Столько на свете зол, а выбирать дают только из двух.

Владимир Колечицкий

Все должно было пойти иначе. Когда силы 3-Г только высадились на Колинкуре, планировалось, что всего за несколько дней передовые наземные части подавят незначительное сопротивление повстанцев и зачистят колонию. Но прошел месяц беспрерывных боев, долгий месяц в отравленной атмосфере планеты свалки. Была потеряна треть всего состава десантных войск. Сколько полегло повстанцев, никто не считал, но их не становилось меньше. Ходили упорные слухи, что в скором времени всех солдат эвакуируют транспортные корабли, а планету подвергнут массированной ядерной бомбардировке. Время шло, но ничего не менялось.

На Колинкуре не бывает дождей, но по утрам обильно выпадала роса, которая на пронизывающем ветру превращала солдатский мундир в ледяную корку. А потом вставало первое солнце планеты — Самаэль, заливающее поверхность кроваво-красной краской; ближе к обеду следом за «верховным демоном» появлялась его правая рука, голубой гигант Вельзевул — второй компонент в паре этой двойной звезды. Сливаясь, два цвета образуют мерзкий фиолетовый оттенок, превращающий горы, равнины, людей и технику в призраки. Наступала ночь, но и она не приносила облегчения. Оба светила прятались за горизонтом, а на небе тем временем зажигались миллиарды звезд центра галактики, раздражающе яркие и неестественно близкие, готовые свалиться на землю и испепелить ее своим яростным огнем.

Первое время после высадки солдаты не могли спокойно спать: им постоянно снилось, что галактический диск превращался в широкую зубастую пастью, затягивающую планету в вечную тьму. А когда люди привыкли к кошмарам, пришли они: высокие, бледнолицые, похожие друг на друга как две капли воды, с железными мечами, кованными из металлолома, в изобилии разбросанного по планете. Как можно было в них стрелять, в таких совершенных, красивых и невинных созданий?

Один из меченосцев держал жердь с белым развевающимся флагом. Трижды офицеры повторяли приказ открыть огонь. Наконец одиноким выстрелом застрелили парламентера, затем заговорили остальные орудия, в одно мгновение уничтожив мирную делегацию. Все думали, что это конец. Солдаты радостно приветствовали друг друга, мечтая о скором возвращении домой. Как же жестоко они ошибались…

Ночью повстанцы вернулись, в руках они держали уже не декоративные мечи, а самодельные импульсные винтовки, стреляющие дальше и точнее военных образцов. Они атаковали без остановки. Бесстрашно двигались вперед, не сгибаясь под грохотом разрывных снарядов. Пулеметные очереди скашивали их на землю сотнями, но на место убитых и раненых вставали другие. Упрямо, с гордо поднятой головой они переступали тела павших товарищей и шли дальше.

Когда атаку отбили и дым над полем битвы рассеялся, солдаты с ужасом увидели, что никто из повстанцев не отступил. Раненые стонали и корчились, но не просили о милосердии.

Командир батальона майор Иеремия Дикси отправил одного солдата сходить к несчастным и избавить их от страданий. Тот ушел и не вернулся. Чуть позже за ним выслали тяжеловооруженный отряд. Из шести пришло трое. Один сошел с ума и городил невнятную околесицу об «ангелах возмездия», второй лишился дара речи и на все вопросы лишь усиленно моргал и качал головой. Толком объяснить, что случилось, удалось только командиру отряда:

— Майор, посмотрели бы вы на них! Они так похожи… все на одно лицо.

— Что значит похожи? — допытывался Дикси.

— Клоны, майор. Чертова армия клонов! Все клоны мира собрались в этом аду! Они называют ее своим домом, эту гребаную планету, на которой ничего не растет, кроме мха! Один… Он был без ног — снаряд разорвался прямо под ним, рядовой Зинев наклонился к нему, чтобы добить, а тот возьми да и вцепись ему в горло! Вы бы слышали, как Зинев орал! Он бил этого безногого прикладом, раздробил ему череп, но все напрасно. Сукин сын, вцепился в Зинева мертвой хваткой! Господи, зачем мы здесь? Если им так нравится эта яма, пускай в ней и остаются!

