— Надо выбираться на палубу! Пошли!

— Нет!.. — зашипела кошка и рванула вглубь отсека в поисках укрытия.

— Стой, глупая!.. Иди сюда!.. Кис-кис!.. Трешка, бери след! Ищи ее!.. Кис-кис!..

А меж тем творилось страшное. Палубу сильно тряхнуло. Марандо выругался и вцепился в штурвал. По лобовому стеклу в капитанской рубке тарабанил град. Молнии сверкали все ближе, и любая из них могла попасть в зефирные баллонеты.

— Попытаемся облететь, поднявшись еще выше! Лево борта! Открыть клапаны балласта! Руль высоты до упора!

Жора повернул топливный кран, давая движителю полные обороты и вцепился в штурвал руля высоты. Дима бросился вниз, в машинный отсек, и через минуту балластная вода хлынула вниз из передней части. Яхта задрала нос, пытаясь взмыть над грозой, но шквалистый ветер оказался сильнее. Он закрутил «Улитку» в смертельном танце, швыряя беспомощное перед стихией судно куда попало. Марандо всмотрелся в зеркальную систему, в которой была видна угрожающая деформация зефирных баллонетов. Они изогнулись из-за резкого маневра, теряя зефиродинамические свойства.

— Скорость! Держи скорость!

Но все было бесполезно. Фиолетовая вспышка молнии расчертила непроглядную тьму и ослепила пилотов. Потеряв управление, яхта понеслась навстречу невозможному…

Кто-то похлопал ее по щекам, и посветил в лицо фонариком. Лера открыла глаза. Над ней склонился Дима. Взъерошенный и перепачканный, с ссадиной на лбу, он обрадованно спросил:

— Ты как? Жива?

— А мы?.. Самолет упал, да? Это был сон, да? Мне приснилась такая фигня, что в зефире летают драконы и…

Девушка осеклась, заметив у него за спиной магистра Нистальфа, который с горестными причитаниями ползал по камням и искал шляпу-цилиндр.

— Это не сон, да? — упавшим голосом переспросила она и попыталась подняться.

Зефирные оболочки баллонетов лопнули, жесткий каркас, поддерживавший их, торчал обглоданным скелетом. Но палубы и кормовая часть яхты почти не пострадали. Оказалось, что в последний момент Дима чудом сотворил зефирный портал-подушку, в который и вышвырнуло яхту. Как ему это удалось, парень и сам не мог толком объяснить, только отмалчивался и хмурился, осматривая поврежденный движитель, обнаженный в пробоине машинного отделения.

Хлестал дождь, и завывал ветер. Было так темно, как будто наступила ночь. Но они вылетели на рассвете, хотя сейчас корабельный хронометр показывал десять часов ночи. Куда-то пропало почти двенадцать часов.

— Это ты! — чуть ли не с кулаками набросился на Лерочку принц. — Я слышал! Это ты прокляла «Улитку»! Града и молний захотелось? Дура набитая! Мы чуть не погибли!

— Я не хотела!

— Да успокойся ты! — перехватил его за корпус Дима. — При чем тут она?

— При чем?!? — взвился Марандо, пытаясь сдвинуть Диму. — Ты же тоже это слышал! Она пожелала, чтоб нас громом побило и разодрало! Вон, полюбуйся, что эта идиотка натворила!

И пнул со всей дури обломок лопасти движителя. Тот с грохотом подпрыгнул на камнях и улетел в обрыв. Яхта лежала на боку, опасно свесив носовую часть палубы в бездонное ущелье.

— Уймись! — рявкнул на него Дима. — Это последнее дело — в своих бедах женщину винить! Своя голова на плечах должна быть! Зачем полез в грозовой фронт?

— Да ты!.. — задохнулся от возмущения принц. — Ты мне еще указывать будешь?!?

— Друзья мои! — влез с картой в руках магистр Нистальф, который нашел свой помятый цилиндр и опять водрузил его на голову. — Я крайне доволен. Во-первых, нам всем повезло, что Избранная осваивает свой дар отрицательной зиромансии семимильными шагами…

Лерочка съежилась и уткнула голову в колени, пытаясь сделаться незаметной. От пережитого ужаса ее до сих пор трусило.

— Пусть осваивает его в другом месте! — не унимался Марандо, пиная еще один обломок. — Ох ты блин!..

Обломок коварно прятался за тяжелым булыжником, и принц запрыгал на одной ноге, поджав вторую ушибленную.

