- Скажи "Ave", - перебил его Маркус.
- Ave, - недоуменно произнес писарь.
Маркус спокойно вынул из ножен охотничий нож и направил его на писаря. Раньше, чем писарь, Тарди и телохранители поняли, что никакой это не нож, Маркус выстрелил. Пуля попала писарю в лоб, и парень упал на пол вместе со стулом.
- Маркус, нет! - крикнула Марта.
Телохранители обнажили мечи. Маркус бросил пистолет обратно в ножны и перехватил с плеча аркебузу. Марта выхватила из сумочки пистолет и направила его на Тарди. В отличие от фитильных замков на аркебузе, на пистолете был колесцовый, и Марта могла выстрелить хоть сейчас.
- Это ловушка? - спросил Маркус, подходя к столу и зажигая пять фитилей от свечи.
- Черт побери, - тихо ответил Тарди.
Телохранители смотрели на него в ожидании команды.
- Уберите оружие, - сказал им банкир. Его руки ощутимо дрожали.
Убрали. Но не Марта и Маркус.
- Зачем? - дрожащим голосом обратился он к Маркусу, - Ведь уже все было понятно. Мы договорились. Оставалось только отдать пергамент. Что я скажу его детям?
- Что ловушка не сработала.
- Не было никакой ловушки! Не было! После Нидерклаузица уже все стало понятно.
- Тогда кто этот человек и почему он стал возражать?
- Я нашел парня, который был при Мариньяно и посадил его рядом с собой на всякий случай.
- Я его не помню.
- Он тогда был просто маркитант. Но он сказал, что помнит. Он все время сидел, спокойно смотрел и слушал, я не знаю, что на него нашло. Не знаю!
- Что он сказал?
- Что у Вас был характерный талант.
- Вот он, - Маркус кивнул на тело, - Еще вопросы? Или надо было показать на ком-то другом? - Маркус обернулся по сторонам, намекая на телохранителей.
- Господи, - застонал Тарди под дулом пистолета, - Может быть, он имел в виду талант стрелка. Может быть, хватило бы отстрелить ему перо со шляпы. Нельзя просто так убивать людей!
- Ordnung muss sein, - строго ответил Маркус, - Рядовые не должны поднимать бунт, когда старшие пришли к соглашению. Это категорически неуместно и должно строго наказываться.
- Это какой-то ваш северный, императорский кодекс? - спросил Тарди, намереваясь возмущаться и дальше.
- Это Мариньяно, - ответила Марта.
Если бы Тарди уже не сидел, он бы сел. Мариньяно! Где Маркус воевал на французской стороне, и это его батарея смогла удержаться против швейцарцев, пока не появилась кавалерия из-за холмов. Пушкари смогли удержаться против швейцарцев, виданное ли дело! Но битва-то началась именно так, как сейчас сказал Маркус. Король Франциск и Массимилиано Сфорца договорились о мирном соглашении, но швейцарцы несколько недель шли пешком из-за Альп, мечтая о битве, и не захотели уходить без трофеев, славы и штурмгельд. После этого предсказуемо, что Маркус завел себе подобное кредо. Парень, получается, наступил ему на больную мозоль и сам виноват. Но зачем? Решил придать себе веса? Идиот...
- Ладно, - поднял руки банкир, - Закончим. Вот ваш документ. По нему может получить деньги или вдова, или кто-то еще, но по понятным причинам не лично покойник. Я Вас живым, если что, не видел, и они, - Тарди кивнул на телохранителей, - тоже.
Марта вопросительно посмотрела на мужа. Тот кивнул, и она опустила пистолет в пол, но не убрала в сумку.
- Выходите первыми, - сказал Маркус.
Генуэзцы вышли. Сначала первый телохранитель, потом Тарди, потом второй.
С двух сторон на них смотрели покинувшие свои засады после выстрела наемники. Пять и пять.
- Никого не было? - стараясь держать себя в руках, спросил Тарди.
- Никого, - ответил главный слева.
- Никого, - ответил главный справа.
На крыльцо вышли оба гостя в капюшонах и при оружии. Фитили на аркебузе Маркуса тлели видимыми в темноте красными точками.
- Уходим, все в порядке, - сказал Тарди, - забираем тело и уходим.
