— Это поможет тебе крепко спать какое-то время. А через неделю, я думаю, все решится.

Я судорожно думала, о чем бы расспросить Петра, раз выпала такая возможность, но он только устало улыбнулся:

— Не стоит, Марина. Потерпи ещё чуть-чуть, и все сама вспомнишь. Ты сильная! У тебя все получится.

Он назвал меня Мариной. И мне от этого стало так тепло на душе. Петр тоже верит, что это я. И горячо обняла его на прощание, испытывая прилив необъяснимого счастья от того, что в меня верят.

Назад шла я через небольшой сквер, и в дальнем углу опять же обнаружила Вовку. Он сидел ко мне спиной и не видел меня, а потому я проскользнула незаметно мимо. Что ж это такое! Почему он мне все время попадается. Сегодня он тоже был не один. С девушкой, со спины я не видела ее лица, но точно знала, что это не Лизка. Его рука обвивала ее талию, и я не могла сомневаться, что это просто знакомая.

Придется поговорить с подругой.

Лизка уже вовсю готовила нам ужин, напевая веселую песенку на кухне. Я поражалась, как она может столько смеяться и быть все время в прекрасном расположении духа. Особенно удивительно, как это мы с ней подружились. Я,такая все время серьезная и не любящая веселье и шумные компании. И она — легкая, все время улыбающаяся, стремящаяся быть в центре внимания, заводила.

Я присела за стол, подбирая слова, чтобы начать.

— Лиза, я твоего Вовку видела… — и через паузу, дождавшись, пока подруга посмотрит на меня, — С девушкой…

— Ирка, пожалуйста, не начинай, — разозлилась Лизка. Ее хорошее настроение как рукой сняло, — Тебе он никогда не нравился, и совершенно напрасно. А он… Он такой внимательный, он меня любит, он даже предложил мне жить вместе! А я еще думала, как ты тут одна без меня! Дура! А ты! Ты сама ни с кем не встречаешься, и хочешь, чтобы и у меня никого не было, чтобы я была такая же несчастная, как и ты!

Я задохнулась от возмущения. Слова Лизки звучали для меня очень обидно. Я не ханжа, и совсем не стараюсь испортить Лизке жизнь. Разве мне ее жених никогда не нравился? Но, если признаться, то да, это правда. Вовка всегда вызывал у меня неприязнь. Что-то меня настораживало в нем, он был слишком милым, что ли. Слишком красиво говорил, слишком модно одевался. Но кто я такая, чтобы судить его? Главное, Лизе он нравился, и ей было с ним хорошо. Да и подруга моя уже не маленькая, сама разберется. Невыносимо наблюдать за ее поджатыми губами, насупленными бровями.

Мы не разговаривали с подругой весь вечер. Я ушла в комнату, а она так и осталась сидеть на кухне. И, в конце концов, я не выдержала и пошла к ней просить прощения.

— Лиза, прости меня. Мне и правда не нравится твой Вовка. Но ты уже взрослая девочка и сама можешь со своим другом все решить.

Подруга, все еще надувшись, сидела за столом, листая журналы.

— Ну, хочешь, пойдем в выходные вместе на ярмарку? — пошла я на подкуп, зная, как Лизка хотела туда сходить. А я сопротивлялась, так как не люблю большие сборища людей.

— Правда, пойдешь со мной? — подняла на меня глаза подруга.

— Пойду, — согласилась я.

Мы бродили с подругой среди палаток с изделиями народных промыслов. Неподалеку была сооружена небольшая сцена, на которой девочка лет двенадцати в красном сарафане зычным голосом пела русские народные песни. Около сцены стояло несколько рядов с лавочками для зрителей, а за сценой толпились выступающие, готовясь к своему выходу.

Все оказалось не таким страшным, как я думала. Здесь было много детей и бабушек, солнышко припекало, и я была рада, что мы сюда пришли. Я чувствовала себя здесь безопасно, не то, что в каком-нибудь кафе, где в основном обитали молодые люди. Подруга притормозила около палатки с украшениями из камней, перебирая сережки и бусы из янтаря. Потом она потянулась к жемчугу, обрамленному серебром. И я поняла, что подругу я потеряла. Если Лизе что-то понравилось, то, значит, она будет долго на это смотреть, перебирать, примерять. Я отстраненно подумала, что, действительно, украшения достойны восхищения, это же надо такую красоту руками создать. Сама я просто не носила ни брошей, ни заколок. У меня не было ни одного кольца, не было цепочки, и даже уши я не прокалывала. А потому я мысленно оценила работу мастеров, восхитилась, похвалила и пошла дальше, рассматривая деревянную посуду, матрешек и различные поделки. Периодически я оглядывалась, ища глазами подругу, но Лизка словно приклеилась к лавке с самоцветами. Я вздохнула, если я ее сейчас буду отвлекать и уговаривать пойти дальше, то заслуженно получу от подруги ворчание на тему того, какая я скучная и ничего не понимаю в женских побрякушках. А потому я одиноко побрела к лавочкам около сцены, взглядом посматривая на различные заколки, магниты и пряники. Подожду подругу там, посижу, послушаю концерт. Как раз в это время выступал небольшой танцевальный коллектив подростков.

