— Кто-то же должен все это оплачивать? — задумчиво промолвил Марс, пытаясь на себе подтянуть надрубленный ремешок наплечника, чудом не пропустивший удар к телу. — Снаряжение, жалование офицерам, еда для солдат. И где-то они должны стоять лагерем.

— А если ходят на занятия, как в грамматическую школу? — бросил идею Дарий, который сам, будучи из хорошей квиритской, но не очень богатой семьи, вынужден был учиться не у наемных учителей, как Марс, а ходить сначала в грамматическую, а затем и в риторическую школы.

— А ты представь место, куда долго, несколько месяцев подряд, каждый день, ходят взрослые молодые мужчины. Много мужчин. И что, соседи не заметят? Урбанарии на своем участке пропустят? Да даже фуллон будет знать, потому что его уринарии будут полны возле этого дома! — опровергла его идею Гайя.

— Надо Друза попросить, пусть постарается узнать у пекарей, у владельцев термополий, не появились ли за четыре месяца где-то дополнительные приработки, постоянные клиенты в большом количестве? Если они где-то собираются, то наверняка после заходят в ближайшую таберну или термополию перекусить, — поделился своими соображениями Квинт, которому мысль Дария очень понравилась.

— Ну хорошо, — сдалась Гайя. — Эту возможность мы тоже проверим. Но все же надо искать где-то лагерь, похожий на наш. С палатками. Местом для тренировки, кострищами. И, конечно же, боевым охранением. Возможно, даже более серьезным, чем у нас сейчас. Таким, как выставляется на вражеской территории.

Префект, которому она доложила все накопившиеся выводы, вздохнул:

— Вот и я так думаю. Готовят их где-то. Вот что, Гайя. Учти, не мы одни работаем. Риса ты знаешь ведь?

Она кивнула и насторожилась. Слышать о неудачном сватовстве ей сосвершенно не хотелось, пусть он был трижды красавец и вообще замечательный разведчик.

— Рис сейчас опять в глубинном проникновении. Везучий до ужаса. Не только все еще жив… Ну, по крайней мере, был жив декаду назад, пока посылал донесение. И знаешь, его сведения совпадают с твоими выводами.

— Рада.

— Ты в Сирии когда-нибудь была?

— Нет. И тебе это прекрасно известно, — удивилась Гайя.

— Теперь побываешь! Если только согласишься. У вас же с Марсом все же к свадьбе дело идет, я надеюсь.

— Служба прежде всего.

— Не сомневался в твоем ответе. Ну ничего, вы еще молодые, все впереди. Это моя Юлия такая торопыга…

И префект, проверив, нет ли кого лишнего за дверями, стал негромко посвящать Гайю в план предстоящей операции.

Спустя час она и вызванный к префекту, поднятый среди ночи Дарий, вышли из таблиния префекта спекулаториев и спокойно, как ни в чем ни бывало, отправились в лагерь, переглянувшись с понимающими улыбками.

— Тишина. Смирно, — лицо префекта, построившего на рассвете когорту, не выражало ничего хорошего. — Сегодня ночью в случайной уличной схватке ушли наши боевые товарищи. Гайя и Дарий.

Строй выдохнул одной грудью. Гайю и Дария знали и любили все в подразделении.

Стоящая на дальнем фланге Ренита, не сдержав себя, разрыдалась в голос.

Смотреть на Марса было страшно — его лицо в одно мгновение потемнело и заострилось.

— Не может быть… — прошептал он, но тут же вспомнил, что и правда койки Дария и Гайи пустовали всю ночь.

Он, занятый своими домашними делами, разрываясь между службой и назойливой родней, сразу после выезда помчался разбираться с претензиями Лавинии, которая, как оказалось, уже начала под руководством его тетки готовиться исподволь к свадьбе. И усталого, запаленного после схватки Марса ждала полная восклицаний и воззваний ко всем богам табличка от вилика, ошеломленного таким самоуправством. Поэтому Марс в полуха услышал слова Гайи, что она у префекта, и успокоился.

— Когда похороны? — подошел он к командиру когорты после построения.

— Сегодня к вечеру. Я уже распорядился насчет саванов, урны, дров. Ароматических смол.

— Где?

— Здесь. Вот вигилы, те вообще позаботились, когда строили на Марсовом поле свое здание. Они там сразу погребальное ложе мраморное сделали. А нам придется, как в походах. Сложим погребальный костер за воротами лагеря.

