— Пульс в норме. Давление в норме. Частота сердечных сокращений в норме. Макс, можешь начинать.

Я увидела себя, находящейся среди серого ничего, вокруг был словно туман, сквозь который ничего не было видно. А, может быть, ничего и не было вокруг? Не было ощущения твердости под ногами, не видно границ, и нет ощущения собственного тела. Я словно парю среди серости и дыма. И я увидела силуэт. И я пошла по направлению к нему. Я не знаю, что это было — я или мое воображение играло со мной, но ощущения перемещения были вполне реальными. Я практически вплотную подошла к силуэту и уже могла рассмотреть, что это был Максим. Его худенькая фигурка казалась размытой. Я протянула руки, чтобы дотронуться до него, но уперлась во что-то твердое и вполне реальное. Казалось, я даже слышу звон стекла, когда дотрагиваюсь до этого нечто. Это та стена, о которой говорил мне Константин, поняла я. Максим прикоснулся к стене с другой стороны и начал руками ощупывать плоскость. Я повторяла за ним действия. И что было странно, так это то, что ни верха, ни низа я не ощущала, а стену перед собой ощущала. И я двигалась по ней сначала вниз, и мне начало казаться, что я лежу на спине, а стена накрывает меня сверху, словно крышка. Я попробовала ощутить плотность задней поверхностью тела, но не ощущала ее, никакой твердости за спиной. Когда же я начала перемещаться вверх, то показалось, что я уже давно ползу по стеклянному льду. Я даже топнула ногой, проваливаясь глубже в серый туман, теряя ощущение массы тела. Я отворачивалась от стены, но та всегда оказывалась передо мной. Худенькая фигурка паренька терпеливо ждала, пока я наиграюсь. А потом он поманил меня к себе. И я начала двигаться в направлении Максима.

И вот в какой-то момент моя рука словно погрузилась во что-то мягкое. Я аккуратно убрала ее от стены, а потом медленно вернула назад, постепенно утопая в вязкой среде. Максим подошел к этому месту с другой стороны, и начал тянуть свою руку к моей. Оказалось, что стена не такая узкая, как казалось вначале. Моя рука вошла уже по локоть, но все ещё никак не могла дотянуться до паренька. Со мной что-то происходило, мое состояние менялось. Вдруг накатила такая волна счастья, что захотелось улыбаться. Я в жизни-то никогда не улыбаюсь, а тут — так хорошо и уютно. И я увидела себя по другую сторону вязкого пространства. Силуэт был размыт. Я встрепенулась от мысли, что одновременно могу ощущать себя и лежащей на кушетке, и стоящей возле вязкой стены, и даже там, по ту сторону.

В голове что-то запульсировало, монотонный голос Кати произнес:

— Пульс учащается.

Где-то возле себя я почувствовала тепло. Рука Константина, похоже, снова легла на мой лоб, а я начала успокаиваться и осознавать себя снова больше там, около стены. Моя рука все ещё находилась в вязком пространстве. Я приблизила лицо, погружая уже и его. Волна различных образов накатила на меня. После серого ничего вдруг оказалось очень шумно, в глаза ударил резкий свет так, что захотелось зажмуриться. Перед глазами мелькали яркие картинки, незнакомые люди, силуэты. Я слышала голоса, разговоры, в голове шумело так, что хотелось заткнуть уши. Я обхватила свою голову руками, останавливаясь и привыкая к своему новому состоянию. И тут среди потока бессвязных картинок я увидела одну — яркую и не мелькающую. Она словно застыла перед глазами. Это была девушка с длинными светлыми волосами, бегущая по полю с той стороны от стены. Высокая трава мешала, но девушка, подхватив свои длинные юбки, легко преодолевала препятствия, пряди волос выбились из прически и их трепал ветер. Девушка раскинула руки, и тут ее кто-то подхватил и закружил. Она смеялась, и я смеялась вместе с ней.

Где-то рядом раздался тихий голос Максима:

— Давай мне руку, ты уже рядом, я помогут тебе пройти.

