Я была закутана множеством щитов. От меня отсекали любого, кто проявлял малейшее внимание во время ночевок, не позволяя общаться ни с кем, кроме наемников из отряда. На удивление это не вызывало во мне никаких отрицательных эмоций, хотя и должно было: память Хейллин на меня после произошедшего в мире вампиров больше не влияла, а я сама не любила, когда меня загоняли в рамки или ограничивали свободу.

В отличие от Героды, где мне позволяли общаться со всеми, здесь такой возможности мне не дали.

А мне было интересно всё. Абсолютно всё: жители, такие похожие на людей и магов в Карносе и на Героде, но совсем с другим отношением к пришельцам из соседних миров, обустройство быта, которое отличалось своей добротностью и практичностью, отношения между расами и даже дома. Основательные и массивные, они вполне соответствовали своим хозяевам. Все это мне позволяли наблюдать со стороны, давали развернутые ответы на вопросы, но не позволяли приблизиться ни на шаг ни к кому самой.

Я не стремилась больше поговорить с Бартрейном до отъезда: боялась услышать в ответ, что Гильдия не может дать мне защиту. Но записи он отправил с отрядом наемников в столицу Независимых земель перед отъездом, получил несколько писем от Совета, а все флакончики и мешочки из моей сумки перекочевали к нему.

Кстати, к моей охране, состоящей из восьми человек, присоединились еще четверо. Насколько я поняла, все они кроме Вейна были полукровками, а вот лорд Милтон нас так и не догнал.

Как оказалось, артефакт в замке вампиров, вытянув силу и едва не убив, изрядно облегчил мне дальнейшее существование, и присутствие в отряде лорда больше не требовалось. По словам Маришши восстанавливаться после воздействия мне придется намного дольше, чем обычно, если только не случится чего‑то непредвиденного.

Что такое непредвиденной могло произойти, я не представляла, но ее слова о влюбленности или любви заставляли задуматься. Ведь не просто так еще в Карносе в моей крови сила скапливалась гораздо быстрее, чем я видела в памяти Хейллин. Значит, моя влюбленность в Бартрейна уже свершившийся факт.

Орг в этот раз долго меня не мучал, только уточнил, что дальше привалов не будет до самой ночи. Сказал, что если устану, то надо предупредить и меня пересадят к одному из охранников, но специально останавливаться не будут.

Пересекли границу на удивление легко: со стороны Независимых земель не задавали никаких вопросов, но это скорее из‑за присутствия в отряде Вейна, а со стороны Радияра на все вопросы отвечал Бартрейн.

Дальше время остановилось: бешеная скачка на пределе, несколько остановок для смены лошадей (оказалось, что Вейн заранее позаботился об этом, и несколько наемников уже пару недель дежурили в определенных местах), ночевка в лесу.

Я впервые ночевала в не обустроенном заранее лагере. До этого если и останавливались где‑то в лесу в Империи, то разбивали палатки и собирали для меня нечто вроде раскладушек. Как и где спали мои сопровождающие я не интересовалась, здесь же я рухнула на расстеленный возле костра плащ и заснула, не дождавшись ужина.

Сквозь сон я слышала тихие разговоры мужчин, чувствовала, как меня перенесли куда‑то и уложили на что‑то мягкое и… всю ночь обнимали со спины. Нежный шепот и легкие поцелуи в висок скорее всего мне уже приснились.

Утром я проснулась в одиночестве и на достаточно высокой и мягкой подстилке в стороне от того места, где расположился остальной отряд. Вставала с нереальной болью во всем теле и мыслью, что первое наше совместное путешествие с Бартрейном не было издевательством надо мной, а всего лишь тренировкой перед такими переходами. А подслушанные мною слова: «Хочет выжить? Значит выдержит» полностью соответствовали действительности. Я не просто хотела выжить — я хотела жить свободной, а значит выдержу столько сколько необходимо.

Второй дневной переход дался мне намного тяжелее, и границу между королевством магов и людей я пересекала сидя на лошади перед Бартрейном. Мне не было стыдно за свою слабость и желание проделать весь оставшийся путь в таком положении: я испытывала такое же чувство защищенности и полной безопасности, как и на руках у Бартрейна, когда он выносил меня из замка вампиров.