Марс застонал и едва не рухнул на колени.

«Не сберег. Не удержал», — билось в висках.

«Но, с другой стороны, теперь руки развязаны. Может, это происк богов? И на Олимпе виднее, на ком мне жениться? И не надо спорить с Парками?» — шевельнулась гаденькая мысль и была тут же отброшена.

— К воронам! — вслух рявкнул Марс, не заметив стоящей рядом заплаканной Рениты.

Он вскочил на коня.

— Вон. Убирайтесь вон из моего дома, — твердым ледяным голосом приказал он непрошенным родственницам. — Иначе я, клянусь Юпитером, вызову наряд урбанариев. Или вовсе вигилов, потому что подожгу дом вместе с вами и вашим барахлом.

Тетка, увидев безумные глаза молодого офицера, предпочла ретироваться вместе с привезенной ею невестой, бормоча о разнузданности нынешнего племени.

В сумерках, подсвеченное заходящим солнцем, пламя факела казалось таким же рыжим, как и волосы Гайи. Факел дрогнул в руках Марса. Еще мгновение — и огонь поглотит то, что осталось от его любимой. Никому не дали даже взглянуть на тела, даже приоткрыть саван, чтобы поцеловать, вложить монетку Харону в рот.

— Они изрублены. Изуродованы до неузнаваемости, — негромко проговорил префект. — Не надо. Запомни, Марс, ее такой, как она была при жизни.

Марс медлил возле аккуратно сложенной поленницы пропитанных маслами и смолами дров, на вершине которой лежали два тела, обернутые в белоснежные саваны. Он еще раз присмотрелся к трупам, чтобы запомнить каждый изгиб тела любимой, навсегда уходящей от него. «Надо же, досталась Дарию все же. Он поведет ее по полям асфоделий, он будет сопровождать ее в путешествии через Стикс».

Пламя взметнулось сразу по всем углам, жадно пожирая тонкую ткань саванов. И Марс, не замечающий нестерпимого жара, так и не отошедший на безопасное расстояние, похолодел: нога тела, которое было названо и оплакано, как тело Гайи, была гораздо больше размером, грубая и широкая. Но он же прекрасно помнил ее узкие, маленькие, нежные, несмотря на постоянное ношение армейский кальцей, ножки. Она даже стала последнее время пурпуром подкрашивать ноготки на ногах, чтобы сделать ему приятное. Он вгляделся еще раз — ошибки быть не могло, потому что второе тело явно было мужским, а это — женским. Но это была не Гайя.

Он пробрался к префекту:

— Нога…

— О чем ты? — осторожно поинтересовался командир, обреченно подумав, что вот теперь, инсценировав смерть двух лучших офицеров, третьего лишится реально.

— Это не Гайя?!

— А кто же, — устало вздохнул префект, лихорадочно ища объяснения происходящему.

— Там не ее ноги! У Гайи маленькие ноги! Ты же знаешь! Над ней всегда смеялись легионные сапожники! А на костре я увидел огромную толстую стопу!

— Раздуло от жары… Сам не знаешь, разве?!

Марс отошел, не в силах справиться с волнением.

И утром, проведя бессонную ночь у остывшего костровища, снова предстал перед префектом.

— Вон отсюда, центурион! — рявкнул Секст Фонтей во всю мощь своих легких. — Вон! И что б я тебя в таком виде не видел! Ты еще с запахом вина заявись! Небритый, в пепле. Это что? Римский офицер?! Мало мне этой плакальщицы-врачихи.

Марс развернулся, вышел и через час снова был у префекта.

— Тебе нечем заняться?! Учти, хоронили не тебя. Так что вот тебе задание. Берешь троих толковых ребят и на обходы лавок. Урбанарии тебе в помощь.

Марс двое суток без отдыха выполнял поручения префекта, которые сыпались на него, как из рога изобилия. Вдобавок, ему пришлось взять на себя обязанности и Гайи, и Дария, лишь частично разделив их с Квинтом. Рагнар был на задании, и не присутствовал даже на церемонии прощания с Гайей и Дарием — его приставили телохранителем к одному из тех немногих сенаторов, которым полностью доверял Октавиан и на которого постоянно происходили покушения — расплата за принципиальные взгляды и острый язвительный язык, которым он эти взгляды не ленился высказывать и в Сенате, и на Форуме и даже в термах.