Они шли, почти не останавливаясь, делая только короткие стоянки и довольствуясь взятыми с собой сухарями и сушеным мясом.
— А мы разве не будем варить похлебку какую? — тихонько спросила Рыбка у ребят, рядом с которыми плюхнулась без сил на высушенную солнцем придорожную траву.
— Нет. Обычно, когда легион или даже манипул выступает в поход, то за ним тянется обоз. Там едут котлы, треноги для них, запас продовольствия и даже ручные жернова, чтобы смолоть муку и поджарить лепешки.
— На чем? И сковородки тоже едут? — распахнула глаза Ксения, не зная, верить или нет, потому что ребята иногда шутили над ней и рассказывали небылицы.
— На лопате. Укрепления же не руками копают. Так что лопаты есть всегда. И в достаточном количестве. У каждого. А ты разве не копала еще рвы?
— Нет, — покачала головой девушка. — Но копать умею. И весной всегда помогала копать грядки под лекарственные травы.
Ребята рассмеялись:
— Значит, все еще у тебя впереди! Будешь теперь не ромашки свои сажать, а с нами вместе надолбы ставить!
Она рассмеялась вместе со всеми, наслаждаясь тем, что вот так сидит вместе с воинами и не чувствует себя ущербной или слабой, потому что дошла сюда сама. И есть силы идти дальше.
Уже в сгущающихся сумерках Дарий дал команду вставать на ночевку в небольшой рощице. Девушка с удивлением смотрела и слушала новое для нее — она никогда не видела, как выставляют дозоры, разводят костер в яме, чтобы пламя не было видно издали. Про костер она тоже узнала от ребят — они, несмотря на усталость и голод, находили силы болтать и смеяться с ней. Ксения помогла собрать хворост, и теперь могла вместе со всеми присесть к огню, потому что вечер принес прохладу, резко сменившую дневную жару. Но дышать легче от этого не стало — сказывалась близость болот, с которых на свет пламени на смену оводам прилетели комары.
Ребята развернули плащи, которые были скручены и закреплены на поясе. Потянула свой плащ и Ксения, но остановилась. Плащ был чистым, полученным совсем недавно, а она сама показалась себе очень грязной, потому что весь день пот стекал по телу струйками, щекотавшими спину и бедра, а на него налипала пыль, поднятая несколькими десятками ног в подбитых железными гвоздями кальцеях. Девушка оглянулась вокруг — никого из ребят это не смущало, хотя она ощущала запах их разгоряченных, натруженных за день тел. Они заворачивались в плащи и укладывались, еще раз напомнив друг другу, кто за кем встает в дозор.
— А я? — воскликнула девушка. — Я с кем в дозоре?
— Ты? — почесал затылок центурион Плавт, стройный, загорелый парень родом откуда-то из Равенны или Спины. — Ты же наша медицина? Так какие караулы? Спи, силы копи. А то вдруг придется кого из нас вытаскивать завтра.
Ксения не успела возразить, как быстрым шагом вернулись несколько ребят, отошедших чуть в сторону от стоянки:
— Командир, мы там озеро нашли. Небольшое, но чистое. Разреши искупаться? А то пыль комьями скатывается на теле.
— Дозоры выставить и по очереди. Головы не теряя, — коротко распорядился Дарий, исподволь наблюдая за Рыбкой.
Ему очень хотелось подойти к девушке, постараться загладить свою резкость и то намеренное холодное поведение по отношении к ней весь день. Дарий видел, как нелегко приходится девушке во время перехода — чувствовалось, что для нее непривычным было все, включая темп. И еще он очень волновался о ее ножках — хоть и приучалась Ксения ходить в кальцеях, но тренировки одно дело, а быстрый марш по каменной дороге — совершенно другое.
Дарий еще раз посмотрел на любимую — но она не выглядела ни замученной, ни страдающей от одиночества.
— Ой, а можно искупаться? — раздался ее звонкий голосок, полный ожидания счастья.
— Идем с нами? — предложил ей кто-то из ребят, поднимаясь с травы у костра.
И она исчезла за порослью пиний.
Дарий обменялся взглядами с Квинтом.
— Иди, — кивнул тот. — Я после схожу. У нас в деревне не до чистоплюйства было. Так что не помру от грязи.
И Квинт опустился на траву, наблюдая за лагерем — важно было, чтобы дозоры не «потерялись» от снующих туда и обратно небольших группок.
