Так ее и застал Рагнар, тоже не часто ночующий на своем месте — он все еще исполнял обязанности телохранителя при одном из сенаторов, а в свободные часы стремился навестить молодую жену.

— Ренита? — гигант неожиданно изящно для своих размеров опустился на колени рядом с ней. — Даже не спрашиваю, о чем ты. И даже не утешаю. Но, может, не надо?

Она согласно покивала головой, не прекращая сотрясаться всем телом в рыданиях.

Рагнар молча сидел с ней, гладил рукой по спине, и она постепенно затихла, подняла на него покрасневшие припухшие от слез глаза:

— Зачем ты сидишь со мной? А Юлия?

— Ночь глухая. Куда я сейчас к ней? Утром пойду.

Но перед рассветом в палатку проскользнул вестовой, растолкал Рагнара, и тот, снова затянув доспехи, также бесшумно исчез.

Что касается Квинта, то молодой офицер был так загнан свалившимися на него обязанностями Марса и Дария, что, хоть и был в палатке тогда, когда пришла Ренита, и когда она довольно громко рыдала, и когда пришел, а затем и ушел Рагнар — все равно проснулся только по утренней букцине. Столкнулся с Ренитой осоловевшим со сна взглядом:

— Привет медицине! — и выбежал из палатки умываться и вести свой отряд на зарядку.

Ренита привела себя в порядок, провела рукой по так и нетронутой подушке Гайи, поправила зачем-то одеяло на койке Дария, расправила складку над висящим в углу плаще Марса. И отправилась к себе, в свой пропахший лекарствами и травами мирок. По дороге она постаралась стереть с лица грусть — раненым не следует видеть врача неуверенным и огорченным. И, откидывая полог, она уже была бодрой и веселой:

— Соскучились, мои хорошие? Просыпайтесь, сейчас я вас умою, накормлю, повязки поменяем, — Ренита пробежалась рукой по их лбам, посчитала пульс, кого-то нежно погладила по плечу, кому-то взъерошила короткие волосы. — А утро сегодня просто чудесное! Кто тут самый смелый первым перевязываться?

Она заканчивала делать перевязки, как в палатку влетел вестовой:

— Ренита, к префекту бегом.

— Командовать будешь солдатам, — проворчала женщина. — У меня люди живые. Я что, побегу, бросив парня на столе?

Она закрепила бинт, проверила, не туго ли, уложила раненого в койку и дала лекарство. И только после этого неспешным шагом покинула палатку. Но вот выйдя из нее, понеслась изо всех сил по прямой ровной дорожке между аккуратными рядами палаток, приостановившись только у штабной. Часовой при виде нее вытянулся в струнку, а она смутилась — никак не могла привыкнуть к таким почестям. Как и к неизбежным армейским ритуалам.

— Доблестный префект, военврач Ренита… — нужное слово выскользнуло у нее из головы, и она закончила неуверенно. — Пришла. К тебе.

Префект с трудом подавил улыбку, насупив брови, чем напугал ее окончательно:

— Пришла, так садись. И слушай внимательно. Прибыл гонец из Остии. Вчера причалила трирема «Ворон Аида», привезла раненых из Сирии, будь она трижды проклята. Один наш.

Она задохнулась, не смея вымолвить имя, и все же решилась:

— Марс?!

— Дарий.

— Но…

— А вот так. Привыкай. У спекулаториев, как и у кошек, девять жизней он дал ей возможность справиться с потрясением и продолжил. — Его уже везут сюда, задействовали виаторов. Надеюсь, не растрясут, если уж на корабле довезли. Так что готовься.

— Он очень плох?

— Трудно сказать. Но если префект урбанариев Остии прислал сюда гонца и виаторов даже от доставки почти отвлек, то суди сама.

— Может, они сделали глупость? Может, мне лучше было туда доехать? Уехала бы с вестовым ихним.

— К тому моменту он уже был в пути сюда. Но вестовой еще здесь, ест, коня ему подбирают. Через четверть часа выезд. Успеешь?! По дороге перехватите, она тут одна и хорошая.

— Я побежала соберу необходимое для него!

— Давай. Эй, а ты верхом-то ездишь?!

— Да, — честно крикнула Ренита, вспомнив, как Марс переправлял ее на своем коне через Тибр и вез к Гайе, а после Квинт скакал с ней по горящему городу.

