Литмир - Электронная Библиотека

Она размышляла, чем же закончился вчерашний поединок Дария и незнакомого нахала-офицера. А то, что это был офицер, причем боевой и явно заслуженно оказавшийся на пиру во дворце императора, и позволивший себе такое не особенно вольное по римским меркам, но все же нахальное поведение — она не сомневалась. Гайя, конечно, не ушла бы спокойно из зала, если бы не была уверена, что поединок закончится сразу же после ее ухода. Она нарочно призадержалась на пару мгновений у закрывшихся за ее спиной резных дубовых дверей — и с удовлетворением услышала, как прекратился звон клинков и заиграли флейты и арфа. Оставалось надеяться, что Дарий не получил очередной раны, что было бы ему совсем некстати. Но и тут Гайя была спокойна — случись что серьезное, забегали бы многочисленные прислуживающие в триклинии рабы, позвали бы за врачом. А раз ничего подобного не происходило — значит, ничего и не случилось.

— Достойнейшая матрона… Доблестный трибун, — управляющий так и не разобрался, как обращаться к своей молодой хозяйке, и, хоть она ни разу не повысила на него или других домашних рабов голос, все же избегал сурового взгляда девушки и ее недовольства тем более.

— Да? — она обернулась, раздумывая о том, как же быстро избаловалась среди этих подушек, ванны, террасы и готовых подавать обед по первому ее требованию рабынь.

— К тебе посетитель.

— Кто?

— Очередной офицер. К тебе же кроме один раз заглянувшей Клеомы, никто другой и не захаживает, — в голосе управляющего не было явной издевки, но чувствовалось, что не складывается какая-то мозаика у него в голове.

— Он представился?

— Лонгин Пробус, когорта спекулаторум, — передал ей слово в слово управляющий, и она вздохнула, припоминая воина с таким именем.

Имя не сказало ей ничего, кроме того, что когномен «Честный» дорогого стоит, если все наследники этой фамилии у наследовали хоть частичку настолько выдающегося качества своего далекого предка, что оно стало родовым именем.

— Подожди, — махнула она управляющему. — Пусть подождет в атриуме. Предложи мульс и фрукты. Я быстро.

Она вихрем пронеслась в свою спальню, отточенными за долгие годы движениями облачилась в форму и даже захватила шлем, не говоря уже о мече, привычно расположившемся у бедра. И не удержалась от искушения — подошла к столику с косметикой, которой пришлось срочно обзавестись, легкими аккуратными мазками подвела глаза, сделав их еще больше и выразительнее. Подумала — и вставила в уши небольшие серьги, похожие на серебряные капельки с синей бусинкой внизу. Такая же подвеска на цепочке украсила ее грудь, едва виднеясь там, где начиналась нагрудная пластина доспеха.

Широким, но беззвучным, несмотря на подкованные кальцеи, шагом она вышла в атриум — и обомлела. Мужчина стоял к ней спиной, в спокойной и ровной позе созерцая золотых рыбок в имплювии, и она узнала вчерашнего обидчика.

— Слушаю тебя, доблестный офицер, — она постаралась быть как можно более официальной.

Он резко обернулся на звук ее голоса, и Гайя поняла, что в очередной раз напугала человека, подкравшись незаметно. На безупречно вычищенных доспехах посетителя сияли знаки отличия трибуна, и Гайя в душе обрадовалась — они были в одном звании, ей не придется довершать свое вчерашее унижение необходимостью вытягиваться перед ним в струнку.

Они обменялись приветственными жестами, и Гайя, глядя ему в глаза, ждала его доклада — он прибыл к ней, и должен был хотя бы изложить цель визита. Но мужчина смотрел на нее расширенными глазами несколько мгновений, не решаясь раскрыть рот. А рот его был великолепен — узкие, четко очереченные чувственные губы, слегка тронутые жестокой полуусмешкой, их дополнял твердый, чуть раздвоенный подбородок и все остальные черты лица, которые она разглядела в полутемном триклинии накануне ночью.

И тут до Гайи дошла причина его замешательства — он тоже узнал ее, но не был уверен, и теперь мучительно сопоставлял образы. Она пришла ему на выручку:

— Гайя Флавия, трибун когорты спекулаторум. Что привело тебя, доблестный трибун, в мое скромное жилище? Какой-то личный вопрос? Если служебный, то сразу предупреждаю, я в отпуске по ранению, и могу не владеть всей ситуацией. Тогда тебе лучше обратиться к префекту когорты, Секстусу Фонтею.

