— Привет, Марена. Я — Тино.

Я смотрела на этого удивительного мужчину, взгляд которого словно проникал в самую суть меня, внушал необъяснимое доверие.

— Ты кто? Волшебник? — что еще могла спросить маленькая девочка у человека, который назвал ее по имени, а вскоре изменил ее жизнь. Его глаза хитро щурились, а у меня внутри начала разливаться уверенность в том, что вот теперь все будет хорошо.

Так я впервые встретила Константина. Костя, Коста, Тино, Коташе, Костадино. Я знала множество его имен.

Он протянул мне флягу, а я жадно начала глотать воду, никак не могла напиться. Хотелось воды еще и еще. Но мне не дали. Тино усадил меня впереди себя на верблюда, и я всю дорогу проспала на его груди. С тех пор я жила с ним. Ожоги от солнца на моем теле вылечтли.

Мы все время куда-то ехали, перемещались с места на место, но каждый раз останавливались в уютных домах, ели вкусную пищу. Я была сыта и одета. Меня учили грамоте, причем на том языке, где мы проживали в данный момент, рассказали о том, кто я такая. Моя жизнь изменилась. Я не знала больше голода и была обеспеченной. Я несколько раз порывалась отправиться на поиски того дома, но Тино сказал, что это бесполезно. Мы высчитали по известным мне событиям годы моей предыдущей жизни, получалось, что с тех пор прошло более ста лет. Людей, что могли знать меня раньше, скорее всего уже нет в живых. Даже если бы и были, мне бы никто не поверил. Со временем я смирилась.

Меня тестировали на способности, проверяли мои возможности. В целом, ничем выдающимся я не обладала, кроме разве что запечатывания. Вот это у меня получалось отменно, в этом деле мне не было равных. Я стала мастером печати.

Очнулась я все в том же помещении. В центре. На диване, укрытая полосатым пледом. Голова раскалывалась, но по сравнению со вчерашними ощущениями мне было гораздо легче. В голове все хоть как-то упорядочилось, перестали мелькать картинки, сменяя одна другую.

Я села, оборачиваясь в плед, как кокон, пытаясь немного собраться и подумать о том, что произошло. Я вспомнила, кто я. Почти все, кроме того, почему я в предыдущей жизни умерла, почему мне пришлось переродиться, зачем я себя запечатала… Мое предыдущее рождение по — прежнему было для меня загадкой. Я начала перебирать в голове то, что вспомнила, чтобы хоть как-то упорядочить то, что уже знала. В той жизни что-то изначально пошло не так. Я родилась в семье. У меня были отец и мать. Теперь мне понятно это чувство страха, что все скоро закончится. Я чувствовала, что в этом есть какой-то подвох, что это не правильно. У меня этого не может быть. Я, ещё не помня, подсознательно уже боялась все потерять. Но так получилось. Мне повезло. У меня была семья, которую я очень любила. Воспоминания возвращались ко мне поздно. Мне было семнадцать, но я все ещё не пробудилась окончательно. Далее я встретилась с Арсеном, влюбилась. Он был тоже спейшер. Он первый способствовал более активному пробуждению воспоминаний о том, кто я такая. Кстати, я до сих пор не спросила о нем у Константина. Как я поняла, Арсен искал меня намеренно, он слышал обо мне от Кости, которого тогда звали Костой. По словам Арсена, он влюбился в меня уже заочно, ещё не встретив, услышав только хвалебные речи обо мне. Мы начали встречаться, родные были против. Но это не могло нам помешать. Затем случилась беда. Умер отец. Мы с мамой вернулись в наше поместье. Вскоре после похорон около ворот нашего поместья появился Коста, он нашел меня, как и всегда находил после перевоплощения, но я отказалась ехать с ним, не желая оставлять маму одну в горе. Далее события уже более туманные. Приезжал Арсен, я бежала к нему по полю, испытывая счастье от встречи. Но приехал он ненадолго, только повидать меня, и должен был снова уезжать по срочным делам. Я уговорила его остаться со мной на одну ночь. А дальше — темный лес. Почему-то я оказалась невестой Лукаса, моего троюродного брата, и упала с башни замка на камни и разбилась. При этом запечатала себя, чтобы не вспоминать. Вот этого, я никак не могла понять. Зачем я себя запечатала? Смерть — она всегда ужасна, какова бы она ни была. Но для спейшера — это не конец, и я знала об этом. Спейшеры относятся к смерти гораздо более прозаично, чем люди. Уже после того, как меня покинул Коста, воспоминания потоком возвращались ко мне. Я уверенна, что знала к моменту смерти о себе пусть не все, но многое. Мой поступок казался мне не логичным. Я не находила объяснения. Запечатать себя, чтобы не помнить своей смерти? Зачем? Я же знала, что тогда я воплощусь простым человеком. Зачем мне понадобилась печать? Что она мне давала? Она лишала меня памяти и всех опознавательных знаков.

