— Единый бесконечен в своем милосердии, — философски ответил старик. — Поэтому даже Шестая может удостоиться его милости. Почему бы и нет?
— Довольно, — скрипнул зубами отец Валуа. — Совет Ордена и так пошел вам навстречу, памятуя о ваших прошлых заслугах, но сейчас слишком многое стоит на кону.
У старика неприятно кольнуло сердце, он поморщился и глотнул воздух, внезапно ставший слишком вязким.
— Еще раз повторяю, — тихо сказал он. — Я настаиваю на соглашении. С ней можно договориться по-хорошему и обойтись малой кровью. Обязательства она выполнит, поскольку для нее это является навязчивой формой поведения.
— Она забывает!.. Кто даст гарантии, что она не забудет и данное слово?
— Как забывает? — поразился отец Георг. — Это невозможно, она же должна помнить… Ведь никогда еще Шестая…
— Вот именно, что никогда. Никогда еще такого не случалось за всю нашу историю… за без малого тысячу лет. Напомнить? Двести лет назад все пошло кувырком. Вознесение было сорвано. Шестая развязала войну, которая стоила Ордену Синежского княжества, уничтожила Нежский собор с Искрой, но в конце концов все-таки переродилась. Вне Источника! Рассыпалась осколками, которые мы выслеживали и отлавливали по всему миру! А сейчас еще хуже. Во-первых, у нас нет Искры, на которую мы так рассчитывали. Соляной замок пуст, — отец Валуа наклонился и для пущей убедительности постучал по столу. — Ни-ко-го! А во-вторых… Нынешняя Шестая обрела чудовищную силу благодаря священному символу и сейчас балансирует между колдовством и чудотворством. Я подозреваю, что она получила доступ к нашим тайным знаниям, но удержать их в памяти надолго не в состоянии. Источник защищает себя от ее грязных лап, поэтому она и забывает… Как забыла и того, кто открыл ей этот путь, вашего любимчика.
— Вот это как раз хорошо… — пробормотал старик. — Нам надо согласиться с ее требованиями, да побыстрее, пока она не забыла и все остальное…
Он осекся. В дверях библиотеки стоял Кысей. Осунувшийся и бледный, он был похож на призрак отмщенья, восставший из могилы. Лицо застыло посмертной маской гнева.
— Согласиться? — его голос угрожающе завибрировал в пространстве кабинета. — Колдунья убила!.. Убила гвардейцев! На глазах у толпы вырвала их сердца и превратила в гниль! И вы собираетесь с ней договариваться?!?
Кысея с трудом успокоили и уложили отсыпаться. Он пешком шел от города до Соляного замка, стер ноги в кровь, полностью обессилел, но держался на одном упрямстве. В отчаянии, что не успел и не смог предотвратить казнь, Кысей помешался на одной-единственной мысли — во что бы это ни стало уничтожить Шестую. Раньше, услышь от своего воспитанника такие слова, отец Георг бы тихо порадовался, что его мальчик излечился от болезненной страсти к этой страшной порочной женщине, но сейчас… Сейчас никто из Совета вообще не знал, что делать с Шестой, и причиной этого отчасти был Кысей и его необдуманный поступок. Священный символ давал церковникам силы очищать память и сдерживать демонов безумия, коих в Проклятой накопилось так много, что вообще было непонятно, как ей раньше удавалось сохранять видимость благоразумия и дурачить Орден. Ведь никто даже подумать не мог… Старик размышлял о превратностях судьбы и гадал, сможет ли уберечь воспитанника от безумицы. Она слишком глубоко пустила корни в его сердце и отравила душу. Если даже удастся договориться с Шестой и отправить ее в Источник, не потянет ли она за собой Кысея?..
Отец Георг покачал головой и закончил запись в дневнике, после чего закрыл его и спрятал среди своих вещей. Когда-нибудь он осмелится открыть мальчику всю правду… Нет, не осмелится. Разве что после смерти. Нет, даже после смерти нельзя этого допустить… Единый ему судья. Горькая улыбка тронула губы старика.
События разворачивались стремительно. Никто не ожидал от северян такой прыти. Они третьим лишним вклинились между застывшим в ожидании княжеским войском и имперской гвардией. Тому немало поспособствовал воевода Даугав, окончательно взявший сторону Шестой.