— Ваше Высочество, — укоризненно произнес рыжий плут, разворачивая карту, — вы меня перебили. А я не договорил. Итак, во-вторых, я спешу вас обрадовать, мы попали прямиком на Бертуклос.

— Что? — нахмурился Дима. — Я же разбирался с планом полета. До острова еще было несколько часов лета.

— Очевидно, та восхитительная буря, в которую мы попали, была квинтэссенцией невозможных событийных последовательностей, или точкой бифуркации, которая, будучи разложена в ряд Буравье и преобразована в зефирном исчислении, пересекла горизонт событий и выродилась в пространственно-временную зависимость кривой…

— Хорош умничать! — оборвал его Марандо. — Где мы точно?

— На западной стороне острова, в ущелье Ветров.

— И как вы так точно смогли это определить? — не поверил ему Дима.

Магистр потупил глаза и с фальшивой скромностью признался:

— О, право, такая мелочь… Я провел сложные математические расчеты времени нашего пребывания в зефире, соотнесенные с предполагаемыми скоростью и курсом, по интегральному методу графа Свальевича…

— Да вон же, маяк виден! — испортил ему всю малину Жора, указывая на беспроглядную тьму, в которой вспыхивал красно-желтый глаз. — Чуть-чуть не дотянули до старой причальной мачты.

— Ну и чего ты расселась? — не проявил ни капли сочувствия Дима. — Вставай давай и топай. Нужно натянуть навес. Ищи обрывки зефирных оболочек и тащи сюда.

Когда Марандо попытался качать права, Дима его быстро обломал, заявив, что власть у него была на яхте, а на земле закончилась. И стал распоряжаться сам. Даже ушлый магистр согласился с предложенным планом, который был прост и логичен, как отлаженный программный код. Натянуть навес, развести огонь, чтобы согреться, переночевать и дождаться утра, чтобы прояснилось, потом перебраться через ущелье, выйти на дорогу к замку, обыскать его, убедиться, что Маши там нет, ждать спасателей, конец программы… Лерочка осмелилась возразить, что Машу они непременно найдут, но на нее так все посмотрели, что она тут же умолкла и принялась ожесточенно выдергивать застрявший обрывок оболочки из-под камня. Нистальф, правда, внес поправку в план, потребовав, чтобы они непременно по дороге нашли и срезали горжиредию. Тут из пробоины в яхте осторожно высунулась Тесса и осведомилась, прошла ли уже гроза.

Когда затрещал куцый костерок, стало как-то веселее. Дождь барабанил по навесу, было холодно и сыро, но от огня исходило приятное тепло. А когда осмелевшая кошка притащила котомку, собранную Лерочкой в дорогу, все сразу подобрели. Там была еда!.. Правда, почти всю кулебяку с рыбкой Тесса уже успела самолично умять, как она заявила, на нервах, пока пряталась от грозы. Зато Лера вспомнила про шарф. Может, это хоть немного сгладит напряженность? Она достала из котомки красный теплый шарф и протянула Диме.

— Это тебе. Связала, пока было время.

— Спасибо, — он с некоторым сомнением взял шарф, явно не зная, что с ним делать.

— Давай завяжу.

Лера накинула шарф ему на плечи и повязала своим любимым способом. Дима странно на нее смотрел во время этого действия, и девушка почувствовала, что краска смущения заливает ей щеки. Хотя на них никто особенно не обращал внимания… Но тут Марандо, обнаруживший почти съеденную кулебяку, возмутился:

— Тесса, это ты все сожрала?

Кошка ответила довольным мычанием, уплетая третье яблоко.

— А ты не лопнешь, дорогуша? Ты же скоро на ветке не поместишься!

— Ммм… — Тесса прожевала и выплюнула огрызок. — Мне надо усиленно питаться. Диме нравятся пышные формы, а мне сложно удерживать форму Леры, веса не хватает…

— Тьфу ты! Тоже мне, нашла на кого равняться!..

Тут покраснел уже и Дима. Лерочка вообще не знала, куда деваться от смущения, мечтая прибить паскудную кошку. К счастью, вмешался магистр, обгладывающий куриную ножку.

— Друзья мои, во всем надо видеть удачу. Ну кроме Валери Невозможной, конечно, той удача противопоказана. Но, согласитесь, как удачно для нас она подумала захватить в дорогу еды…

— Вообще-то это я собирала поесть, а она — остальное! — обиделась Тесса и икнула. — Скупила все, что было в «Сытой пупырке». Лера, а ты почему не садишься? Давай сюда, пока все не съели.