Дарий неторопливо прошел среди кустов и поднимающихся в их тени выше пояса луговых растений, не высохших за лето на влажной от близости болот почве — хотя хотелось бежать бегом, безжалостно затаптывая все эти колючки и исходящие пухом стрелки. Он пытался успокоить себя — не хотел затевать ссору со своим же подчиненным. Но красивый молодой парень, младше его по годам, возможно, и ненамного, на год-два, но зато на целую войну — тот изо всех сил хотел казаться мужественным и суровым воином в глазах Рыбки. Дарий видел, как парень раздвигал для нее жгучие заросли крапивы, через которые он сейчас пробирался.
«Сам виноват», — подумал мужчина, остывая и успокаиваясь от ощутимых прикосновений крапивы и чертополоха. — «Мог бы и сам быть с ней поласковей. А винить девчонку не в чем. Она устала, она полна новых впечатлений. Вот только интересно, а мыться она с ним вместе полезет? Или с ними со всеми?»
Дарий неожиданно для себя увидел, что уже вышел на берег небольшого, с заболоченными местами берегами озерца, поросшего свисающими в воду кустами. Он окинул глазом воду — парни фыркали и деловито растирались в воде песком прямо перед ним, и девушки среди них явно не было. А чуть поодаль, где кусты образовывали зеленую нишу, в воде тоже происходило какое-то движение — он заметил расходящиеся круги и всплеск.
Дарий, стараясь не поскользнуться на мокрых камышах, уже примятых слегка чьей-то ногой, но ногой легкой, почти не вмявшей сочные стебли в грязь, пробирался в заводь. Уцепившись за ветки в очередной раз, он остановился в недоумении — Рыбка явно была там, и он даже слышал, как она что-то напевает себе под нос, но как она туда пролезла, не упав и не запутавшись в зарослях? Дарий плюнул и шагнул в воду как есть, обутый и в сублигакулюме, потому что тунику он сбросил на стоянке, но в боевом поясе с ножами. В таком виде они часто пересекали водные преграды на учениях — а Гайя свободно плавала и в легком панцире, с мечом. Дарию на службе не так часто приходилось сталкиваться с реками, в Ниле особо не поплавать, а вот Гайя в Германии наплавалась в разведцентурии вдоволь, и в снаряжении, и с оружием.
Он сделал несколько шагов по мягкому илистому дну и поплыл к заводи. Ксения действительно была там и, полностью оправдывая свое прозвище, с наслаждением плюхалась на мелководье в теплой, прогретой за день воде. Дарий проплыл по широкому кругу, там, где вода была более холодной — озеро питала не болотная вода, а подземные ключи. Девушка не замечала его, и он с ревностью и замиранием вгляделся в воду и в заросли — нет ли в них того красавца-декуриона. Но Ксения была совершенно одна — и в юном бесстыдстве и в полной уверенности. Что ее никто не видит, разделась полностью.
Дарий едва не утонул, потому что одновременно опустил руки и ноги без сил — так она была хороша в прозрачной, темной воде, подсвеченной лишь широкой луной. Светлая кожа, плывущие по воде льняные волосы — все это резко и больно напомнило ему Гайю в тот вечер, когда они плавали в Тибре. Но Рыбка была совсем другой, хотя и напоминала ему иногда его же фантазии о том, какой могла бы быть Гайя в возрасте Рыбки, совсем молодым легионером или даже до поступления на службу.
Дарий полюбовался плещущейся девушкой и подошел к ней ближе, стараясь нарочно плескать воду ногами, чтобы не напугать ее. Он подошел к Рыбке и обнял ее поднявшееся из воды тело — завидев приближающуюся фигуру в полутьме. Девушка испугалась и бросилась к берегу, а он перехватил ее в свои объятия.
Оба отмывшиеся от пыли и пота, чистые, в струях прохладной воды, они стояли по пояс в воде и обнимались. Дарий очень осторожно поцеловал девушку, стараясь вложить в поцелуй все раскаяние, овладевшее им — за то, что бы с ней так груб сегодня. Она ответила, сначала неохотно, но постепенно все откровеннее и откровеннее. А затем Дарий почувствовал, как ноги девушки, ее тонкие длинные бедра скользнули по его бедрам и сомкнулись на пояснице. И он перестал себя сдерживать — развернулся так, чтобы солдатам в лучшем случае была видна его спина, сорвал одной рукой узел сублигакулюма и бросил его на куст — а вот с поясом расставаться не рискнул. И прижал к себе трепещущее тельце, прохладное сверху и неожиданно оказавшееся горячим внутри, в самой сокровенной ложбинке. Он поцелуями гасил ее вскрики восторга — а девушка цеплялась за него до изнеможения. Ее кожа высохла от воды и покрылась бисеринками пота, а влажные волосы свисали до самой воды.
