Валенса откровенно завидовал его целеустремленности.

— Какая разница, какие у меня мечты, — сказал он Дикси. — Вы без меня прекрасно знаете, что нам из этой трясины не выбраться.

— Вы не верите в победу?

— О, в победу я как раз верю, — Валенса указал пальцем в небо, туда, где, по его мнению, кружили на орбите боевые крейсеры 3-Г. — Дожить бы до нее. Слышали о Рихарде из второй роты? Он вернулся из разведки весь седой и в набедренной повязке из собственных штанов. Сказал, что ему пришлось застрелить самого себя, а затем своих товарищей. Рихард перестал понимать, кто из них может быть клоном, а кто нет. По его словам, повстанцы начали делать копии наших мертвых солдат и отправлять их в бой. Вот будет потеха, когда к нам в подразделение явится второй Дикси.

— Шутите, Валенса?

— Юмор — это то, что не дает мне окончательно сойти с ума, как Рихарду.

— Думаю, Наверху это понимают, — сказал Дикси.

— Так чего же они ждут?! — вдруг вспылил Валенса. — Через неделю-другую уже некого будет вывозить. Мы станем большой и дружной шизофренической семьей. Надо убираться отсюда к чертям собачим! А затем долбануть в это место парочкой бомб — и дело с концом…

Дикси молчал, внимательно слушая сержанта. Майор отлично понимал, что этому солдату сейчас необходимо выговориться, выдавить из себя, как гной, накопившуюся злобу и гнев.

— А я вам скажу, почему Там, Наверху, медлят, — продолжал Валенса. — Они не хотят превращать Колинкур в пустырь. Бьюсь об заклад, кому-то пришла в голову блестящая идея построить здесь курорт. Экстремальный, ясное дело! А что, атмосфера подходящая, а какой вид, особенно по ночам. Я уже и лозунг придумал: «Колинкур — дом на краю Ада». Или «Почувствуй себя обреченным». Ведь поэтому нам не дают танков и роботов — это слишком дорого! Предпочитают обходиться малой кровью. Ничего страшного, погибнем мы — высадят новую партию пушечного мяса. Я вот думаю, что Там, Наверху, на одном из этих роскошных лайнеров с эмблемой Федерации сидит тронувшийся умом старикашка и передвигает разного цвета фигурки по доске. Белые-черные, черные-белые… Забавно, не правда ли, майор?

— Сержант, — Дикси наклонился и сжал рукой плечо Валенсы. — Успокойтесь, когда-нибудь все изменится.

— Ну и кто из нас шутит? — печально улыбнулся Валенса. Затем вытер пот со лба и внимательно посмотрел на майора. — Я так понимаю, что этот допрос не случаен?

Бросив окурок на землю, Дикси затушил его носком ботинка. Сложив на груди руки, он окончательно сбросил с лица дружелюбную маску.

— Я должен был проверить, насколько вы еще способны рационально мыслить.

— Удовлетворены?

— Вполне. Для вас есть задание.

— Разведка?

— Нет, сержант. Штаб армии поручил трем подразделениям, в том числе и нашему, захватить лидеров повстанцев и привести сюда для дальнейшего дознания.

У Валенсы перехватило дыхание. Пальцы с болью сжались в кулаки. Грудь распирал крик ярости. С трудом ему удалось потушить пожар в воспламенившемся сердце. Облизнув опухшие губы, он осторожно спросил:

— Я пойду один?

— Нет, конечно. С вами отправятся рядовой Эдкин и рядовой Перов. Инструктаж, карту местности и все необходимое оборудование получите непосредственно перед вылазкой.

— Черт, майор, лучше бы вы просто отдали мне приказ.

Дикси вдруг поднялся в полный рост, игнорируя снайперов, и, чеканя каждое слово, загорланил:

— Сержант Валенса, смирно!

— Так точно! — вскочил на ноги Валенса.

— Слушайте мой приказ!

От их криков проснулся лежащий на земле солдат и уставился на двух недоумков, устроивших показательное выступление.

— Что б вас перестреляли к чертовой матери, — буркнул солдат и, сгребши в руки плащ, побрел в соседний окоп.

— Вопросы есть?

— Никак нет, товарищ майор, — улыбнулся Валенса.

— Вольно, — улыбнулся в ответ Дикси. — И давайте уже присядем, пока не истекли положенные сорок секунд.

Порывшись за пазухой, майор вытащил бутылочку с мутной жидкостью.

