— И так как пугало! Так теперь еще буду мокрым пугалом!
— Да кто тебя здесь видит?
— Нам к семи в главный корпус! Забыла? Всех собирают, чтобы рассказать об этом мире!
— Пфф!.. Ну подумаешь. Не ходи. Я сама пойду и все узнаю. А ты лежи и отдыхай.
— Ты узнаешь, как же! Ты даже имени короля уже не помнишь!
— Помню. Этот… Сева Второй.
— Севолд!
— Ладно, ладно. Севолд так Севолд. Я законспектирую. Обещаю.
Сделав над собой волевое усилие, Лерочка поднялась на ноги и шагнула к зеркалу. Оттуда на нее смотрел ужаснейший ужас из всех возможных ужасов. Слипшиеся волосы висели паклей, на щеке алела ссадина после сумасшедшей пробежки по лесу, тушь на глазах потекла, платье было в грязных разводах и с разошедшимся швом на боку. А еще сломанный каблук на новеньких босоножках! Девушка вытерла слезы тыльной стороной ладони и закусила губу. Она не будет реветь, не будет! Кому-то еще хуже, чем ей! У нее хоть все части тела на месте!
— Пошли! Надо к Диме зайти, проверить, как он там.
— Пфф! С какой стати? Ты ему нянькой нанималась? У него приятель есть, вот пусть и возится с ним.
— Пошли, я сказала!
Комната ребят была напротив и очень походила на их собственную, за тем исключением, что светильник на потолке был не в виде дирижабля, а в форме жука в заклепках и металлической сетке. Игорек хмуро глянул на девушек и кивнул в сторону спальни.
— Там он. Смотреть страшно.
Лерочка постучала для приличия, подождала чуток, потом отодвинула перегородку и вошла. Дима стоял возле зеркала и потрясенно водил рукой по лицу.
— Прости, я стучала… Ты как?
Он обернулся к ней и уставился так, словно видел впервые. Под его взглядом, особенно под взглядом жуткого фасеточного глаза, который еще и косил куда-то в сторону, девушка почувствовала себя крайне неуютно.
— Как я?!? Ты издеваешься? Я лишился глаза! И превратился… в чудовище… — парень осекся и покачнулся.
Лерочка бросилась к нему и поддержала.
— Что ты! Ты не чудовище. Это протез. Так сказал Макария. Это он тебе его… приделал. Но главное, что ты жив!
— Лучше б сдох.
— Не надо так говорить. А еще мне сказали, что можно вырастить новый глаз. Правда, здорово? Ты главное не падай духом, ладно? Пойдешь на общий сбор?
— Какой еще сбор?
— Пошли, пошли… — тащила она его к двери.
— Никуда я не пойду! — уперся он. — Да от меня все шарахаться будут!
— Никто не будет. Я же не шарахаюсь. И вообще!.. — Лерочка остановилась и взялась за поясок от платья.
— Зачем? Что ты делаешь?
Он попытался уклониться, но девушка ловко соорудила ему повязку на глаз и завязала ее своим фирменным узлом. А после, не давая опомниться, Лерочка потащила парня за собой, справедливо рассудив, что лучше ему не оставаться одному, а уж тем паче, в компании такого кулинара на все руки, как Атанасис.
Возле главного корпуса уже собралась внушительная толпа. Пришли все.
Даже маленьких детей притащили, очевидно, побоявшись оставлять их одних в таком странном месте. На Диму косились, но хоть пальцами не тыкали. Игорек заметно повеселел и нудил про набивших оскомину эльфов, Машка была странно задумчивой и тихой, на себя непохожей. Явно придумывала новый бизнес-план по открытию таверны в условиях иномирья. Все чего-то ждали, волновались, жались друг к дружке, перешептывались, делились первыми впечатлениями. Неосознанно для себя Лерочка разглядывала эту пеструю толпу и искала… Кого же она искала? Того самого странного старика, который сидел напротив нее в самолете. Его видно не было.
— Маш, — осторожно спросила она подругу. — А ты не видела дедушку, что сидел с нами в одном ряду?
— Какого еще дедушку? С нами сидел только Жора. Тот еще жук, между прочим, я его просила…
— Да подожди ты со своим Жорой, — отмахнулась Лерочка и шикнула на скулящую табуретку, которая лезла под ноги. — Я говорю про старика, который…
— Не было с нами никакого старика, — отрезала Машка. — Не морочь мне голову глупостями. Лучше скажи, как думаешь, изобрели у них в мире шоколад? Если нет, то надо срочно хватать быка за рога! Я читала, что испанцы на нем озолотились!