— Лейтенант, опомнитесь!

— Нам нужно убираться отсюда, пока целы! — офицер вопил как резаный. — Мы все умрем, понимаете, майор, все до единого. Этих клонов тут миллионы, может быть, я увижу и своего. Да, майор, меня пристрелит моя же копия, какое безумие…

Больше ничего добиться от лейтенанта не удалось. Он пополнил ряды свихнувшихся «героев Колинкура» и полетел обратно на Землю в смирительной рубашке.

Никто из стратегического командования 3-Г не ожидал, что клоны поднимут восстание. Выращенных в тайных лабораториях искусственных людей свезли сюда, надеясь, что они вымрут в радиоактивных отходах, в неустойчивой ядовитой атмосфере. Вопреки всему клоны не только выжили — некоторые из них смогли произвести на свет потомство. И теперь Гвардии приходилось заметать следы; из солдат сделали чистильщиков, а из священной войны — зачистку.

На исходе вечера тридцать шестого дня по Земному календарю сержант пятого экспедиционного корпуса десантной пехоты Роман Валенса сидел в окопе, держа на прицеле неприметный пригорок прямо в трехстах метрах от его позиции. Атака закончилась два часа назад, и в его распоряжении была короткая передышка после изнурительных многодневных сражений, в которых его подразделение с трудом сдерживало натиск накатывающего волнами противника.

Поле боя было изрыто воронками и устлано обезображенными трупами. Респиратор, маленькая защелка на носу, давно израсходовал свой запас. Валенса, не замечая этого, дышал спертым, прокисшим воздухом Колинкура. На зубах, как сахар, хрустел песок. За спиной храпел сослуживец. Сержант забыл, когда в последний раз брился или менял одежду.

Валенса сплюнул, не обратив внимания, что слюна вышла кровавой. Позавчера в соседнем взводе кто-то умер, захлебнувшись собственной блевотой. Приятель Валенсы, розовощекий санитар, злоупотребляющий спиртом, по секрету сказал, что это самая распространенная смерть среди солдат.

— Респираторов на всех не хватает, а те, что есть, годятся разве что как марлевые повязки. Планета убивает нас быстрее, чем эти клонированные сволочи.

«Лучше харкать кровью, чем однажды проснуться с желудком навыворот», — думал Валенса, протирая рукой покрасневшие глаза.

Он не видел, как в окоп, низко пригнув голову, пришел майор Дикси. Снайперы клонов не спят и не отдыхают. Ходить выпрямившись, как доказал один смельчак из шестого десантного, можно ровно сорок секунд. Присев рядом с сержантом, Дикси пнул ногой храпящего солдата. Тот проворчал в ответ что-то непотребное и, перевернувшись на бок, опять захрапел.

— Курить? — спросил майор.

— Нет, спасибо, — не поворачивая головы, ответил Валенса. — Завидев дым, клоны начинают палить по этому месту. Не хочу портить хороший вечер плохой музыкой.

Погладив щетину, Дикси усмехнулся. Вытащив длинную сигарету из кармашка, он закурил, стараясь не выдыхать дым из окопа.

— Давно служите, сержант?

— Третий год кончается.

— Значит, скоро в запас?

— Не, — прокашлялся Валенса, — в запой.

Дикси засмеялся, да так звонко, что чуть не выронил сигарету. Успокоившись, он произнес:

— Ну а потом? чем планируете заниматься?

— Это что, вопрос с подвохом?

— Просто любопытно.

— Да не знаю я, — пожал плечами Валенса. — Есть у меня желание стать юристом. После армии дают рекомендацию на поступление в любой ВУЗ Федерации. Всего два экзамена, по праву и экономике — и я студент Юридической Академии Полиса.

— Полис? Земля?

— Там я родился, там хотелось бы и. — Валенса не закончил.

Он повернул наконец голову к майору, пристально изучая его волевое лицо. Именно такой должен быть лидер: мудрый, чуткий и одновременно въедливый. Дикси любили, боялись и уважали, особенно старшие по званию. За его решимость, ум и волевые качества, таким, как он, прямая дорога Туда, Наверх.