— Коньяк из Мессавитца, чудной виноградной колонии. В 82-м наша часть была там расквартирована. Я и еще несколько офицеров каждый день отправляли новобранцев за спиртным к фермерам. Кто может отказать 3-Г, силе и оплоту Федерации, тем более, — Дикси хихикнул, — когда распоряжение об изымании бутылок подписывалось именем Претора? Эх, дикие, но милые люди. Когда мне совсем худо, я думаю о Мессавитце.

— По крайней мере, в них вы не стреляли, — заметил Валенса, сделав глоток из бутылки.

— Ладно, сержант, мне пора. Спешу обрадовать Перова и Эдкина.

Валенса протянул бутылку обратно Дикси, но тот отрицательно покачал головой.

— Оставьте себе, только будьте благоразумны, не напивайтесь перед заданием.

— Во имя вечной славы пехоты клянусь, — отдал честь Валенса, наблюдая, как, согнувшись в три погибели, майор покидает окоп.

Вернувшись к орудию, он с удивлением почувствовал, что страх исчез, заполз глубоко внутрь его тела и затих. Желудок приятно грело спиртное, а горло наконец прочистилось. Не зная почему, он подумал о Земле, о белоснежных небоскребах Полиса и о том, какими завораживающими бывают рассветы и закаты над смогом.

Оглушительно завывшая сирена спустила его с небес на землю. Прочертив дымовую параболу, в небо взлетела сигнальная ракета. Начиналась новая атака. Забыв обо всем, Валенса приник к электронному прицелу, наводя тяжелые орудийные дула на ненавистный пригорок.

— Ты видишь что-нибудь? — спросил Эдкин Перова.

— Ни черта, — признался Перов, разглядывая местность с верхушки холма. — Одни камни. Звездный свет мешает. Повсюду ложные тени.

— Эй, тихо вы там! — шикнул на них Валенса.

Солдаты замолчали. Прошло несколько часов с тех пор, как они залегли в поросшей колючим мхом ложбине, ведя наблюдение за предполагаемым лагерем повстанцев. Пока безрезультатно. Не было никаких признаков живых существ. Даже через тепловой сканер, который раз за разом надевал Эдкин. При свете звезд Валенса рассматривал карту. Спутники с орбиты делали отличные снимки высокого разрешения, но на земле все странно менялось. Долины становились горами, возвышенности — впадинами, а кислотные озера превращались в груды токсичных отходов. Планета издевалась над ними, сводя на нет усилия дорогих технологических устройств, заставляя людей возвращаться к своим первобытным навыкам, таким, как долгое сидение в засаде.

— Слышал новый анекдот про клонов? — выпрямляя затекшие конечности, спросил Эдкин Перова.

— Ну?

— Подстрелили солдаты клона, подходят ближе, чтобы его добить, а умирающий клон тихо шепчет: «Пробирка, пробирка…»

Давясь от смеха, Эдкин под суровым взглядом Валенсы закрыл рот руками. Перов озадаченно почесал затылок, так и не догнав, в чем тут соль, и сосредоточился на задании.

Худой, как палка, Эдкин подполз к Валенсе и обратился:

— Сержант.

— Чего тебе?

— А у тебя семья есть?

— Слушай, Эдкин…

— Без семьи тоскливо, — не дав Валенсе договорить, он достал из-под униформы цепочку с медальоном, раскрыл его и показал сержанту. — Вот видите, это моя жена Элла и дочь Вероника, два года всего малышке, а какая красавица.

С интересом Валенса поднес медальон к глазам, другой рукой посветил на фотографию электронным компасом. Девочка была точной копией отца, такая же худая, с острыми сжатыми скулами. Пока он рассматривал семью Эдкина, рядовой полушепотом рассказывал:

— Все время о них думаю. Жду не дождусь, когда снова их увижу. Другие солдаты мечтают о проститутках, о том, как на гражданке будут кутить в борделях Осириса, но мне это не по душе. Противно. Как считаете, долго нам еще воевать?

— Болтун ты, Эдкин. Пристрелят тебя, что я жене скажу?

— Скажете, что я хорошо воевал, был смелым и не гадил себе в штаны, как Перов, — повысил голос Эдкин.

— Поцелуй меня в мой грязный зад, — не остался тот в долгу.

— Я вот думаю, сержант. А ведь у клонов тоже, наверное, дети есть, — сказал Эдкин, пряча медальон. — Они воюют с такой яростью, что по-своему я их уважаю. Другие ребята того же мнения, я сам слышал. В конце концов, хоть они и клоны, что в этом страшного? Пускай себе живут в этом отстойнике, авось сами по себе вымрут.