— Обещай… — он растягивает упругую преграду во мне до упора легкими толчками, от которых пронизывает все тело. — Обещай, что будешь любить… Обещай!..

Последнее слово больше похоже на звериный рык, а я так хочу, чтоб меня растерзали… Но обещать?.. Нельзя ничего обещать…

— Или уйду! — встряхивает он меня, приподнимая над кроватью, словно куклу.

Я вцепляюсь в него руками, обвиваю ногами, закусываю ему плечо. Я не хочу ничего обещать. И он замирает. Я тщетно пытаюсь насадить себя на дрожащую возбуждением плоть. Он сжимает меня слишком крепко, лишая последних сил и свободы движений.

— Хриз, просто пообещай… Пожалуйста…

— Обещаю… — всхлипываю я, мечтая его убить, — обещаю любить!

И мысленно добавляю, что залюблю до смерти.

Резкий, сильный толчок внутрь, и он наконец вторгается в мое девственное лоно на всю мощь.

Боль ослепляет короткой вспышкой, чтобы тут же смениться безумием наслаждения. Сознание исчезает, мир вокруг перестает существовать, остается только чистое блаженство от обладания бесконечностью. Я ощущаю его, наполняюсь им так, как никогда и никому не удавалось: всем телом и душой. И только разум воет где-то на задворках сознания, отчаянно протестуя, потому что я умираю. И тут же возрождаюсь. Вспоминаю, чтобы сразу же забыть, потому что невозможно вместить все. Надо выбирать. Я царапаюсь и сопротивляюсь, но все равно принимаю его, требую и наслаждаюсь каждым обжигающим прикосновением. А он отбирает все больше… Просит, чтобы я любила… И я кричу это ненавистное лживое признание, по каплям отдавая безумному колдуну свою душу… Какая разница, если потом я убью его и все верну…

Он ушел, но перед уходом обернулся и посмотрел на меня.

— Ты правда больше не боишься воды? — спросил он странным тоном.

Я лежала сытая и усталая, пустая и одновременно наполненная под завязку, так что казалось — лопну, если пошевельнусь. Удивительно, что только сейчас я заметила белесый шрам на его груди, в виде четырехлистого цветка. Или это соль выступила? Хм…

— Нет, не боюсь, — ухмыльнулась я и добавила, — Цветочек? Как мило…

Кысей почему-то вздрогнул, но ничего не ответил. Просто ушел. А я валялась на кровати, не в силах собрать себя, и вяло размышляла. Он был колдуном, в этом уже не осталось сомнений. Кысей что-то сделал со мной, провел какой-то ритуал с моим телом и душой. Девственницей я точно не была, уж слишком много всего помнило тело. А вот душа, наоборот, все забыла. Верну ли я себе память, если убью Тиффано?

Я закрыла глаза. Одно-единственное, ухваченное за хвост воспоминание. Маскарадная маска Тюльпана Пик, безумный танец, бал цветов, звуки музыки, запахи летней ночи… Так четко и ясно, как будто это случилось только что. Я знала, кто скрывался под маской. Он. Тиффано. Это воспоминание было подобно вспышке молнии, взрезавшей тьму моей памяти, когда безумный колдун кончал в меня. Я скрипнула зубами от злости. Один-единственный миг из моей прошлой жизни! А мне нужны все! А может Тиффано специально придумал такое изощренное надругательство? Возвращать мне мою душу по каплям? Во всех смыслах этого слова?

Я мысленно представила, как режу этого мерзавца по кусочкам, выпускаю ему кровь и кишки, кромсаю его плоть, сжигаю кости и развеиваю прах по ветру… Это принесло некоторое облегчение, но не решение. Как быть? Что делать? Рискнуть и прирезать Тиффано? Да что тут гадать! На корабле, полном его сообщников, этого делать не стоило, лучше на берегу, где появится свобода для маневров. Кстати… Я аж привстала на кровати от внезапного и такого очевидного решения. Можно же просто проверить! Пусть колдун еще раз надругается надо мной, а если я что-нибудь вспомню, то это будет означать… Хм… Что-то не очень веселое это будет означать. Это ж сколько раз мне надо будет обесчеститься, чтобы вспомнить хотя бы последние несколько лет?.. Я попыталась прикинуть… в часе три тысячи шестьсот мгновений, а в сутках их… умножить на двадцать четыре… А в году?.. Дойдя до шестизначных чисел, я сбилась и плюнула на это гиблое занятие. Ладно, проверить в любом случае надо. Я решительно собрала вилку с волей в кулак, сползла с кровати и отправилась в каюту Тиффано.