Дальше было несколько часов такой же безумной скачки при свете Лаяны и Яниры по широкому тракту. Пару раз мы меняли направление и сворачивали в лес на узкие тропинки, по которым могли проехать только шагом, но проехав через лес, возвращались на тракт. Тот же это был тракт или уже другой я не знала, да и мне было откровенно всё равно — я безумно устала.

Бартрейн Клиффор

Десять дней (ровно столько потребовалось нам, чтобы пересечь почти всё королевство людей — Легору, и добраться до местности откуда можно было начинать поиски маркиза) я приучал Линн к своему постоянному присутствию. Но и сам привыкал и привязывался к ней настолько сильно, что становилось страшно за неё и за себя.

Легкие прикосновения к её рукам и плечам стали для меня необходимостью, без которой я не представлял себе уже ни одного дня. Я обнимал её за талию при малейшей возможности, делая это непринужденно и как бы мимоходом. Поправлял выбившиеся из‑под хабжаха прядки волос и с радостью наблюдал, как она реагирует — легкий румянец и робкие улыбки в ответ на каждое из них говорили о том, что она не оставалась безучастной.

И как бы тщательно она не давила в себе эмоции, как бы сильно не стремилась скрыть их от меня, но я ловил отголоски удовольствия, робкой надежды и зародившейся симпатии, спрятанные за страхом и усталостью.

И ночи. Все свои ночи я проводил возле своей женщины. Ложился к ней, когда она засыпала, обнимал её и целовал, пока она спала. Вставал раньше, чтобы не спугнуть зародившиеся в ней чувства. Мучился от нереализованных фантазий, но отказаться от этого не мог.

Среди наемников не нашлось ни одного, от кого бы укрылось изменение моего отношение к Линн и ночевки с ней, но никто из товарищей не посмел напомнить мне о нарушении контракта или отпустить пошлую шуточку, как это бывало раньше. Иногда казалось, что все, затаив дыхание (или сделав ставки, что скорее всего), наблюдают за нами.

А возможно, все приняли мои ухаживания за очередное задание Гильдии. Репутация среди своих у меня сложилась давно, для присутствующих не был тайной и род моих занятий при дворе, так что никто не был бы удивлен, если бы Линн стала моим очередным заданием.

Но она не была им. Ни в коем случаем Линн не была моим заданием. Ответ от Гильдии был однозначным — сохранить ей жизнь, вытащить маркиза и предоставить их обоих Совету по окончанию спасательной экспедиции. Никто не принял к сведению ни мои рекомендации, ни совет Маришши предоставить отдельную защиту для каждого из семейной четы по отдельности.

Всё же я ловил время от времени в глазах товарищей осуждение и непонимание, что не стало неожиданностью для меня. Я уже давно понял, что Линн для них стала своей. Еще не как член Гильдии, но как одна из тех, кто достоин уважения без видимых для всех причин.

Всего один раз ко мне на очередной ночевке подошел Орг и попробовал завести разговор, но я просто послал его заниматься собственными делами и не лезть ко мне. Грубо и так не похоже на меня прежнего. Обсуждать Линн я не готов был ни с кем.

— Смотрите, миледи. Смотрите и прочувствуйте всё, что вас ожидает на примере этой женщины, в случае, если вы совершите хоть одну ошибку. Если у вас и после этого останется желание продолжить авантюру, мы обсудим всё ещё раз, — я не дал ей возможности спрятаться за своей спиной, намеренно заслонил собой вход в таверну, чтобы она не смогла уйти и досмотрела развернувшуюся сцену до конца.

Возможно, что после увиденного в ней поубавится решимости самой идти в лагерь рабов возле шахты, и нам придется искать другой способ, чтобы убедить маркиза Блисс поверить нам и быстро решиться на побег. Это будет намного сложнее и одновременно проще: мне не придется думать ежеминутно о том, как не допустить ошибку самому, предусмотреть все нюансы и не подвергнуть её ещё большей опасности, но безоговорочно принять и поверить постороннему человеку маг, прошедший через рабство и дрессировку надзирателей, не сможет.