Его происхождение и обширные связи среди норовливых северных воягов взбаламутили суровый край до самого Норвштайна. Былая слава дурманила умы, как перебродившее вино, и уксусом разъедала здравомыслие. Папских гвардейцев воюющие даже не заметили. Те были сметены прочь и сгинули в страшном сражении в устье Дымная. Воды реки почернели от крови. С севера подтягивались новые варды, княжеское войско зализывало раны, имперская гвардия торжествовала победу и браталась с северянами. Люди обезумели. Алое сияние Виндена было видно на многие мили вокруг, словно кровоточащая рана, и притягивало алчущих хищников в человеческом обличьи.
Выход был один. Мирный договор. Но как? Северяне жаждали крови и грабежа, великое княжество взывало о мщении и возвращении своих земель, а империя мнила себя священной, ведь Шестая заступница уже явила миру чудо… И слухи о нем были подобны пожару. Мир стоял на пороге войны куда страшнее Синей. Интересно, как ее назовут потомки? Алой? Хотя, если Источник не очистится Вознесением, то называть уже будет некому. Мир сгниет, отравленный собственными пороками. Поэтому начинать лечение надо было с очага болезни. Страшную опухоль на теле разума — Шестую — надо было вырезать и бросить в Источник недрогнувшей рукой.
— Я отправлюсь в Винден для переговоров, — сообщил отец Георг, с тревогой глядя на Кысея.
Его воспитанник все еще был бледен, однако глаза горели мрачной решимостью. Он покачал головой.
— Нет. Вам нельзя туда. Она окончательно свихнулась. Она убьет вас, как убила тех гвардейцев.
— Кому-то надо попытаться договориться с ней, — мягко ответил старик.
— Но почему вы? Отец Георг, ответьте честно, почему Орден доверил это именно вам?
— Потому что я… Ты знаешь, что каждый в Ордене хранит свою часть знаний. Это наше главное предназначение. Так вот, я храню историю. Летопись войны и мира, договорных союзов и подлых предательств, кровавых битв на поле боя и дипломатических сражений в скромных кабинетах… Историю не только нашего мира, но и предков, которые были до нас. Их ошибки, которые мы не имеем права повторить. Поэтому кому, как не мне, выступать дипломатом от Ордена…
— Что вы знаете о Шестой? — подался вперед Кысей, жадно впитывая каждое слово.
— Немного, — вздохнул отец Георг. — Потомки Шестого мелькали в истории, подобно острохвостым кометам на небе, проносясь и сгорая за горизонтом, иногда опаляя землю, но всегда растворяясь без следа в Источнике. Но в последней войне…
— Хризолит Проклятая?
— Да. Она сбилась с предназначенного пути. Сгорела раньше, чем Источник успел ее принять.
— Хриз?.. Хриз тоже сгорит?
— Не знаю. Никто не знает.
— Пожалуйста, — взмолился Кысей. — Расскажите все. Я устал от недомолвок! Мне кажется, что мир вокруг меня рушится и обнажается! Сколько еще страшных тайн хранит Орден?
— Много… Мы настолько сосредоточились на том, чтобы охранять память обычных людей от потрясений, могущих свести их с ума, что забыли о главном…
— О чем?
Старик ответил, тщательно подбирая слова, ибо каждое его слово было истинной правдой, но не всей.
— О том, что рано или поздно дети взрослеют…
Подростковый бунт, когда прыщи высыпают на коже, а в мозгах творится демон знает что… Именно такие сравнения приходили в голову отца Георга, когда он тяжело ступал по каменным мостовым славного города Виндена. Люди упоенно обсуждали чудо Шестой заступницы, праздновали победу над княжеским войском, готовились к пышной императорской свадьбе, танцевали и пили на балах, а там, за городскими стенами, гремели пушки, лилась кровь… Всех обуяла дикая жажда борьбы, крови и пирушек. Умирать — так весело, с песнями и улыбкой на устах. Святая заступница с ними!.. Запасы провизии уменьшались с каждым днем, но кого это заботило? Шестая Искра превратит камни в хлеб!.. Зачем беспокоиться о завтрашнем дне — как-нибудь оно будет!.. Чудотворница всех спасет!.. А если нет, то поколдует и поднимет после смерти, чтобы вновь пуститься в смертельный пляс!.. Непобедимы!