Она успела отругать себя за самонадеянность — потому что еле держалась на резво несущейся по широкой мощеной дороге белой лошади преторианской гвардии. Вестовой и двое солдат, выделенных префектом для ее сопровождения, давно поняли, как трудно этой маленькой упрямой женщине, и стремились ей всячески помочь, а заодно помочь и лошади.

Наконец, они заметили вдали движущуюся повозку со знаком орла.

— Дарий! — невзирая ни на какие больше условности, кинулась к нему Ренита. — Живой! Хвала Аполлону! Жив…

— Да ладно тебе, — он поймал ее ладонь своей исхудавшей и пожелтевшей рукой.

Если бы ни серые, в темных ресницах глаза и привычный только слабый голос, Ренита бы и не узнала бы Дария. Она, продолжая поглаживать его пальцы, внимательно слушала то, что говорил ей сопровождавший его помощник врача:

— Мы его вчера осмотрели, помыли как следует, побрили. Повязку наш врач поменял, но просил предупредить, что рана в плохом состоянии, да еще и заболел он в пути, легкие застудил на корабле. Так что… — и шепотом доверительно прибавил. — Не решился он у нас оставлять. Все же Рим есть Рим, у вас и храм Эскулапа под боком.

Они разговаривали одними губами, чтобы их не слышал Дарий. Но тот, видимо, и сам понимал, что происходит, потому что, едва они тронулись в путь, прошептал Рените, заходясь в тяжелом кашле:

— Гайя тебя вспоминала.

— Как она? Хотя о чем я… Ты же не вчера оттуда уехал…

— Не вчера. Но с ней, надеюсь, Марс. Я его встретил в сирийском порту…

— Они вернутся? Или их вообще туда перевели? Почему мне никто ничего даже не намекнул, что ты и Гайя живы? Думаешь, легко было стоять у вашего погребального костра? — она была снова на грани рыданий.

— Не все можно сказать сразу. Просочись куда сведения, что мы живы и направляемся в Сирию, и за нами была бы настоящая охота. Могли бы не доехать.

— Неужели я похожа на предательницу?

— Ну что ты… А вот глаза, поведение твое могли бы выдать невольно. Так что прости. Знал только префект. Гайя же вообще плыла уже туда под видом парня.

Ренита горестно вздохнула, укладывая его голову поудобнее на своих коленях — она сразу же перебралась со своего коня к Дарию, чтобы хоть как-то попытаться облегчить его участь. Ровная, выложенная по всем правилам и регулярно ремонтируемая дорога, связывающая Остию и Рим, не причиняла раненому особых страданий, да и погода еще стояла не жаркая — лишь совсем недавно начал дуть теплый флавоний, предвещающий начало весны.

— Как хорошо, — вздохнул Дарий. — Все же лучше умереть на родине. Это воевать можно где угодно. А перед смертью хочется посмотреть на родные колонны и кипарисы, на эту дорогу с гермиями…

— Что ты болтаешь? — оборвала его Ренита. — Кто ж в таком возрасте радует Харона?

— Ренита, я взрослый человек. И не надо меня утешать. Я уже спокойно принял свою участь. Если не встал на ноги сразу, значит, и не судьба. Меня ж не первый раз зацепило, и всегда только отряхивался и бежал дальше.

— И в этот раз побежишь. Обещаю. Расскажи мне про Гайю. Она-то цела?

Дарий кивнул.

— Она вообще молодец. Ты не представляешь, что там творилось, когда мы приехали. Мне-то вообще было велено просто ее защищать в случае чего. А задание она в основном выполняла. Так ты не поверишь, тамошние солдаты ее так и считали парнем. Просто слишком безрассудно храбрым по молодости своей.

— В ее храбрости я не сомневалась. Знаешь, она же мне как-то жизнь спасла, — и Гайя рассказала Дарию о том, как Гайя отбила ее в рукопашном бою среди ночи у четырех наемников.

— Это на нее похоже, — согласился Дарий.

— Ой, а как же ее коса? Или они решили, что это новая мода? Над Таранисом же иногда посмеиваются и поддразнивают, все уговаривают подстричься так, как положено. Кстати, они и меня уговаривают…

Дарий удивленно глянул на Рениту:

— Смеются же не со зла?

— Нет. Он и сам отшучивается, не злится.