Недоумевающий наставник наблюдал за глупыми поступками Иена, не понимая, почему тот так себя ведет.

— У нее аллергия на один из компонентов, цветы амелиса. Десять лет назад мой братец, — Иен специально выделил грубое обращение ко мне, — уже пытался спасти ее таким образом.

— Цветы? Но на Юме добывают минерал с таким названием, — удивленно сказал наставник Пул.

— Название и цвет один, но камень отличается от живого ядовитого цветка.

Хагсам смутился своей глупости. Один из офицеров, что пришли с мужчиной, ненароком улыбнулся. Чем заслужил неодобрительный взгляд брата.

— Можно понесу ее? — спросил осторожно у Иена. Тот одобрительно кивнул головой.

Взяв, Софию на руки я заметил шишку на голове. Ровное дыхание и пульс говорили скорее о глубоком сне, чем об отравлении ядом. Опустил девушку снова на пол и стал тормошить, выслушивая злобное рычание брата. Когда тот замахнулся для удара, София открыла глаза.

Помнится, в академии был один предмет, точное название сейчас и не вспомню, но между собой называли его “гляделки”. Суть состояла в том, чтобы быстро определить степень повреждения у объекта и оказать необходимую помощь. Иен не отличался прилежностью, оттого гляделки давались с трудом. Вот и сейчас вместо того, чтобы внимательно осмотреть Софию, он начал бездумно действовать, тратя силы и поднимая в собственной душе бурю.

София

Малик широко улыбался, заполняя своей жизнерадостностью все вокруг. А Иен хмурился и злился. Мне оставалось растерянно переводить взгляд с одного мужчины на другого, не понимая противоположных настроений братьев.

— Гляделки никогда не давались старшему Ан Брадосу! Вечно куда-то спешил и упускал банальные травмы! Один вечер на планете Кайнар чего только стоит, — засмеялся стоящий рядом офицер. За что получил озлобленный, полный обещания скорой расправы, взгляд, но мужчина засмеялся еще сильнее. И стал изображать какого-то зверя, положив руки за голову и начав ими размахивать, подобно взмахам крыльев.

Окружающие знали Иена с той стороны, которая мне была неведома. Опасный и загадочный образ разрушался с каждым смешком, обличая совершенно растерянного и обиженного юношу. Наверное, таким он был в молодости: вспыльчивым, но отходчивым созданием. Тем, кто заставлял других улыбаться.

— Хватит! — еле сдерживая улыбку, произнес Малик.

Все разом замолчали, и наступила оглушающая, пугающая тишина. Взгляды заострились на моих обнаженных до неприличия ногах, юбка платья высоко задралась, показывая полоску кружева чулок выше колен. Смущение заставило подскочить. Голова пошла кругом, в глазах на секунду почернело. Я оказалась в руках Малика. А вот Иен даже не дернулся в мою сторону. В душе зародился первый огонек обиды.

— Где император? — спросил один из пришедших с Ан Брадосами мужчина неопределенного возраста. Он выглядел, как преподаватель, а оценивающий строгий взгляд только подтверждал догадку.

— Не знаю, я потеряла сознание, когда Лан Финресы вступили в бой друг с другом, — голос звучал тихо и скромно, будто отвечала на невыученный урок.

Разделившись на группы офицеры отправились на поиски Виктора с Викторианом. Я оказалась, как не удивительно, в паре с Маликом, который должен был обеспечить безопасность марианской принцессы. Проще говоря, вывести меня обратно в покои императора. Но ни у меня, ни у младшего Ан Брадоса не было желания заканчивать свои приключения так скоро.

Иен ушел с наставником, не прощаясь.

— Не обращай внимание на поведение брата. Он сильно переживал за тебя, но гордость не позволяет прилюдно выразить нежные чувства.

Слова Малика грели душу, но в голове рождалась одна плохая мысль за другой. Решив, что усталость и ряд неприятных и опасных для жизни ситуаций сказался не только на моем самочувствии, но и настроении, попыталась отвлечься. Разглядывание древней кладки и подсчет количества пройденных рядов камней отлично справилось с зарождающейся в душе хандрой.

