Мы с Патриком обошли по кругу весь зал, пытаясь отыскать хоть какой-то выход, только все оказалось бесполезно. Ой, беда… Понятно, что место, где мы сейчас находимся — это тупик, и вход в зал имелся всего один, тот самый, который сейчас завален. Похоже, следует признать очевидное: нас завалило где-то очень глубоко под землей, и отсюда нет выхода…
Не знаю, что бы случилось дальше — во всяком случае, я почувствовала, что меня просто-таки захлестывает волна отчаяния, и из глаз вот-вот даже не потекут, а хлынут слезы… Ведь как чувствовала, что добром эта прогулка под землей не закончится! Что же теперь с нами будет?
Внезапно, словно чувствуя мое отчаяние, Патрик обнял меня.
— Черил, прости… — негромко заговорил он. — Если бы не я, то ты никогда бы здесь не оказалась…
Вообще-то так оно и есть на самом деле, только ведь и меня никто замуж силой не тащил. Сама согласилась, да еще и обещанные триста золотых сыграли свою роль. Сейчас вроде уже и денег никаких не надо, лишь бы суметь выбраться отсюда!
— Господин Серелей, вы, как я слышу, даже извиняться научились?.. — шутка получилась неудачной и натуженной, но мне удалось сдержать слезы. — А что касается всего остального… Не ругай себя, ты не виноват.
— И все же…
— Знаешь, как говорят в народе? Моя жизнь, мое решение. Тут виноваты другие, те, кто и начал всю эту историю.
— Вишенка… — Патрик еще сильнее сжал меня в объятиях. — Для нас сейчас главное — не отчаиваться раньше времени. Постараемся надеяться на лучшее.
— Хотелось бы, но…
— Никаких «но». В наших непростых обстоятельствах надо хорошо подумать о том, что будем делать дальше. Не забывай, что я твой муж, так что можешь опираться на мое плечо.
Ох, Патрик, Патрик… Муж ты мне только на словах, а насчет крепкого мужского плеча рядом — тут, боюсь, поддержка у нас взаимная. Внезапно вспомнились слова матери, которые она сказала мне незадолго до своей кончины. Тогда, глядя меня по голове исхудавшей рукой, она прошептала: «Держись, просто держись. Будет совсем тяжело — поплачь в подушку. Как бы тяжело ни было — иди или ползи в нужном тебе направлении. И запомни, что самое сильное плечо — твое собственное». Мама права — руки опускать не стоит, бороться следует до конца.
— Ты прав… — усилием воли я отогнала слезы.
— Кстати, ты обратила внимание, что огонь факела чуть колеблется? Значит, откуда-то идет приток свежего воздуха. Возможно, это всего лишь небольшие трещины, но проверить все же необходимо.
— Значит, мы хотя бы не задохнемся? Уже легче, хоть одна хорошая новость.
— Ну, для начала порадуемся хотя бы этому.
— А где же они могут быть, эти самые трещины?
— Внизу их точно нет, но мы еще не осмотрели свод.
— Да как же туда забраться?!
— Ты забываешь о моих достоинствах, чтоб их… — невесело усмехнулся Патрик. — Отойди шагов на шесть, и у меня враз отрастут длинные когти. Эту красоту неописуемую ты уже видела не один раз, и знаешь, насколько крепки драконьи когти. Думаю, что я даже нашего волколака смогу тащить на своей спине, и притом не сорвусь с высоты. Вот пусть оборотень у свода и ищет, откуда может тянуть ветерком. Надеюсь, очень скоро нюх у него восстановится, надо только немного подождать.
Возможно, Патрик сказал все это лишь для того, чтоб успокоить меня, но, и верно, я почувствовала себя куда спокойней. Правда, ответить я не успела, потому что в этот момент подал голос наш оборотень, по-прежнему лежащий посреди зала — вон, он еще и головой мотает, к себе зовет. Ну что там еще такое?
Когда же мы подошли к волколаку, то поняли — все, дождались неприятностей, если это можно так назвать. Похоже, дракончики вот-вот появятся на свет, во всяком случае, на верхушке одного из яиц появилась трещинка, которая хоть и очень медленно, но расширялась. Судя по всему, нашу небольшую компанию скоро ждет пополнение, только вот как же все это не вовремя! Не выдержав, я приложила ухо к яйцу с трещиной, и услышала нечто среднее между писком и пыхтением, а еще до меня чуть слышно доносились частые и глухие удары, словно из далекой шахты рудника. Ясно — это малыш долбит стены своей темницы, стараясь выбраться наружу.