И я протянулась к нему рукой, оставалось всего каких-то пара сантиметров, как вдруг картинка со смеющейся девушкой начала рассыпаться, потемнело. Я ощутила себя все той же девушкой, только находилась я уже не в поле, а где-то высоко на площадке темной мрачной башни. Небо было темным и серым, небольшой дождь моросил, порывы ветра бросали мокрые пряди волос мне на лицо, я куталась в темный плащ, но это не помогало согреться. Тело мелко дрожало, а я стояла на самом краю и смотрела вниз отвесной серой стены, внизу которой виднеются острые пики камней и волны бьются о серую стену башни. А затем я медленно оборачиваюсь, и грудь начинает сжиматься от ужаса. Максим уже коснулся моих пальцев, когда я с силой потянула руку назад и начала сопротивляться. Я не хочу туда, там слишком больно, слишком страшно. Невыносимо. Я слышала где-то далеко тревожный голос Кати:

— Пульс слишком частый, давление растет, нужно прекращать.

Я ощущала теплую руку на своем лбу, но это больше не помогало успокоиться. Что есть силы я дернулась в сторону, назад в серое ничего, сопротивляясь Максиму и его уговорам. Я не хотела слушать о том, что он мне поможет, что осталось совсем немножко. Руками я начала быстро выстраивать между мной и пареньком твердую стену. Не знаю, как я это делала, но мягкой вязкости больше не осталось. Я очень быстро выстроила звенящую как стекло преграду. И паренек бессильно стучал по ней где-то далеко. А я рванула в пустоту и бежала, периодически все же начиная чувствовать стену перед собой, разворачиваясь от нее и припускаясь в бег в противоположном направлении. Но стена вновь оказывалась где-то впереди. И я ощутила себя кружащей вокруг оси, стараясь быстрее отвернуться, чтобы стена не успела появиться передо мной. Но она появлялась. Сердце колотилось. Мир кружился вокруг меня.

Меня ничто не могло успокоить. Я билась в истерике, желая лишь одного — прекратить все это. Оставить все как есть, ничего не вспоминать.

Приходила я в себя, сидя на диване, укутанная теплым пледом, под которым все ещё дрожало мое замерзшее тело. Меня разбудили, вернули в сознание, но почему-то я все еще чувствовала, как мокрые пряди падают на мое лицо, а холодный ветер продувает насквозь.

Кати принесла мне горячего чаю, и все сидели, недовольные собой и тем, что ничего не вышло.

— Я видела себя, — шептала я сдавленным голосом. — Это совсем другой человек, но я точно знала, что это я. Что это? Воспоминания? Откуда? Они были такие реальные… И мне там было очень плохо.

Слезы текли по моим щекам, и никто не осуждал меня за это. Все молча сидели, осознавая только что произошедшее. Все же я сама заделала щель в своей печати, перекрыла поток воспоминаний, что доказывало то, что я не простой человек. Я одна из них, такая же волшебница, только чего-то очень не желающая вспоминать из своего прошлого.

Я целый день ждала, когда же меня к себе пригласит Арсений Петрович. Даже не знаю, чего я хотела больше — чтобы он оставил меня в покое или же быстрее бы позвал к себе, чтобы прекратить мои мучения. Должен же он был выговорить мне за вчерашний трюк, за то, что не сама занесла бумаги, ушла, не предупредив, сбежала. Но он не давал о себе знать. Может быть, его вообще сегодня нет? Но эти мысли развеяла Наталья Петровна, которая уже видела сегодня шефа и с большой охотой рассказывала всем о суровом шефе и его дурном настроении. Все же он тут, и не в духе. И я была уверенна, что настроение у шефа испорчено опять же не без моей помощи. Хотя, наверное, это слишком самонадеянно считать себя ответственной за мрачное состояние шефа. Кто я такая, чтобы он вообще обращал на меня внимание. Скорее всего, он уже и думать забыл о какой-то там Ильевой. Отчеты есть, и это главное. Но врожденное чувство самосохранения кричало, что очень хорошо, что он меня к себе не вызывает, момент расплаты отдаляется. Но и ждать вот так я не могла. У меня внутри все нервные волокна натянулись от ожидания, я словно на минном поле сидела, не зная в какой момент рванет. А то, что рванет, я не сомневалась. Я вздрагивала при звуке телефонного звонка и резко оборачивалась, когда открывалась дверь, или слышались чьи-то шаги. Но мне шеф не звонил, и сам не заходил в наш кабинет. Под конец дня я себя уже сама так измучила непрерывным ожиданием, что ругала себя самыми обидными словами за вчерашнюю выходку.