Они будто сговорились с Марком, оставив нас с Хильдой на растерзание тревогам об их здоровье. В один из вечеров мы сидели с женщиной в гостиной, ожидая мужскую компанию на ужин.

— Кейтлин… — я перевела взгляд в сторону миссис Бретт, оторвавшись от чтения скучной книги. Нужно же было хоть чем-то себя занять в отсутствие Марка.

— Да? — я отложила книгу. На лице женщины отразилось нечто вроде… смущения?

— Мне бы хотелось тебе кое-что показать… Не поднимемся ли мы в спальню? — я пожала плечами и заинтриговано окинула собеседницу взглядом.

— Конечно, — даже было любопытно, чем таким особенным хотела поделиться со мной мать Марка. Мы вполне комфортно уживались с той на одной территории, проводя вместе все вечера. Мне не приходилось безвылазно сидеть в одной комнате или искать повода, чтобы завести беседу. Наши отношения стали ближе, после ранения Марка. О беременности мы естественно пока никому не сообщали.

И так хватало волнений в семье. Решили отложить эту новость на какое-то время, насладиться нашим секретом вдвоём.

Мы поднялись на второй этаж в комнату миссис и мистера Бретт. Я оказалась в ней впервые и с интересом рассматривала семейные снимки, висевшие на стене и стоявшие на комоде напротив кровати. Хильда открыла один из его ящиков и вытащила большой альбом.

— Уверена, что Марк рассказывал тебе о том нелёгком времени, которое нам пришлось пережить… — женщина присела на кровать, положила альбом на колени и похлопала по плюшевому пледу, чтобы я присела рядом.

— Совсем вскользь, — я вспомнила наш вечер на колесе обозрения и мечтательно потупила взор.

— Смотри, — я присела и взглянула на снимки, которые достала из альбома миссис Бретт. На карточке была запечатлена вся семья, я улыбнулась, посмотрев на Марка и Эмили. У девчушки даже тогда была короткая прическа и взъерошенный чуб, она искренне улыбалась. Марк же, несмотря на юный возраст, поджал губы и приподнял подбородок, устремив решительный и уже совсем недетский взгляд в объектив. Я подняла глаза к лицу миссис Бретт, она тоже смотрела на снимок, с грустной улыбкой.

— Ещё на свадьбе Эмили, когда увидела вас с Марком, материнское сердце сжалось в сладкой истоме, — она посмотрела мне в глаза. — У мальчика было тяжелое девство, если таковым его и вовсе можно назвать. Нет, я не хочу этим сказать, что мы плохо жили. Напротив… Эти годы стали одними из лучших в жизни, несмотря на безденежье и полный крах, несмотря на усталость и бесконечные уговоры с совестью, что столько всего недодаешь детям. Моё материнское сердце одновременно рвалось на части и полыхало от любви, сгорая в чувствах к детям и мужу, — я внимательно слушала женщину. — Это всё придавало сил, мы с Френком только сильнее сплотились в то нелёгкое время. Но это я всё к чему… — женщина счастливо улыбнулась. — В тебе иногда я вижу себя — женщину, которая с виду хрупкая, кажется, коснись её и она рассыпается к твоим ногам маленькими осколочками. Но это не так, — миссис Бретт покачала головой. — И ты прекрасно знаешь это сама, — глаза казалось, видели меня насквозь, но я не испытывала дискомфорта от этого взгляда. Наоборот прекрасно понимала женщину. В сердце было столько любви, а внутри жизненной силы, что иногда мне казалось, что этих чувств хватило бы с лихвой на нас двоих с Марком. — Ведь куда важнее достатка, роскоши и всего прочего составляющего материальные блага — любовь, сила и желание идти рука об руку до конца… дети… — Хильда снова улыбнулась, словно знала наш секрет. — Марк прошёл хорошую школу жизни, чтобы разменивать ту на то, что ярко блестит, а цены не имеет. Именно трудности часто становятся тем переломным моментом, когда жизнь разделяется на две части. Кажется, что всё рушится, утекает сквозь пальцы как вода. Но… оглядываясь назад понимаю, что не хотела бы прожить другой жизни. И если бы выпал шанс всё изменить, я бы оставила тот неиспользуемым. Без всего этого я бы уже не была той Хильдой Бретт. Ведь ты понимаешь, что я хочу всем этим сказать?

— Понимаю… И, как и вы ничего не хотела бы изменить в этой жизни. Но мне так жаль, что родителей не вернуть… — на глаза навернулись слёзы. — Эта боль, несомненно, сделала меня сильной, но слишком высокая цена, — несколько слезинок всё же скатились по щекам, но я не собиралась плакать. — В моей власти лишь создать свою крепкую семью и ценить каждый миг проведённый вместе…

— Ничего создавать и не нужно, — я даже не заметила, в какой момент, моя ладонь оказалась в руках миссис Бретт. — Теперь мы твоя семья, — Хильда обняла меня, а я так и не поняла, почему это всё она говорила именно сейчас? Может быть, женщине, как и мне, требовалась поддержка после всего пережитого кошмара? Может быть, потому что мы обе знали каково это едва не потерять любимого человека, держа его бездыханную руку, смотря на закрытые глаза и моля Бога лишь об одном, словно заклиная: «Живи»…

Хильда отстранилась, встала, подошла к комоду, извлекла из того небольшую коробочку и села обратно.

— Это кусочек стены разрушенного здания. После того начался новый отсчёт жизни нашей семьи. Фрэнк тогда едва не погиб, выводя раненых из здания, искал со спасателями людей, надышался пылью… Но принёс домой кусочек этой памяти, трагической, но важной страницы жизни… — я зажала рот рукой. Хильда оказалась права, она видела меня, сповно я была раскрытая книга. Между мной и женщиной было много общего. Возможно, потому нам так легко удалось подружиться…

— Минутку, — я спешно поднялась, вернула кусочек камня, покрытого лаком. Мне захотелось поделиться своей тайной с матерью Марка. Задержавшись лишь на секунду в нашей комнате, я достала из сумки небольшой сверточек и вернулась обратно. Дрожащими руками я раскрыла ткань и протянула Хильде. До сегодняшнего дня я терзалась в сомнениях, что делать с этой вещью…

— Это пуля, едва не убившая Марка. После тяжелой операции Пол Брендон вышел ко мне и протянул ту, сказав: «Оставь на память. С ней яркие моменты жизни будут чувствоваться острее», — тогда я приняла столь неожиданный «презент», но содрогнулась от ужаса. Казалось, что в руках держала жизнь Марка. Только Марку об этом знать было вовсе не обязательно. Я хотела так же как и Хильда в память о том, что наша любовь с Марком выдержала все испытания, даже самые трудные, практически вырвав себя из липких лап смерти, все, преодолев, сохранить эту пулю, спрятать в самый укромный уголок как вечное напоминание об ужасных и в то же время самых счастливых и захватывающих днях…

— Любовь всегда сильнее обстоятельств, иной раз даже сильнее смерти. У вас всё ещё впереди, моя хорошая, — Хильда вернула мне мой сверточек, смахнула слёзы с лица. — Ау меня впереди много хлопот и замечательных внуков!