Ребята окружили ее, она дождалась, пока подбегут Марс и Кэм, и рассказала им, что слышала только что.
— Это гнездо погани должно быть уничтожено, — ее голос уверенно прозвучал над притихшим как от любопытства, морем.
— Как и любое другое, — раздался такой же твердый и уверенный голос Марса.
— Она нас освободила, мы видели, как она дралась. И у нас нет сомнений, что Гайя сможет повести нас в бой, — раздались голоса, и Гайя вздохнула с облегчением.
Она ни капли не сомневалась, что люди, собравшиеся на этом корабле, все же не забыли свою присягу. В конце концов, они же видели, как она ведет и держит себя, как уверенно командует. И взяла быка за рога, пока все были готовы ее услышать.
— Надо поднять наверх ту смену, которая сейчас на веслах, и ту, которая отдыхает. И отобрать тех, кто хорошо плавает.
— Гайя, — предостерегающе промолвил Марс. — Что ты задумала?!
— Ничего особенного. Это же маяк. И небольшой, судя по всему. Иначе его бы давно заметили и разнесли бы к Эребу наши корабли императорского флота. А если он зажигает огни тогда, когда кто-то на лодках разведал добычу и дал знать команде маяка, то он явно не Александрийский. Хотя и похож.
— В смысле? Все маяки похожи. Александрийский здоровенный просто.
— А то, что любой маяк одной стороной обязательно выходит в море, а одной на сушу. Поэтому и брать его мы будем и с суши, и с моря.
— Что ты задумала?! — снова прервал ее Марс. И его голос был еще более настороженным.
А Гайя, как ни в чем ни бывало, продолжила спокойно и даже весело:
— Мы с Марсом пойдем вплавь небольшими группами…
— Вплавь? С оружием? — прервал ее с сомнением Марс. — Не все плавают так, как ты. Ты и в ноябре могла переплыть реку, чтобы навести переправу для всего легиона.
— При чем тут река? Тут теплее даже сейчас, в феврале.
— Гайя, а может, на лодках? У нас же есть несколько спасательных шлюпок, — предложил кто-то из моряков.
— Согласна. Еще лучше. Тогда Марс с более тяжело вооруженными воинами прокрадется на лодке к берегу. А мы проплывем частично под водой, но с ножами. И попробуем взобраться по стене маяка.
— По стене? — сделал шаг назад совсем молодой воин, так и не успевший толком втянуться в службу, как оказавшийся в плену после первого же боя.
— А что такого? — недоуменно вскинула на него свои кошачьи глаза Гайя. — Маяк не колонна. Его не вытачивали, а строили из камней. Так что щели куда всунуть нож есть.
— А корабль? Может, не надо им рисковать? — качнул седой головой Кэм, все это время молча стоявший со скрещенными на груди руками.
— Я и не собиралась подвергать трирему опасности. Она с командой будет стоять наготове в бухте неподалеку.
— Я так и подумал, — кивнул Кэм. — Тогда я тоже беру шлюпку и мы пойдем на маяк в лоб. Заодно отвлечем силы от тебя и Марса. Щиты у нас есть?
— Есть немного.
— Придется черепаху делать над лодкой. Там же град стрел будет.
Они успели подготовиться к тому моменту, когда огни маяка показались в резко сгустившихся вечерних сумерках.
Кэм умело завел трирему в бухту и приказал бросить якорь. Им пришлось придерживать якорную цепь, чтобы она не издала характерного лязганья.
— На штурм пойдем ближе к рассвету, — распорядилась Гайя, натачивая боевой нож.
И эта ее спокойная деловитость передалась остальным — все спокойно взялись за последние штрихи подготовки.
— Гайя, — окликнул девушку Марс, готовясь спрыгнуть в спущенную на поду шлюпку. — Ты это… Ты себя побереги…
Она кивнула:
— Ты тоже.
И занялась приготовлениями своей группы.
Марс греб, налегая изо всех сил на весло и стараясь не ударять им по воде, чтобы не создать лишний шум, а в душе у него все переворачивалось. Он-то был в доспехах, и его ребята тоже. А Гайе предстояло проплыть то же самое расстояние полуобнаженной, в набедреннике и узкой полоске строфоса, сдерживающего ее тяжелую развитую грудь. Ребята же, изъявившие желание пойти с ней, рисковали не меньше — обнаженные, только с закрепленными на бедрах ножами, они спокойно поглядывали на темно-зеленую гладь моря и на светящийся вдали маяк.