Не знаю, что мы будем делать дальше, а пока что нам только и оставалось, как наблюдать за тем, как дракончик пытается выкарабкаться из своей скорлупы. Щель на яйце становилась все длиннее и шире, и теперь уже каждый из нас слышал чуть слышный писк, и мне казалось, что малыш зовет на помощь, просит помочь ему выбраться из скорлупы, но я знала, что делать этого нельзя. Помнится, когда я еще жила с родителями, у нас были курицы-несушки, которые иногда высиживали цыплят. Несколько раз случалось такое, что я, желая помочь крошке появиться на свет, брала в руки треснувшее яйцо, и старалась как можно быстрее освободить цыпленка от скорлупы, но с первым же надломленным кусочком из скорлупы выступала кровь. В то время я еще не понимала, что разрушая скорлупу, я разрываю все еще действующие кровеносные сосуды и этим убиваю птенца. Немногим позже мне рассказали, в чем тут дело, и с той поры я поняла, что чужая помощь не всегда идет на пользу, и потому-то сейчас я не стала помогать дракончику — сам пробьется на свет, а наше участие может ему только повредить.
Время шло, и вскоре мы увидели, что в скорлупе появилась дырочка, и оттуда высовывается кончик темной мордочки, после чего дракончик ненадолго затих, а затем стал пробиваться наверх с удвоенной силой. Прошло еще какое-то время, скорлупа оказалась надломленной, и после очередного усилия дракончика она отвалилась в сторону, а детеныш оказался перед нами во всей красе.
Надо же, какой же он жалкий и обессиленный! Размером с взрослую курицу, мокрый, дрожащая головка на тонкой шее опущена книзу, крылышки висят, словно сырые тряпочки, глазки закрыты… Сейчас, глядя на это маленькое беззащитное создание, невозможно представить, что из него может вырасти огромный дракон из числа тех, кого называют повелителем неба. Стоит только вспомнить грозную мать этого малыша, как оторопь пробирает!
Меж тем дракончик, спотыкаясь и увязая в песке, побрел к нашему оборотню, который все это время лежал неподалеку. Святые Небеса, хоть бы волколак его не тронул! Однако наш серый приятель и сам в растерянности смотрел на приближающегося малыша, не зная, что делать, и стоит ли ему самому оставаться на месте. Однако мы никак не ожидали увидеть то, что произошло дальше: оказавшись возле волколака, дракончик с неожиданной ловкостью забрался под лежащего оборотня, а через мгновение маленькая мордочка ящера высунулась наружу, после чего дракончик затих. Похоже, малыш задремал…
— Это что такое?.. — повернулся ко мне Патрик. — Он что, перепутал Вафана со своей мамашей?
— Пожалуй, так и есть… — я с трудом сдержала улыбку, глядя на то, как оборотень растерянно переводит свой взгляд с дремлющего дракончика на нас. — Раз тут нет их любящей матери, то дитятко потянулось к тому, кого считает подходящей заменой. Так что, Вафан, пока что тебе придется побыть для детишек нянькой и временной заменой любящей родительницы.
Судя по недовольному пыхтению оборотня, подобная перспектива ему совсем не по душе, но, тем не менее, особых возражений от Вафана не последовало — уж очень умилительно-трогательным смотрелся дракончик, выглядывающий из длинной шерсти волколака.
— Интересно, долго он так будет спать?.. — Патрик присел возле оборотня, рассматривая новорожденного ящера.
Не знаю… — развела я руками. — Знаешь, в свое время я ухаживала за цыплятами. Так вот, после своего появления на свет они какое-то время дремлют, пока не обсохнут, и не наберутся сил для того, чтоб начать двигаться. Ну, а если принять во внимание, что дракончики тоже появляются на свет из яйца, то, значит, у них с цыплятами есть много общего.
— Надеюсь, мамаша этих дракончиков никогда не узнает о своем сравнении с курицей… — чуть усмехнулся Патрик. — И долго это длится? Я имею в виду такой сон…
— Насколько мне помнится, силенки новорожденных цыплят очень быстро растут, и спустя короткое время эти крошки вылезают из-под матери, после чего начинают изучать мир. Знаешь, они в это время такие славные и шустрые! Так что, думаю, очень скоро проснутся и дракончики! А еще я очень сомневаюсь, что они окажутся тихими и спокойными созданиями.
