— Вы так и не сказали, что вас так напугало, Хейллин.

— Не напугало, Бартрейн, — называть его по имени было непривычно. — Меня разозлила виконтесса Трейтор.

— Так разозлила, что вы дрожали? — Легкая насмешка, прозвучавшая в голосе мужчины, опять разозлила меня. Не стоило ему насмехаться надо мной.

Только теперь моя злость была направлена не на Императора или аристократов, не на ситуацию в целом, а на конкретного мужчину. Он опять разозлил меня. Захотелось стереть насмешку с его лица и заставить почувствовать то же, что чувствовала я.

— Что вас так удивляет, Бартрейн? Вам ли не знать, какой на самом деле бывает Лариния? — Наверное я задела его сильнее, чем рассчитывала, хотя спросила наобум. Захотелось спрятаться от потяжелевшего взгляда мужчины, но не забрать слова обратно.

Я знала, что последней подопечной Клиффора была Лариния. И если до этого не находила причин, по которым он принял моё предложение и подписал невыгодный для себя контракт, то реакция мужчины показала — она и здесь приложила свою руку.

‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​Еще понимала, что разговор мы перенесем даже не на вечер, а как минимум до утра — разговаривать с разъяренным мужчиной не имело смысла.

В том, что мужчина разъярен, я не сомневалась — от него расходились волны силы. Меня они не задевали, мягко огибали и растворялись в защите комнаты, но чувствовала я их так же хорошо, как перед этим силу Хорикейна.

— Нам надо заехать в городской дом маркиза и в дом моего отца, — я набралась смелости и заговорила с ним, правильно рассудив, навредить мне он не сможет — не позволит контракт. Интуиция же подсказывала, что забрать записи из тайников необходимо как можно скорее и настроение мужчины не должно этому помешать.

Я замерла, не решаясь произнести следующую фразу. Теперь уже запаниковала не на шутку — я с такой легкостью назвала герцога Виндау отцом. Если, называя маркиза мужем, я четко понимала, что он чужой мужчина, то с герцогом произошло нечто другое: как будто он и правда был моим родным отцом, и я испытывала к нему настоящую привязанность.

Но это не я, а Хейллин любила отца и безоговорочно ему доверяла! И я не должна испытывать ничего подобного!

Или кое-кто намеренно не сообщил мне об этих вывертах сознания, или я плохо разбираюсь в мужчинах.

Резко поднялась из кресла, забыв о тетрадях, которые так остались лежать на моих коленях во время разговора. Шлепки кожаных переплетов о пол заставили вздрогнуть — оказалось, что замера от этих слов не только я, но и Бартрейн. Наверняка понал, что зря не сказал мне о такой возможности.

— Я постараюсь всё вам объяснить позже, Линн, — наёмник назвал меня сокращенным именем. Тем, которым меня называла только Несси, и это окончательно привело меня в себя. Я сама подняла тетради с пола, не дав прикоснуться к ним наклонившемуся мужчине.

​— Буду ждать с нетерпением, лорд Клиффор, — постаралась выразить всю степень своего негодования, добавив язвительности в слова и назвав его лордом. Мужчина ничего не ответил мне, а на его лице опять промелькнула тень досады, только теперь уже приправленной злостью.

…Поездка в карете по городу до дома маркиза совершенно мне не запомнилась. Клиффор хранил молчание, да и я не стремилась к разговору. Полностью погрузилась в воспоминания Хейллин, тщательно отгоняя от себя панику и одергивая себя каждый раз, когда начинала думать о ней как о себе.

Около пятнадцати лет назад получилось завершить пророчество и вернуть себе расположение богов. Четыре мира — Карнос, Герода, Балия и Ланьяра — снова объединились. Не так, как было до гнева богов и полной изоляции миров друг от друга, но магические потоки и порталы были отлажены, частично связь между мирами была восстановлена. Пока частично.

Из пятерых избранных аристократок (в тот раз выбор богов пал на пятерых старших дочерей герцогов) смогла завершить эту связь только одна — иномирянка Аркадия, приемная дочь герцога Малена. Откуда и как она появилась осталось тайной для всех, но то, что она по старшинству крови заменила собой Римайлину Мален в списке избранных — это факт. Как и то, что она помогла вернуться домой старшей сестре Хейллин, Клод Виндау.

