— Хотела, но не сейчас же! — вскинулась. — Чтобы я ему сейчас дала!? Какое воспитание, образование…

— Да или нет? — безапелляционно прервал агент.

Я не знала, на кого из нас троих больше всего злюсь. На себя? Что действительно не хотела иметь конкретно сейчас детей. На Витема? Что, несмотря на мой запрет, всё рассказал. Или на Кристера? Что не только не подумал о контрацепции, будучи старше меня на много… — много лет, но и не давал никаких надежд на совместное будущее, а теперь старается обвинить в случившемся???

— Что за вопросы! — голос внезапно осип от подкатившего кома в горле. — У меня ни работы, ни мужа, ни даже нормального парня не было, — нападая на самого любимого мужчину своей жизни, таким образом хотела защититься от его холодности, что резала душу без ножа.

Орвэль медленно перевёл на меня осуждающий взгляд, и также медленно, четко, равнодушно повторил:

— Да? Или. Нет?

— Нет, — краткий тихий ответ, от которого самой стало холодно и зябко, что пришлось приобнять себя руками.

Наступила тишина, которая стала душить меня. Мне хотелось плакать, реветь в голос, просить прощения, но болезненный ком в горле был слишком огромен. Глядя на мертвое холодное синее море в глазах мужчины, было ясно о его ярости из-за моего поступка. Сгустившиеся тучи непонимания, недомолвок, не до конца выясненных между нами отношений привели к трагедии, совершенной мной же. Медленно подошла к нему, прижалась всем телом, спрятав лицо на груди, желая сейчас только одного — его крепких, тёплых объятий.

— Ты злишься на меня? — спрашиваю осторожно, вполголоса, продолжая ожидать объятий.

— Нет.

Едва заметно, очень медленно выдохнула.

— Я разочарован.

…Это был первый раз, когда мой мир рухнул, разбившись на миллиарды осколков, оставляя глубокие порезы на душе, сердце и моего сознания. Солнце в моей жизни склонилось к закату, и неожиданно на ясном небе стали появляться чёрные грозовые тучи, поглощая теплоту и свет…

Кристер буквально выдохнул эти слова, по-прежнему сохраняя привычное для него спокойствие. Но в них скопилось столь холода, искреннего безразличия, горечи, что стало сразу понятно о прекращении между нами любых отношений. Несмотря на обиду, потому что не один он был разочарован, мои руки всё же начали обвивать мужское тело.

— Прости, но мне пора возвращаться, — отступил на краткий шаг, и дверь, издав шипящий звук, тут же открылась.

Это я должна говорить «прости», только не говорю, потому что на тот момент не считала себя виноватой. Да и сейчас не считаю, потому что моим первым порывом было спасти жизнь друга. Искренне не понимала, почему тогда Орвэль предпочёл обвинить меня, вместо того, чтобы посмотреть на ситуацию с моей стороны. А то, что случилось, видимо, должно было случиться, ведь до сих пор перед глазами стоял пример с Аней, которая практически весь первый триместр находилась в подавленном состоянии, а после ещё и сражалась с древним чёрным магом.

Человеческие отношения, особенно между мужчиной и женщиной — это очень хрупкий мир, который может разбиться от неверно произнесённого тона, от случайно пророненного слова, от действий или, наоборот, бездействий. Порой проще и легче быть одной, чем постоянно производить стратегию своих поступков и произнесённой речи, а порой и самих мыслей, дабы сохранить мир и не перейти в противостоящую борьбу. Только вот кто-то нас создал существами социальными, не могущими без общества, без общения, пусть даже круг твоих друзей составляют только домашние питомцы. Поистине сильные люди — способные переносить стойко одиночество, находящие в нём умиротворение и душевное равновесие.

Я к таковым не отношусь.

— Возвращайся на Эртх, к Анне. Здесь небезопасно для жриц, — сказал агент, выйдя из палаты и направившись вдоль больничного коридора.

— Не дождётесь! — дерзко бросила я. — Мало того, что вы все скрыли от меня появление малумнов, так и теперь будете пытаться сослать обратно?! Я им не прощу того, что они сотворили с Ромальвом! — выкрикнула ему вслед.

Мужчина остановился. Медленно повернулся всем корпусом. Смерил меня предостерегающе-убийственным взглядом, от которого невольно вытянулась по струнке. Четко, безапелляционно, строго приказал:

— Возвращаешься на Эртх.

