— Я обязан доложить герцогине Тар-Рендилль, — напряженно напомнил Марк. — Больше никто не узнает, даю слово.

Ланс помедлил, что-то прикидывая, и бессознательно протянул ко мне руку. Из-под рукава на меня скалились черные акульи челюсти, и я скользнула пальцами по тыльной стороне его ладони, загоняя узор выше к локтю.

— Хорошо, — сказал, наконец, будущий король. — Я пойду с тобой. Есть кое-что, что мне нужно обсудить с герцогиней лично. А до тех пор… Лави, не прекращай меня искать. Шепни агентуре Керен, что у короля есть бастард, но ты не знаешь, кто это. Мне нужны слухи. Ими, конечно, следовало бы заняться, пока был жив Его Величество, но вот парадокс: тогда они и не требовались… но так, по крайней мере, будут меньше вопить, что я присвоил себе чужую родословную. Пойдем, Марк. Я проведу тебя к герцогине коротким путем.

Марк невольно посмотрел на то место, куда Ланс шагнул из тайника, и на глазах побледнел. Должно быть, тоже заметил на полу тень, которую нечему было отбрасывать, и догадался, о каком коротком пути идет речь.

— Подожди, — я поймала Ланса за запястье, не позволив ему сразу увлечь Марка под Холмы, чтобы срезать путь. — То заклинание, которое отказался плести Витор… оно готово?

Ланс коротко сверкнул невеселой улыбкой, молча прижал к губам мою ладонь — и шагнул в тень, схватив за шкирку позеленевшего эмиссара герцогини.

И, разумеется, так и не ответил.

Нервы сделали свое дело: я проснулась на рассвете, среагировав не то на одинокий солнечный лучик, прокравшийся за шторы, не то на непривычный запах в комнате. Открыв глаза, вздрогнула: на прикроватной тумбочке вместо разбитой вазы высилась стопка книг. Рядом, в углу, оказалась еще одна — вдвое выше. Экслибрис на форзаце я опознала с первой же попытки.

Личная библиотека вдовствующей герцогини Тар-Рендилль.

Ланс спал на второй половине кровати, прямо поверх простыней, — так близко ко мне, как только можно, но не прикасаясь, не притягивая к себе. Между бровей залегла тень — странно густая, темная, как те, что двумя косыми чертами пересекали его спину. Опущенные уголки рта, чистейшее золото непривычно отросших волос, плотно сжатые губы — он казался старше. Я протянула было руку к его щеке, но остановилась.

Кажется, он не спал очень давно. Не будить же его на рассвете только потому, что самой не спится?

Вместо этого я обернулась, чтобы окинуть взглядом книги, и прижала пальцы к губам.

Своды законов, основы экономики и политологии, география, этикет, бухгалтерский учет, делопроизводство… все то, что законный наследник начинал осваивать с младых ногтей. Принцы учились минимум до двадцати лет — а то и дольше, если король считал их не готовыми к ответственности, которая их ждала. Этот объем знаний невозможно было наверстать за те крохи времени, что оставались у Ланса до коронации.

Но он не был бы собой, если бы не попытался.

Ко второй стопке я побоялась даже приближаться. Иностранные языки, основы психологии, культура и обычаи соседних стран… только в самом низу лежала тонкая черная книжица безо всяких опознавательных надписей. Нахмурившись, я принялась потихоньку перекладывать учебники, чтобы добраться до нее без лишнего шума.

На обложке действительно ничего не было написано. Но ее знакомая чернота — такая же, как у подкожных узоров Ланса — заставила меня вцепиться в книжицу намертво.

Я осторожно тронула шторы, пропустив чуть больше света в комнату, и вернулась на кровать, не выпуская свою добычу.

Разворот форзаца распахнулся теневыми крыльями — до того достоверно, что я едва не выронила книгу. Скупое графическое изображение на следующей странице было куда проще, но взгляд притягивало куда надежней.

Обнаженная мужская фигура, расписанная геометрически четким узором: прямые линии вдоль каждого мускула, широкая черная лента вдоль позвоночника, асимметричные треугольники на спине — точно в том месте, откуда разворачивались крылья. Острые зубцы чернильного узора на самой границе — там, где тело фейри словно переплавлялось, чтобы позволить своему хозяину притворяться человеком: на предплечьях, чуть ниже середины икр и по линии ключиц.