— Угу, только ты не ровняй себя с Испанской империей.
Леди Сирин, появившаяся на лестнице парадного входа, пригласила всех проследовать за ней внутрь. Потерпевших крушение собрали в просторном лекционном зале. Рассаживались все по доброй студенческой привычке. Передние ряды почти пустовали, зато на дальних лавках амфитеатра яблоку было негде упасть. Леди Сирин терпеливо ждала, пока все рассядутся, не выказывая никакого неудовольствия. Потом вспорхнула в воздух над сценой. В зале мгновенно воцарилась настороженная тишина.
— Я вижу в ваших мыслях образ зефира иным, — начала жар-бабочка, — неверным, сладким. Зиро-эфир, или З-эфир, или просто зефир, это суть нашего мира. Вездесущий хаос, в котором нет времени и пространства, вмещает острова-родники. Возможно, смысл моих слов искажается и воспринимается вами в меру вашего собственного представления о мироздании, но со временем вы поймете. Каждый остров имеет родник, который определяет суть разума и жизни в его пределах. Но только в столице находится Пречистый Исток, который хранит всю память зефира о разумных, поэтому здесь каждый может оставаться самим собой и стать другим в меру желания. Однако недавно сон Пречистого Истока был нарушен, сотни родниковых голосов вскричали в кошмаре пробуждения драконов…
Лерочка вздрогнула и втянула голову в плечи, постаравшись сделаться незаметной. Она тут ни при чем, совершенно ни при чем!.. Она никого не будила!
— Мне, благородной леди Сирин из рода Девора, Верховной сновидице Ла-Арка, было явлено снорочество Пречистого Истока. Один из вас может спасти нас от зефирных драконов. Мы не знаем, кто. Поэтому Совет города вмешался…
Машка толкнула Лерочку в бок и зашептала торжествующе:
— А я тебе что говорила! Мир спасать мы им нужны! Ха! Да я пальцем не пошевелю на дурняк. Пусть раскошеливаются!
— Да тише ты!.. Дай послушать!
— … настоятельно рекомендует вам всем остаться в столице под нашим покровительством и проверить свои способности, поступив в Ла-Аркскую Магоинженерную Академию…
— Староват я уже для учебы, — буркнул тщедушный старикашка со слуховым аппаратом.
— А назад нас никак нельзя вернуть? — спросила мамочка с двумя хнычущими детишками трех и семи лет.
Леди Сирин вспыхнула золотым пламенем и осыпалась на пол под оханья и аханья аудитории.
— Куда она делась?
— Что случилось?
— Как вообще?!?
И тут в сгустившихся тенях леди Сирин возникла вновь, но уже в алом отсвете искр, бегающих по ее крыльям. Она расправила их так широко, что казалось, что весь зал объят пламенем.
— Никого из вас нет, — ее голос клокотал яростью стихии. — Вы умерли. И продолжаете существовать в зефире нашей милостью. Не стоит пренебрегать этим даром! И перебивать меня не следует!
И стихло все. Леди Сирин опять потускнела и скучно закончила:
— А сейчас я передам слово ректору Академии, барону Кхамало, который расскажет о том выборе, который предстоит сделать каждому из вас.
На сцену выкатился толстяк в черном бархатном плаще. Возмущенный выдох прокатился по залу. Кроме плаща, больше на ректоре ничего не было. Его жутковатый вид завораживал, как и все в этом странном мире. Дело в том, что ректор Кхамало был прозрачным, словно сделанным из драгоценного камня. Изумленным слушателям виднелись не только внешние пикантные подробности в виде внушительного пивного животика и того, что болталось ниже, но и все, что находилось внутри. Было видно, как бьется сердце, как гонят кровь его желудочки, как работает пищеварительный тракт, как сокращаются сухожилия и двигаются кости…
— Немедленно прикройтесь! — возмутилась та самая мамочка, загораживая ладонью глаза своим отпрыскам. — Что вы себе позволяете! Здесь дети!
Толстяк споткнулся и остановился, озадаченно уставившись на женщину. Леди Сирин лениво пояснила:
