Надо сказать, что к этому времени еще два дракончика стали пробивать скорлупу, стараясь выбраться на свободу, а вот последний малыш что-то задерживается. Он появился на свет самым последним, уже после того, как еще две новорожденных крошки мирно посапывали в шерсти волколака. К несчастью, четвертый дракончик оказался самым слабым — сделав всего несколько крохотных шажков, он упал, и не смог подняться, так что мне пришлось брать его на руки, и без долгих разговоров нести к оборотню, который с несчастным видом лежал на прежнем месте. Он, в отличие от Патрика, хорошо знал, что представляют собой подрастающие цыплята, и догадывался, что его покой продлится недолго. Ничего, дорогой волколак, потерпишь немного, все одно тебе еще стоит полежать какое-то время, приходя в себя сил, ведь во время землетрясения ты оказался самым пострадавшим.

— И что мы с ними будем делать дальше?.. — кажется, Патрик задал этот вопрос не нам, а себе. Он сидел возле оборотня, и смотрел на дракончиков, мирно посапывающих в шерсти волколака. Не знаю насчет остальных, а мне вдруг стало горько от одной мысли о том, что этим милым крошкам придется погибнуть здесь, с нами… Нет, я на такое не согласна! Я могу жалеть себя, лить слезы, и оплакивать свою несчастную жизнь, которая должна закончиться здесь, в каменном мешке, но если представить хотя бы на мгновение, что предстоит погибнуть и этим малышам… Может, это глупо, но за их жизнь я поборюсь!

А что, если я попытаюсь сказать Нлий, мамаше этих деток, что они живы? Конечно, помочь она мне сейчас ничем не может, но пусть хотя бы знает, что малыши появились на свет. Однако как я не пыталась достучаться до сознания Нлий, у меня ничего не получилось — такое впечатление, словно я бьюсь в глухую стену. Надо же, ведь еще совсем недавно драконица слышала голоса детей, раздающиеся из-под земли, а сейчас вокруг меня словно вязкая тишина, сквозь которую не прорваться. Неужели это все последствия колдовства, которое сотворил чародей герцога Малка? Что ж, если вдуматься, то такое вполне возможно.

— То есть как это что будем делать?.. — я немного задержалась с ответом. — Сам же говорил, что надо обследовать свод!

— Пожалуй, ты права… — согласился Патрик. — Этим займусь сейчас же…

В этот момент на песок упал еще один камень, и Патрик умолк на полуслове. Неужели снова землетрясение? Мы замерли, вслушиваясь в окружающие звуки. Но вокруг была тишина, и кроме этого камня, больше никаких падений не было. Патрик поднял факел, чтоб рассмотреть свод, откуда и свалился камень, но толком у него это не получилось — потолок неровный, и там слишком много теней, а вот у меня на короткое время вновь появилось ощущение чужого взгляда, но, по счастью, это впечатление быстро исчезло.

— Патрик, у тебя нет чувства, будто на нас кто-то смотрит?.. — негромко спросила я.

— Нет… — покачал головой тот. — А в чем дело?

— Точно не знаю, но уже второй раз ощущаю на себе сторонний взгляд.

— Возможно, это нервы…

— Мне бы тоже хотелось на это надеяться… А это еще что такое?!

До нас донесся странный звук — казалось, кто-то часто и вразнобой стучит молоточком о камни. Этот дробный перестук никак нельзя назвать природным явлением — ясно, что стук издает живое существо, причем делает это целенаправленно. Звук не смолкал, он становился все громче, колотили чаще и сильнее, и казалось, будто нас кто-то предупреждает об опасности. Вот, даже оборотень встревожено тявкнул пару раз.

— Похоже, в шахте, кроме нас, есть еще люди… — провернулся ко мне Патрик. — Скорей всего, у них тоже что-то произошло, а иначе они не стали бы так стучать!

— Говоришь, люди стучат… — а ведь я раньше слышала о чем-то подобном. Потерла лоб ладонью, пытаясь вспомнить то, о чем мне когда-то рассказывали. Когда же это было, и кто говорил о неких странных вещах? Вертится что-то такое в памяти — молоточки, стук… А, вспомнила! Об этом поведал все тот же старый знакомый дяди Тобиаса, который гостил у своего родственника, владельца небольшой шахты, а на обратном пути заглянул к старому другу, то есть к моему дядюшке. Тогда я слушала многое из его повествований, как сказку, и вот надо же — кое-что из его рассказов мне пригодилось!

— Это нокеры… — выдохнула я. — Их еще называют стуканцами.

— Ты откуда знаешь? И какие еще нокеры?

— В гости к дяде Тобиасу однажды приехал его старый друг… Я тебе об этом человеке потом расскажу, сейчас не до того! Главное — он до этого не раз был в шахте, и поведал нам немало интересного! Помимо всего прочего он говорил о нокерах, а еще их называют стуканцами. Это маленький народец, подземные рудокопы, которые предпочитают не попадаться на глаза людям, работающим в шахтах, хотя обитают едва ли не рядом с ними. Еще нокерам известно о том, где находится каждая жила на руднике. Хотя чаще всего эти жители подземелий находятся в заброшенных штольнях, куда люди обычно уже не ходят.

— Неужели они трудятся вместе с людьми? Никогда о таком не слышал.

— Нет, нокеры и люди — каждый сам по себе, хотя, как утверждают, при помощи нокеров люди, и вправду, иногда находят богатые жилы. Кроме того, частенько нокеры предупреждают работающих в шахте людей о приближающейся опасности, то бишь об обвалах — начинают стучать своими молоточками или просто громко стонать. Именно потому их иногда кличут стуканцами. Правда, эти существа помогают не всем людям, а лишь тем, кто относится к ним с уважением, или ведет себя в шахте так, чтоб к его поведению не было претензий. Если это так, то становится ясно, кто за нами следил.

— Ты имеешь в виду нокеров?

— А то кого же еще?!

— Если правильно понял, то нокеры (если это они сейчас стучат) стараются предупредить нас о какой-то опасности?

— Скорей всего так и есть. Возможно, и камень сверху упал не просто так, а для того, чтоб лишний раз привлечь наше внимание.

— Знать бы еще, о чем нас хотят предупредить. Надеюсь, не об очередном землетрясении.

— Не приведи того Светлые Небеса!.. — замахала я руками. — С нас и одного за глаза хватит! Думаю, все куда проще: если нокеры понимают, что нам отсюда не выбраться, то хоть предупреждай, хоть нет, а от землетрясения нам все одно деться некуда. Выходит, подземные жители хотят дать нам знать о какой-то иной опасности. Возможно, они и сами чего-то боятся.

— Может, ты и права… — Патрик чуть помолчал. — Плохо и то, что запас факелов у нас становится все меньше — как бы в полной темноте не оказаться. Пока что поступим следующим образом: иди к Вафану, и не отходи от него ни на шаг, а лучше все вместе отойдите к стене. В случае чего желательно, чтоб хотя бы ваши спины были прикрыты. Может, ничего и не произойдет, но лучше перебдеть, чем недобдеть, и прошу прощения за такие слова.

Патрик не сказал самого главного, но это и так было понятно — сейчас надо, чтоб я находилась как можно дальше от него. Все верно: раз мы не знаем, что может произойти в следующую минуту, то Патрику лучше находится в драконьем обличье. Что ни говори, но молоточки, не переставая, все еще стучат по камню, внушая нам тревогу, а ради шутки такие вещи под землей никто проделывать не станет.

Наш волколак самостоятельно добрался до стены, а вот малышей мне пришлось переносить туда на руках. Все бы ничего, но один из них оказался недовольным, что его вытащили из-под теплого бока, и попытался меня укусить. Несмотря на то, что глазки у дракончика были закрыты, его зубки к этому времени оказались уже достаточно острыми, почти как иголки. Руку он мне пока что не прокусил, но, боюсь, вскоре малыш уже будет способен на нечто подобное. Да, все же это дракон, пусть пока что маленький и беззащитный. Пока же я снова отправила дракончиков под бок к оборотню — пусть спят дальше, сейчас для них там самое безопасное место.

К тому времени, когда я закончила возиться с малышами, Патрик уже находился в своем драконьем обличье. Не прошло и нескольких минут, как смолк звук молоточков. Что ж, будем надеяться, что хотя бы сейчас неприятности обойдут нас стороной.