Было бы хорошо, если бы не Император Славлен. Что именно тогда произошло, достоверно не знает никто, но богиня разгневалась на него. С чувством юмора у этой богини точно всё в полном порядке — её гнев вылился в «одарённость» молоденьких аристократок. У невинных девочек начали светлеть пряди волос и меняться цвет глаз — они становились похожи на богиню.

Изменения в девушках были не только внешними. Очень быстро заметили, что они могли накапливать в себе силу не зависимо от размера собственного резерва и передавать её своим мужчинам: больше — мужьям, меньше — просто половым партнерам. В первом случае резервы увеличивались и уже не возвращались к привычному, во втором — увеличение сил было временным.

Местные учёные не считали зазорным проводить эксперименты над магами, пусть даже те и были аристократами. Приказ Императора разобраться в происходящем был воспринят ими буквально, и этим приказом закрывали рты самым недовольным.

Звучало всё как-то не очень красиво, но общество не было патриархальным, и чистоту и невинность девушки не хранили до замужества. И вообще, при их долголетии рано выдавать замуж магиан было не принято, а потребности тела есть у всех. Договорные браки были нормой, но и браки по любви тоже приветствовались.

Магам потребовалось всего пару лет, чтобы увидеть закономерность между внешностью девушек и увеличением резервов их избранников, еще столько же чтобы родились первые дети в браках. Дети, магические способности которых уже с рождения отличались от способностей родителей и считались утерянными навсегда.

Вот тогда и появился первый «список императорских невест». А отец Хейллин герцог Виндау, занимавший пост Первого советника Императора Славлена, обозвал последнего недальновидным идиотом.

Странно, но на Карносе блондинок не существовало никогда, как не было и голубоглазых или синеглазых людей. Ещё более странным было то, что эту информацию Хейллин тоже посчитала необходимым скрыть от меня. Неужели она не понимала, что рано или поздно я задамся вопросом — почему?

Восемь лет назад первые изменения коснулись и саму Хейллин: появилась голубая окантовка радужки глаз и несколько пепельных прядей в русых волосах. Герцогиня Виндау не скрывала своей радости, а герцог…

Герцог Виндау со скандалом покинул свой пост, развелся с женой и посвятил себя исследованиям. Поддержала его в этом только Клод. Её слова Хейллин тогда не поняла, но запомнила навсегда: «Богиня Янира имеет изощренное чувство юмора. То, что Славлен принимает сегодня как подарок и использует лично для себя, завтра станет его проклятьем и обернется катастрофой для всех нас».

Мой приезд в городской дом маркизов прошел без всяких эксцессов. За все время мы с Клиффором обменялись всего несколькими фразами. Если я раньше и хотела показать расположение тайников в доме, то это желание умерло, когда я поняла, что мне не все рассказали о возращении памяти. Поэтому я оставила его внизу и поднялась в комнату Хейллин одна. Комната показалась мне такой же чужой, как загородный дом, из которого я уехала неделю назад. Ничего не дрогнуло внутри, никаких новых воспоминаний не появилось.

Еще пара тетрадей пополнила мою коллекцию, а интуиция немного успокоилась. С этими записями определенно было что-то не так, но память пока ничего мне не подсказывала, кроме того, что это записи о порталах. Бесценные записи, не принесшие своей хозяйке ничего кроме ещё больших проблем.

Мы опять вдвоем с Клиффором в карете, и опять храним молчание. Мы оба уже успокоились, но заговаривать не торопились. Я была благодарна ему за эти часы тишины, я смогла разобраться спокойно с тем, что вспомнила во дворце.

Ещё одна шутка богини Яниры — вернув в мир Карнос возможность использовать магию для построения порталов, любые знания о них пропали из всех библиотек, закрытых хранилищ и семейных архивов благородных семейств. Пропали отовсюду, кроме архивов семьи Виндау. Да и обнаружила их Хейллин недавно и совершенно случайно, уже будучи помолвленной с маркизом Блисс.