Трибун выслушал ее, глядя в глаза своими спокойными, умными глазами без тени в них вчерашнего нахальства и заносчивости, а затем протянул руку:

— Прежде всего, доблестный трибун, хотел принести свои извинения, — он склонил седеющую голову, а затем совсем с простой интонацией добавил. — Ата попутала. И Бахус.

— Целая армия вредителей, как я посмотрю. — усмехнулась Гайя, пожимая его руку. — Ладно, забыли.

Лонгин, услышав знакомые интонации и слова, на мгновение представил, что они не стоят в атриуме богатого дома посреди Рима, а спрыгнули с коней где-то в незнакомом лесу и продолжили начатый разговор, скомандовав солдатам выставить боевое охранение привала.

— Разреши представиться? Трибун Лонгин Пробус, прибыл в твое распоряжение для дальнейшего прохождения службы в составе когорты спекулаторум, — доложил он нарочито четко и серьезно, поставив ее таки в замешательство. Гайя лихорадочно соображала, а надо ли равному себе по званию, тем более старшему офицеру, говорить «вольно». И она просто еще раз пожала ему руку:

— Добро пожаловать в семью. Надеюсь, сработаемся.

— Надеюсь тоже. Во всяком случае, мечом работать у вас в когорте, как я понял, умеют. Твой вчерашний защитник, Дарий, хорош! Не хотел бы такого противника. А вот боевого товарища такого только желать.

— И кто кого вчера одолел? — как бы невзначай спросила Гайя, не желая показывать, что Дарий ей достаточно близок.

— Ничья. Нам же пришлось прерваться. Кое-кто вроде был недоволен поединком. А ссориться с командиром с самого начала…, - он озорно и по-молодому сверкнул глазами в ее сторону.

— Что ж, — задумчиво протянула Гайя, прикидывая в уме, как лучше поступить. — Обидно, когда вынуждают прервать хороший спарринг. Предлагаю продолжить!

— В смысле?

— Я не настаиваю. Но тебя вчера лишили удовольствия. А поединок с Дарием, поверь, действительно удовольствие. К тому я и сама могу постоять за себя, раз уж причиной поединка послужила невольно я. Готов?

— Готов. Я все же боевой офицер. И вступить в схватку готов всегда. Правда, не… — и он осекся.

— Ну? Договаривай, — улыбнулась ободряюще Гайя, прекрасно зная, что сейчас вымолвит Лонгин, и не ошиблась.

— Но не с красивой девушкой, — выдавил он все более неуверенно, видя, как она вытягивает меч из ножен.

— Нам места здесь хватит? — Гайя сделала вид, что не заметила его смущения и не услышала неловкой фразы.

Он занял позицию:

— Нападай.

— А что так? — изготовилась и Гайя, опустив налобник. — Вчера вроде ты был решительнее.

— Да? Тебе понравилось? Вообще-то, я хотел дать тебе фору.

— Как красивой девушке?

— Почему бы нет?

— Мы в одном звании…, - и она напала на него, решительно и безжалостно.

Больше Лонгину было не до разговоров и любезностей — он тоже опустил налобник на ходу, потому что не потрудился сделать это заранее, не принимая всерьез эту хрупкую белокурую девушку, к тому же снова, как и вчера, с умело подведенными глазами и даже с серьгами в ушах, которые он заметил, пока она не надела шлем.

Они рубились почти всерьез — обычными боевыми мечами, защищенные своими доспехами и потрясающим контролем движений друг друга.

— Ничья? — предложил он первым, понимая, что в мастерстве работы с оружием они равны, и дальше будет только соревнование в выносливости.

— Выдохся? — поинтересовалась она абсолютно ровным голосом, хотя он видел, как струи пота стекают по ее шее и обнаженным рукам, сбегая в наручи.

Он и сам был мокрый под панцирем, и уже жалел, что согласился на поединок, потому что все его утреннее мытье пошло насмарку и парадную тунику снова придется стирать. Все это придало ему злости и раздражения, и он рыкнул:

180
{"b":"662217","o":1}