Я уже подходила к последней палатке. В ней было примерно все тоже самое, что и в остальных — брелоки, сувениры. И тут мое внимание притянуло колечко. Обычно, полупрозрачное, с коричнево-желтыми переливами. Я даже подумала, что это пластмасса, протянула руку, чтобы поближе рассмотреть его. Оно меня завораживало.

— Девушка, возьмите колечко. Это агат, — начала расхваливать свой товар большая грузная женщина-продавец, — Очень сильный минерал, обладает свойствами притягивать к себе успех. Помогает видеть хорошие сны, — вот тут я вообще заинтересовалась, останавливаясь и ожидая, что женщина скажет еще. — С давних времен к нам дошло поверье, что этот камень помогает влюбленным сохранить верность друг другу. Перед длительной разлукой они дарили друг другу агатовые кольца. А ещё агат отгоняет дурные мысли, и …

Но я больше не слушала продавщицу, любуясь этим скромным украшением. Я стала перебирать агатовые кольца, примеряя на палец, ища подходящий размер. И тут над ухом раздался знакомый голос:

— Милая вещица. Подаришь мне? — я резко обернулась, обнаружив за спиной в опасной близости Арсения Петровича. Испуганными глазами я уставилась на него, не зная, что сказать. А он спокойно уточнил у продавщицы, сколько стоит колечко, отдал деньги и, подхватив меня под руку, повел к лавочкам, где располагались зрители.

Я даже не поздоровалась с ним, хотя теперь мое приветствие будет выглядеть несколько запоздавшим. И даже забыла о своем решении в присутствии шефа перебирать кучу мыслей, шокированная его появлением. Кольцо так и осталось у меня на пальце. Мы сидели рядом, наблюдая за концертом. Я молчала, а Арсений Петрович даже не напрягался, как будто все так и должно было происходить. Что ж, я тоже попробовала расслабиться. Что такого, уговаривала себя я, встретила на ярмарке шефа, он купил мне колечко из агата, недорогое, сильно я его не разорила. Конечно, лучше бы он чаю где-нибудь раздобыл и поесть…

И словно подслушав мои мысли, Арсений произнес:

— Сиди тут, сейчас вернусь, — и через некоторое время и правда принес чай и пряник. А мне стало неудобно, как будто я выпросила это. Мысленно, конечно, но выпросила. И где моя подруга пропала? Бежать отсюда нужно, бежать. Я оглядывалась по сторонам, ища Лизку.

— Тебя так сильно напрягает мое общество? — серьезно спросил Арсений Петрович, а я смутилась.

— Простите? — я же даже ни слова не произнесла за время нашей встречи. И думала только о чае и Лизке.

— Ты так красноречиво оглядываешься по сторонам, что тебе даже говорить ничего не нужно, — ответил на мои мысли шеф, а я в который раз покраснела. И все же решилась ему что-то объяснить, чтобы меня не уволили, в конце концов, в понедельник.

— Я просто не ожидала Вас тут встретить. Я пришла сюда с подругой, а она где-то потерялась, вот я ее и выглядываю. Простите, что была с Вами не достаточно вежлива.

Я взглянула на него, чтобы увидеть, подействовало ли мое объяснение. Он руками сжимал свой пустой стаканчик из-под чая. Руки у него были волосатые. И тут до меня дошло, что до этого момента я не то чтобы слово не произнесла, я даже ни разу не взглянула на него. Оказывается, он сегодня в обычной черной футболке, а не в строгой рубашке с длинным рукавом, как я привыкла наблюдать его в офисе. И джинсах, темно-синих, обычных, а не брюках. Должна признать, в который раз, мой шеф очень даже красив. И в свободной одежде выглядит ещё лучше, чем в строгом костюме. Несколько небрежно, более мужественно. Я даже залюбовалась им, а он улыбнулся.