Дав отплыть Марсу и отдав последние распоряжения Кэму, тоже готовому пересесть в шлюпку, Гайя беззвучно скользнула в темную воду, а следом за ней и четверо смельчаков.
Кэм напряженно следил за ними из лодки, выйдя слегка из бухты. Он ждал, когда девушка и ее товарищи подплывут к стене настолько близко, чтобы войти в то пространство, которое уже не простреливается стрелами. Все стрелы он надеялся собрать на себя — вернее, на щиты, которыми были укрыты его ребята так же, как и в строю складывали знаменитую римскую черепаху, делающую неуязвимыми легионы.
Гайя уцепилась рукой за облепленный ракушками и водорослями край фундамента маяка, чувствуя, как острые краешки впиваются в ладони, лишь недавно поджившие после веревки, да еще она то брошенную Кэмом в трюме цепь ловила, то на весла садилась. Она перевела взгляд на своих ребят — все доплыли. Она встряхнула левой рукой, сбрасывая напряжение — простреленная в запястье, долго гноившаяся и едва зажившая после зверского вмешательства Марса рука болела нещадно и почти перестала слушаться от холодной воды. И если боль в ладонях можно было просто стерпеть и забыть, то перспектива лезть вверх по почти гладкой стене на одной руке ее настораживала. Она сжала зубы — отступать было некогда. Шлюпка Марса уже причалила, и ребята тихо передвигались по едва освещеннному лучом просыпающегося за краем моря солнцем берегу.
Гайя обернулась — прямо на маяк по открытому морю, не скрываясь и даже не пытаясь соблюдать тишину, неслась еще одна лодка, на носу которой балансировала мощная белоголовая фигура. Что-то внутри у девушки невольно сжалось, когда она увидела первые шлепки стрел на воду, еще не достигающие лодки. Краем глаза заметив, как мгновенно поднялись щиты, закрывая спасительным куполом воинов Кэма, она махнула своим ребятам — времени было мало. Пока Кэм оттягивает все силы засевших на маяке злочинцев, вовлекая их в бессмысленную перестрелку, ей с ребятами надо оказаться на вершине сооружения.
Ножи легко входили в щели между каменными блоками, выкрашивая пуццолану, ноги цепко упирались в стену. Время от времени у них была возможность перевести дыхание там, где в стене были небольшие отверстия, видимо, предназначенные для естественного освещения винтовой лестницы, которая должна пронизывать всю толщу маяка до самого верха.
Наконец, показались ряды кирпичей, подернутые копотью, и она перевела дыхание с облегчением — почти верх. Над головами свистели стрелы, тяжело стукавшиеся внизу о подставленные щиты — и наверх доносились эти звуки. Гайя подспудно боялась услышать другой звук — вскрик боли, означающий, что какая-то стрела все же достигла цели. Но девушка быстро отмела эту мысль — во-первых, была уверена в плане Кэмиллуса, а во-вторых, понимала, что никто из ребят не будет не то что кричать, стонать не будет. Она же сама тоже карабкалась по стене абсолютно молча, хотя силы были на исходе.
Дальнейшее произошло с такой скоростью, что впоследствии ни сама Гайя, ни даже те, кто видел это, не могли сказать, как именно все случилось. Гайя запомнила только глаза лучника, свесившегося через парапет маяка и выцеливающего ее. Она посмотрела ему в глаза и улыбнулась, успев подумать, что от судьбы не уйдешь и неминуемая смерть застанет ее сорвавшейся в пучину моря, что показалось ей гораздо более приятным, чем гибель на арене Большого цирка в Риме. Но в этот момент раздался громкий голос Марса, тоже, как оказалось, взбежавшего на площадку маяка, но по внутренней лестнице. Гайя не разобрала слов — их относил ветер, такой сильный в этот день, что успел высушить и набедренник, и даже волосы, пока она поднималась по стене. Но голос, такой родной и знакомый, она узнала.
На Марса можно было злиться сколько угодно, тем более он своей горячностью и необдуманными поступками часто выводил ее из себя, но все же он был ей дорог — и как давний боевой друг, и как первый мужчина в ее жизни. Сердце девушки пропустило удар и забилось сильнее — лучник отвел от нее взгляд, так и не выпустив стрелу, и исчез из поля зрения. Уловка Марса сработала — он отвлек внимание врага на себя.