Будь я послушной собачонкой, села на задние лапки, преданно виляя хвостом, и последовала приказу. Несмотря на то, что ему согласно кивнула, не собиралась подчиняться.

Орвэль скрылся, оставив меня одну со своей горечью, которая больно билась в районе груди, разрывая все внутренности. Глядя уже на чужих инопланетян, среди которых нет моего с карамельными волосами и синими глазами, вспомнила фразу Ромальв.

«Я бы расстроился, узнай, что моя женщина не хочет вынашивать моего ребёнка».

Кем я была для Кристера? Считал ли он меня своей женщиной? Слухи на Эртхе распространялись очень быстро, и даже местные журналисты писали в газетах о неугомонной девушке, что не может перестать бегать за одним из завидных холостяков ГильтЭрры. Меня это не волновало, пока сам Кристер обнимал, целовал и не выгонял, по крайней мере, открыто последнего не делал. Хотел ли он быть со мной? Или это всё же я навязалась ему, что начал так думать? Может сейчас ему нужно просто время? Вдруг всё наладится?

Вопросы, одни вопросы, и ни одного ответа. Ну уж нет. Так дело не пойдёт. Мы не расстанемся, пока я не выясню всю правду. Моя гордость, что и без того растаяла при появлении Орвэля, не пострадает нисколько, а если это и будет унижением, то хотя бы буду точно знать, что он никогда ничего не испытывал ко мне.

А сейчас не помешало бы что-нибудь перекусить, отдохнуть, и ближе к вечеру снова навещу Ромальва. Он хоть и находится за семью замками, зато могу наблюдать кривую линию его бьющегося сердца!!!

*

— Как вы допустили такое!? — еле сдерживая эмоции, вопрошал Витем, глядя на меняющееся тело, издававшее треск ломающихся костей.

Хранитель временных врат стонал, рычал, выл в голос. Его тело неестественно выгибалось, кости ломались, мышцы трансформировались. Однако он всё ещё находился в бессознательном состоянии.

По возвращению магов обратно в штаб, сразу усилились охранные заклинания. Только вот никто никак не ожидал увидеть на границе бессознательное тело.

Из корабля малумнов выбросили его как какой-то мусор в нескольких десятках метров от границы силовой защиты. Отряд боевых магов не сразу сообщили об этом главе — Аасэну младшему, потому что попросту не смогли распознать издалека «гостя».

Внутренний мир Вальгарда Грациан эн Грига менялся. Тёмная малумнийская ипостась пыталась поглотить человеческую суть. Он сопротивлялся этому, стараясь подавить неведомую чёрную магию силой волей. Только её одной было весьма мало для продолжения борьбы. Мужчина не понимал, что происходит, находясь в бреду, только иногда проскальзывал в глазах свет, где он словно уподобился дикому зверю.

Со вступлением ночи запах свежего мяса учуяли морвинды. Голодные, горящие фиолетовым цветом глаза, окружили мужское тело. Их здоровые миндалевидные ноздри втягивали воздух, а синеватая слюна, что обильно выделалась из клыкастой пасти, образовывала уже лужицы. Они опасливо кружили вокруг жертвы. Неизвестный запах сбивал. Хищники не знали кто перед ними: лакомство или смерть. Один из молодых неопытных самцов, не выдержав, с прыжка подскочил к телу. Принюхавшись, решил-таки совершить первый укус. Как только его морда приблизилась к плечу, на него опасно сверкнули два ярких изумруда. Морвинд угрожающе зарычал, игнорируя инстинкт самосохранения, ведь перед ним оказался противник сильней и опасней. Мужчина, оскалившись, схватил за глотку зверя, у которого рык превратился в хрип.

Сжал пальцы. Глухой хруст. И зверь безжизненно повис на руке. Остальные, прижимая раздвоенный хвосты и острые длинные уши, рыча и завывая, не спешили кидаться в бой. Встав на ноги, он окинул взглядом своих врагов, выделяя среди них самого опытного, у которого цвет глаз был лиловым, определив в нем вожака стаи. Мужчина издал утробный грозный рык, направив яростный взгляд морвинду, бросая тому вызов. Тот рычал, фыркал, бил передними огромными когтистыми лапами землю, мотал длинной головой с гривой. Другие хищники стали вести себя также.