Гости, сохраняя достоинство, прошли мимо Тарди, между группами наемников и исчезли в темноте узких улиц.
Один из наемников перекрестился.
- Что такое? - спросил сосед.
- Показалось, что там Маркус из Кельна. Как будто половины лица под капюшоном нет.
- Слышал про такого. Только он давно умер. Мало ли у кого ожог на морде.
Марта и Бонакорси прошли прямой участок улицы под жгущими спину взглядами, повернули, повернули еще раз, оглянулись, зашли в промежуток между двумя домами, отсчитали десять шагов и постучались в дверь. Содерини открыл. За дверью лесенка вела в подвал, а из подвала открывался ход, проходивший еще под стеной Барбароссы на участке между бастионом и пристроенной под холмом стеной четырнадцатого века. Выход со стороны города выглядел примерно так же, просто дверь в просто стене просто старого дома.
- Как? - спросил оружейник.
- По плану, - ответил "Маркус".
- Хорошо.
Первым в город вышел Содерини. Он убедился, что никого нет, и махнул рукой. На перекрестке трое посмотрели друг на друга и вот-вот бы разошлись, но Содерини не выдержал и спросил:
- Знаком ли Вам некий Максимилиан фон Нидерклаузиц?
- Знаком, - кивнул "Маркус".
- Он здесь, в Генуе, и сомневается, что Вы умерли. Он проговорился, что сомневается не он один.
- Известно, где он?
- В гостинице "Иль Капитан" в порту, с одним оруженосцем.
- Возможно, мне стоит с ним поговорить. Благодарю.
Марта пихнула мужа локтем в бок.
- На крыше кто-то есть.
Маркус вскинул аркебузу с так и не потушенными фитилями.
По крыше метнулся силуэт как бы человека, но с какой-то странной головой.
- Не стреляйте! - Содерини дернулся схватить Маркуса за руку, но в последний момент остановился, не рискуя к нему прикасаться.
- Что такое?
- Увидеть суккуба - хороший знак.
- Для кого?
- Для патриотов Генуи. Значит, скоро мы сделаем еще один шаг к независимости.
- Хотел сказать, "Бог в помощь", но скажу "Удачи", - Маркус убрал аркебузу и повернулся в свою сторону.
- Удачи! - попрощался оружейник.
На пути на "конспиративную квартиру" Марта и Бонакорси не разговаривали, а шагали как можно тише и внимательно смотрели по сторонам. Для получения и перегрузки золота родственники Горгонзолы сняли дом неподалеку от церкви святого Доната с выходами на разные улицы. Сразу везти золото в порт было рискованно, а мастерскую Горгонзолы не следовало упоминать в контексте перемещений Марты. От бастиона до улицы святого Доната четверть часа пешком, если обходить по дуге дворец дожа с неспящими стражниками. Маршрут откровенно не комфортный для ночных прогулок, зато два достаточно смелых человека могли пройти по нему ночью и никому не попасться на глаза. Местные боялись выходить в темноте, а преступникам тут ловить было нечего.
Домик прятался в глубине двора за перекрытой воротами аркой в стене другого, более приличного дома по via San Donato. Во дворе едва хватало места, чтобы завести и развернуть лошадку с двухколесной повозкой. Телега с четырьмя колесами уже бы не влезла. Впрочем, по местным реалиям такое пространство давало право говорить "в глубине двора". Нужный дом был со всех сторон маленький, но трехэтажный, одна комната на первом этаже, одна на втором и жилой чердак. Протиснувшись между домом и стеной соседского, можно было выйти в заваленный хламом другой двор, а оттуда на параллельную улицу, не попавшись на глаза возможным преследователям. Перегрузить предстояло шесть или семь ящиков. Понадобилось бы не меньше пяти грузчиков, чтобы сделать это быстро.
- Зачем ты его убил? - спросила Марта, едва успев закрыть дверь, - Мы же чудом вышли живыми.
- Он меня узнал, - ответил Бонакорси, - А я потом уже узнал его. И я плохо говорю по-французски, в отличие от Маркуса.
Бонакорси зажег свечу от фитиля аркебузы и погасил все пять фитилей. Свеча показала убогие внутренности комнаты: набитый сеном матрац на полу и сундук рядом.
- Как узнал? Откуда? Вы где-то встречались? - спросила Марта, снимая плащ и капюшон.