Не заметила, что мужчина впереди остановился, и ткнулась лбом в спину. Потеряв многострадальную голову, хотела уже призвать Малика к ответу, но тут раздался звон металла.

Обогнув Ан Брадоса, увидела огромное помещение, будто выдолбленное в скале, с высокими потолками и двух императоров: одного лживого, но правящего Юмой; другого настоящего, но смертельно больного. Мужчины сражались. Правда сейчас за быстрым движением тел и отточенных бросков, не могла уловить, где какое создание.

Они бились в круге света, который струился из продолговатой щели на потолке. Один запрыгнул на небольшое полукруглое возвышение, больше походившее на алтарь, другой последовал за ним.

Тут мужчины остановились, тяжело дыша, и возможно стало различить цвета в одежде. По лицам струился пот, но они не спешили нарушать временное перемирие неосторожной провокацией, ведь любое движение могло быть расценено, как акт нападения.

Викториан бросился первый. Его ржавый меч со звоном отлетел в сторону, но мужчина не растерялся и схватил следующий, ловко уворачиваясь от прямого удара.

Пол был усыпан орудием древних времен. Один из стальных мечей, немалого веса, поднял Малик и покривился. Примитивное заржавевшее оружие не вызывало чувство восторга, но мне виделась история жизни от куска металла до сверкающего гранями меча. Я часто бывала в оружейной отца, ведь на Марине разрешены дуэли только металлическими клинками.

Удар, оглушительный звон, что с эхом повторяется под огромным сводом. Следующий удар. Вик остается безоружен. У него не хватило сил и времени поднять новый меч. А Викториан наносит быстрый удар, разрубая правое предплечье брата. Ни жалости, ни сожалений. Болезненный крик заставил сердце сжаться.

Малик рванул первым, но между нами расстояние приблизительно в четыреста метров, не успеет. Я бросилась следом, спотыкаясь и падая в обвивающих ноги юбках. Стоя на коленях смотрела за тем, как Вик в последнем броске валил императора на голые камни. Подхватил за лезвие ближайшее оружие и одним движением разрезал горло родственнику. Ни жалости, ни сожалений.

Ан Брадос приблизился к лежащим один на другом мужчине и проверил пульс на шее. А потом закрыл устало рукою глаза.

Быстро поднявшись, я проследовала до места битвы. Из спины Вика торчал меч Викториана, который вонзился при падении. Братья убили друг друга, залив алтарь красной кровью с вкраплениями зеленого оттенка, которые принадлежали отравленному ядами амелиса телу Виктора.

Чувство тоски и горечи помешенное с отвращением и болью нахлынули одновременно. Я сдержала рукой желавший вырваться наружу крик. А Малик похлопал, успокаивая по плечу.

Неожиданно, пролитая кровь стала собираться в черный сгусток. Комок пару минут рос, а потом стал разворачиваться тонкой лентой. Она скрутилась в спираль, потом резко метнулась в сторону.

— Дорогая, не стоит слез, — раздалось в затемненном углу, куда спряталась лента. Ан Брадос резко встал передо мной, поднимая вверх меч, который так и остался у него в руке.

— О, мальчик, не стоит бояться, — голос становился отчетливее, так как существо приближалось, но вот в полумраке пещеры увидеть бликующую тень было сложно.

— Не может быть, — воскликнул Малик, когда увидел, как в столб света вошел копир. Он представлял собой сгусток энергии, словно часть космического пространства заключили в гуманоидоподобную рамку — черную ленту, в которой бликовали звезды и часть млечного пути. Только на лице имелись белые точки — глаза и рот, но вот при произнесении звуков, я не видела зубов или языка, только темнота, словно это черная дыра.

Рыжеволосый мужчина вздрогнул. Древнее создание осталось довольно его реакцией.

— Кто это и как такое возможно? — спросила, обращаясь к Малику, но ответил копис.

— Мое имя Зеус. Это моя настоящая форма. И раз вы стали свидетелями моего воскрешения, я подарю вам кое-что важное — знание! Известно ли детям современности, что такое космическая метка, которой так гордятся захватчики Юмы?! — Зеус провоцировал Малика, но тот, сжимая кулаки, не реагировал.