То, что я регулярно видела этот узор вживую, ничуть не умаляло его мистичности и чуждости. Словно тени обрели свою волю и силу, а потом отчего-то решили вселиться в человеческое тело…

История королевской династии. Вот о чем была эта книга.

Я знала только упрощенный вариант, который в народе рассказывали, как детскую сказку: про прекрасную принцессу, чей отец погиб в борьбе с распоясавшимися фейри, и младшего сына морского князя-покровителя. Девушка пришла к морю, чтобы развеять над ним прах покойного короля, и осталась у воды, оплакивая его. Принц фейри увидел ее и, как положено в сказке, совершил сказочную дурость: повелся на симпатичное личико, вдрызг разругался со своим отцом и удрал на сушу, чтобы жениться на принцессе. Как и положено в сказке, она совершила ответную дурость: согласилась.

Но фейри был куда ближе к каракатицам, чем к людям, и на суше вскоре умер. Принцесса не смогла жить без него. Единственным плюсом во всей этой истории о сомнительной любви к морским гадам был их единственный сын.

Невинный ребенок растрогал морского князя-покровителя, и он вырастил его и обучил всему, что должен знать наследник. Как морской фейри выяснял, какие науки требуется изучить человеческому королю, сказка традиционно умалчивала, но этих знаний хватило, чтобы маленький принц сумел развязать большую войну, оттяпать себе изрядный кусок побережья и — не иначе из горячей благодарности дедушке — изгнать с него всех фейри под Холмы, дабы защитить от них людей. Когда волшебный народец начал вымирать от голода, принц соизволил вспомнить о своих корнях и позволил фейри договориться с людьми — одаривать их магией в обмен на две трети жизни первенца. Магия же стала основой благополучия королевства, позволив ему незыблемо стоять до сих пор.

Автор книги не рискнул отступить от общеизвестной версии, но начал с краткой биографической справки, разрушившей образ прекрасной принцессы на корню. Невинные нежные девочки не держат под своим изящным каблучком половину хунты Далеон-Тара, не затыкают за пояс ровесников на охоте и даже казначея на воровстве не ловят. Прекрасным принцессам положено сидеть у окошка и вышивать цветочки золотой иглой.

А созданный автором книжицы образ вселял подозрения, что возлюбленного фейри Ее Высочество лично загарпунила и тут же отволокла за шкирку прямиком к алтарю, не соизволив даже лекаря позвать. Потому-то княжич и погиб так рано…

Правда, эта версия не объясняла, почему не выжила сама принцесса. Тяжелые роды или месть опечаленного князя-покровителя? Как бы то ни было, основатель династии явно пошел характером в маменьку.

Его жизнеописание читалось как роман из серии массовой литературы, популярной среди мужчин, — когда главный герой настолько крут, что его путь устилают трупы врагов пополам с телами покоренных дам, и непонятно, как он вообще ухитряется идти, не спотыкаясь. Развивалась история тоже в рамках жанра: основатель династии завоевал себе трон, женился на прекрасной принцессе (и не побоялся же!) и исхитрился воспитать сына, несмотря на постоянные стычки с фейри, из которых он неизменно выходил победителем, еще круче и невероятней, чем раньше.

На описании очередной битвы со взбунтовавшимся князем-покровителем я начала давиться хохотом и разбудила-таки Ланса. Он сонно сощурился на обложку и насмешливо улыбнулся. Я пожала плечами и улыбнулась в ответ.

Ланс заерзал, поднявшись выше и подложив подушку себе под спину, вынудив меня улечься на его плечо.

— Сепиан Решительный, — озвучила я ему.

Ланс кивнул, рассеянно скользя взглядом по строкам. Его изложенное, кажется, не смешило вовсе — или он видел в истории похождений достославного предка нечто большее, чем авторскую сублимацию.

— Как думаешь, — задумчиво поинтересовалась я, переворачивая страницу, — как вообще вышло, что у него был всего один наследник? Я только за последнюю главу насчитала три любовницы и, кажется, начинаю догадываться, как этот Сепиан умрет.