Он спал. Или делал вид, что спит. Вилка в руке потяжелела в стократ. Воткнуть ее в шею. В сонную артерию. Истечет за пару минут, даже пикнуть не успеет. Я воткнула. Но в подушку, а не туда, куда хотела. Тиффано вздрогнул и обернулся ко мне. Вид у него был нездоровый, глаза странно блестели.

— Чего тебе?

— Пришла любить тебя, как и обещала.

С этими словами я попыталась забраться на него, но он бесцеремонно спихнул меня с кровати.

— После свадьбы.

— Чего?!?

— В порту поженимся. Тогда все будет. А сейчас иди спать.

— Я хочу сейчас!.. — воскликнула я и осеклась. — То есть не то, что бы очень хотелось, но я же обещала…

Он ничего не ответил, просто встал, взял меня за шиворот, словно нашкодившую собачонку, и выставил за дверь. Щелкнул закрывший замок. Я физически ощутила, как густая краска гнева заливает мне лицо, а в глазах темнеет. То есть вот так, да? Поматросил и бросил? Напрасно он так со мной, со мной так нельзя… Я отправилась на поиски шпильки или чего-то похожего.

Сгодилась и воровская булавка, которую я отобрала у Дылды. Я долго и упрямо ковырялась в замке, корабль качало на волнах, но даже тошнота не смела подступиться ко мне. Ох, как я была зла!.. Какие изощренные способы умерщвления плоти придумывала для мерзавца!.. По частям, разумеется, потому что намеревалась сначала надругаться над ним без всякой жалости. Он мне все вернет, с лихвой! Замок наконец поддался, я толкнула дверь, но… Сзади она была подперта чем-то тяжелым. То есть он от меня еще и забаррикадировался?!?

— Открывай! — рявкнула я и забарабанила в дверь. — Немедленно!

Молчание. Надменное, самодовольное. Мол, ты никто и звать тебя никак. Хочу — девственности лишаю, хочу — памяти. Ярость придала мне силы, я со всей дури стукнула в дверь плечом и, охнув от боли, ввалилась внутрь.

Кысей лежал на кровати, его била мелкая дрожь. В воздухе витал странный кисловатый запах. Весь гнев куда-то испарился, сделалось страшно. Если мерзавец и в самом деле окочурится, что я делать буду?

— Эй!.. — бросилась я к нему. — Что с тобой?

Его глаза закатились, лоб покрылся испариной. Я положила ладонь ему на грудь, повинуясь безотчетному желанию проверить биение сердца. Соляной цветок вспыхнул под моей рукой, обжег, укусил, заморозил и рассек ее одновременно. Я заорала от боли, но ладонь словно прилипла. Меня теперь тоже трусило. Колдовство! Я в ловушке!

Тут он вдруг открыл глаза, полыхнувшие колдовским синим огнем, и грубо отшвырнул меня от себя. Я ударилась головой, все поплыло, смазалось и закрутилось в серой метели.

Придя в себя, я увидела обеспокоенного отца Георга, который склонился надо мной. Сознание возвращалось не сразу, а как-то рывками, по частям.

— Что случилось? — простонала я, ощупывая затылок.

Там была шишка. И еще какая!.. Как же меня угораздило? И тут я вспомнила, как.

— Корабль качнуло, вы упали, ударились головой…

— Нет! Это он меня толкнул! Ваш мальчик!

Отец Георг ничего не ответил, просто встал и направился к выходу.

— Эй!.. А где он? Где Тиффано?

— Ему нездоровится, — уклончиво ответил старик, стоя возле двери.

Мне тоже резко занездоровилось. Что с ним? Мне он был нужен живым, по крайней мере, пока я все не вспомню.

— Я вам не верю, — сказала я и села на кровати.

Зря я это сделала. Перед глазами опять все поплыло, а к горлу подкатила запоздалая тошнота. Корабль до сих пор качало, но если с дурнотой можно было как-то справиться, то с беспокойством…

— Я хочу его видеть.

— Мы подходим к Льему. На море небольшое волнение. Вам лучше полежать и…

— Я хочу его видеть!