Я огляделась. В рядом стоящем кресле спал Константин. В одежде, без одеяла, он склонился на один бок и так забавно посапывал. Но не это притягивало к нему взгляд. Я смотрела на его лицо. И я видела его теперь другим. Он как будто бы светился бледно желтым светом, особенно в районе груди. Да, именно так мы узнавали «своих». Словно у меня с отсутствием печати расширился диапазон зрительного восприятия. Хотя, даже с закрытыми глазами я чувствовала, это «свой». Этого чувства узнавания ни с чем нельзя было спутать. Все спейшеры старались держаться небольшими группами. В нашей группе Костя был старший. А еще были главные. Именно они связывались с Константином и выдавали ему задания. А он решал, кто этим будет заниматься. А еще за это платили деньги. Спейшеры никогда ни в чем не нуждались. Хотя и жили подчеркнуто скромно, не привлекая к себе излишнего внимания.

И у меня, вспоминается, есть даже свои деньги в швейцарском банке, доступ к которым знаю только я. Константин так вообще один из богатейших людей на планете. По нему, конечно, не скажешь, но это так. Спейшеры вообще не публичные люди, обычно ведут незаметную скромную жизнь, стараясь не привлекать к себе внимания. Да и стремления жить в роскоши, стремления к власти у них нет. Это люди не наигрались в господство, их все время тянет кому-то доказывать, что они лучше, краше, богаче. Люди стремятся завоевать мир. Спейшеры же знают, что нельзя владеть тем, что тебе не принадлежит. А этот мир нам не принадлежал. Конечно, бывают исключения, но скорее всего, если такое произошло, то спейшер перестал быть достойным, его поставят на учет, а возможно даже запечатают, переведут в разряд обычных смертных до тех пор, пока он не наиграется. Я сама не раз запечатывала таких, по заданию, разумеется.

Вообще, конечно, финансовый вопрос когда-то решался тоже тяжело. Необходимо было писать завещание на кого-то из «своих», передавать права, которые переходили в случае нечаянной смерти спейшера. А если перерождаться не планируешь в ближайшее время, но твой возраст может уже вызывать подозрения, то приходилось переводить средства с одних счетов на другие, с одного имени на другое. Пока один из спейшеров не создал свой банк в Швейцарии. Сначала это был банк исключительно для «своих», полностью конфиденциальный, сохраняющий тайну о владельце счета, о вкладе и объеме средств. А имя владельца счета было не известно даже работникам банка, только сам хозяин и несколько членов руководства, которые так же являлись спейшерами, имели доступ к базе имен.

Мне не нужно больше работать. На этой работе, во всяком случае. От этой мысли даже головная боль утихла. Захотелось предательски сбежать, даже не написав заявление об уходе, наплевав на командировку. А зачем? Теперь это совершенно меня не касается. Только я так не могла. Арсений Петрович сказал, что от нашей поездки будет зависеть будущее филиала. И я не могла подвести людей, с которыми проработала бок о бок более пяти лет, где ко мне очень по-доброму все относились, уважали и ценили. Я даже метала на место моей начальницы, когда она уйдет на пенсию. Теперь это все не важно. Но я доведу начатые дела до конца, завершу это последнее задание и уволюсь с чистой совестью.

Кстати об Арсении, он тоже меня искал. И тоже нашел, как и Костя. Зачем? Я боялась поверить, что он все ещё любит меня. Он этого не говорил, но он так смотрел на меня, когда спрашивал, вспомнила ли я. Когда обнимал меня, и он хотел меня поцеловать. Мой взгляд упал на часы, уже шесть утра. Мне скоро выезжать, а я все еще здесь.