взгляд, и очередная фотография Ланса анфас улыбнулась мне — шире некуда.

Он все равно нужен мне.

Заказ для сэра Селти так и не выполнен, и некого заслать в особняк герцогини Тар-Рендилль, чтобы выяснить, как она собирается декорировать залу к открытию сезона, и… и вообще…

Он ни слова не сказал мне, прежде чем продать шелликотов особняк на Шагреневой. Просто взял и ушел!

А талботы все так же заглядывают в «Веточку», как будто им тут медом намазано.

— Понимаю, — негромко сказала я Ар-Нариллю и успокаивающе коснулась кончиками пальцев его напряженной руки. — Я сделаю все возможное, господин коронер. Здесь действительно бывает много людей, возможно, кто-нибудь видел вашу сестру. Вы не могли бы оставить фотографию? Я поспрашиваю и сменщика попрошу, чтобы он разузнал, что сможет.

Талбот на мгновение застыл, уставившись на мои пальцы на своем кулаке — и, когда я уже неподдельно смутилась и убрала руку, поднял, наконец, глаза. Васильково-синие, ясные, освещенные шальной надеждой.

— Спасибо, госпожа Ар-Фалль. Я не останусь в долгу.

После ухода талбота я долго сидела перед пустым камином, откинувшись на спинку диванчика. Пропавшая Памела Ар-Нарилль обольстительно улыбалась мне со слегка помятой фотокарточки, будто подначивая: что, слабо? Не знаешь, с чего начать? Это он всегда искал для тебя. Это его ты посылала на такие задания. Что будешь делать теперь?

Я смотрела на эту невероятную красавицу и с трудом подавляла желание немедленно разжечь камин, использовав фотографию вместо растопки, потому что отчетливо понимала: найти Шустрого Ланса, когда он не хочет, чтобы его нашли, — задачка из разряда невозможных.

— Не дождешься, — процедила я сквозь зубы и решительно поднялась на ноги.

Первым делом следовало найти покупателя Синего особняка. Сделка купли-продажи здания, внесенного в реестр архитектурных памятников, не могла не привлечь внимание соответствующих служб. Ланс наверняка действовал через поверенного, но даже я не знала, кому бы он мог поручить разбираться со своим домом.

Значит, придется Томной Эве прошерстить длинный список своих поклонников. В конце концов, случайные люди в него не попадали. Неужели не отыщется никого из кадастровой палаты? А если вдруг это ничего не даст…

Я остановилась перед доской информации — той ее половиной, которую стабильно занимали листовки, рассылаемые управлением. Ланс отличился даже тут: только объявление о его розыске ограничивалось одним-единственным изображением анфас — и только он выглядел таким жизнерадостным, словно написанное внизу вознаграждение вот-вот само свалится ему в руки. Все остальные хмурились и скалились, будто предвосхищая реакцию на сообщение о необходимости отыскать Шустрого Ланса, когда тот залег на дно.

— Не ты, — задумчиво сказала я фотографии грустного усатого мужчины слегка за сорок, — не твой профиль. И не ты, ты у нас вроде по прослушке телефонных линий… а тебя вообще поймали… — одно из объявлений отправилось в мусорную корзину, освобождая место для нового.

После просмотра доски объявлений и недолгих раскопок в памяти я была вынуждена признать: кроме Томной Эвы, из моей сети информаторов никто и близко не смог бы подобраться к Лансу. Не говоря уже о том, что половина из них вообще сбывала мне информацию только благодаря протекции самого Ланса…

Я печально вздохнула, оставила письменные инструкции для Эвы и, дождавшись сменщика, вышла из гостиницы.

В Арвиали не так много заведений, не закрывающихся на сезон дождей. Жизнь здесь закипает, когда возвращается солнышко и теплый морской бриз. Тогда на мощеных улочках становится не протолкнуться от магазинчиков с сезонными товарами, рекламных щитов музеев и аквапарков, на каждом углу ловят доверчивых туристов экскурсоводы, а у извозчиков наступает золотая пора.

Сейчас, когда ливни становились все короче и теплее, но после каждого из них пляж кишел медузами, работали только те, чьи услуги требовались круглогодично и круглосуточно: маленький фруктовый базарчик на удаленной от прогулочной зоны площади, редкие пивнушки вроде той же «Бочки», куда заходили моряки, одно-единственное ателье на весь городок да пара лавок с хозяйственной мелочевкой. «Веточку омелы» спасала только почасовая оплата и дурная, но громкая слава — иначе и мне бы приходилось закрывать гостиницу на три месяца в году.