Кадзуто Киригая.

Семнадцать лет. Адрес… Родственники… Родители… погибли.

Уния ощутила движение в горле, как будто лопасти гребного винта прошлись туда-сюда. Быстро открыла заглавную страницу с фотографией. Углубилась в рябящие строчки онлайн игр с его участием. Перелистнула пару страниц. Надпись бирюзово-белыми угловатыми буквами с чёрным контуром словно влепила ей пощёчину, от которой прервалось дыхание.

«Мастера меча онлайн».

«Имя: Кирито. Уровень: Девяносто первый…»

И в самом низу:

«Статус на момент завершения игры: Уничтожен».

— Н-невозможно!

Страшная ловушка SAO заключалась именно в том, что выжить с таким статусом в реальном мире было абсолютно невозможно! Что-то вспыхнуло в её голове, и Уния вцепилась взглядом в игровые характеристики.

— Одноручник… навык «два клинка»… чёрный плащ… без доспехов… уровень… дата вступления в клан… участие в бета-тесте… Чёрный Проходчик! Неужели?!

Уния ещё раз, уже совершенно по-новому, взглянула на фото. И с предельным вниманием углубилась в чтение, одновременно делая пометки на полях и в своём дневнике.

И вот… скоро восемь утра, а на потоке, словно на листе манги, вычерчены эти большие детские глаза… Девушка улыбнулась, а затем глянула в настенное зеркало и недовольно проворчала:

— Эй… Великая магесса всех Архипелагов! С каких пор ты стала ждать, что парень свалится на тебя с неба? Иди и завоюй его! И подними, наконец, с пола свой толстый зад!

* * *

Он окунулся в осенний сон коротких старых улочек, неспешно шагая по брусчатке. С тех пор, как он живёт здесь, в маленьком городке на побережье Балтийского моря, он прошёл этим путём бессчётное число раз. До угла с красивой полукруглой башенкой, огибая древний православный храм, куда он ходил на исповедь и причастие. Затем направо, к старинному магазину часов, налево и вдоль двух-трёхэтажных многоквартирок на окраине. К железнодорожной насыпи, откуда уже слышен шорох галечного пляжа и запах выброшенных штормами водорослей. И дальше, сквозь редкий подлесок, по песчаной тропинке ещё час или полтора.

Всё так же, но осенью сердце особенно щемит. А если с моря наползает туман, то с ним случается… странное.

Его звали по-старому — Линн. Это слово значило «город», но ему было приятно думать, что когда-то оно обозначало и «крепость».

Скрип цепей в тумане. Он знал, так раскачиваются и трутся о камень цепи подъёмного моста. Это уже близко. Из паутины холодных капель выступают базальтовые угловатые плечи старого друга. Он стоит в одиночестве, давно покинутый, не приносящий защиты, не обогреваемый огнём очагов и весёлыми застольными песнями, затаивший дыхание в пучине времён.

Двуногие теплокровные приходят поглазеть на него, непонятного их воображению, увековечить себя рядом на клочках бумаги, дотронуться и отковырять частичку, обрядиться в шутовские наряды, чтобы возомнить себя на несколько мгновений равными тем, кто жил здесь тысячу лет назад. Хмурый старик терпит их, молчит и отвечает только вот этому, и правда, чем-то схожему с его былыми хозяевами. В сырые холодные дни осени, когда известковые рёбра начинает ломить по-особому, эта крохотная пылинка слышит отчего-то лучше, и, услышав…

— Ха-а-а! — алебарда снесла рог вместе с куском черепа. Гипербореец широким взмахом крутанул своё оружие, размолачивая какую-то слизь за спиной. Лимбийцы отступали. Четвёртый легион креста теснил их на правом фланге, не давая опомниться.

— Граф! — взревел огромный алебардщик. Воин в кольчуге шагнул вперёд, отражая роговую атаку щитом и снизу-вверх вкалывая меч в грудь зверолюду. Движение ногой, удар щитом — вервольфы отлетают в сторону с переломанными челюстями — и меч начинает разбег. С боков также рубятся люди — огненные шары, как факела, парят над каждым, разгоняя тьму. Слышатся сигналы труб, и волны нечисти начинают откатываться назад, в ночь.

Призрачные солдаты, державшие левый бок, разбредаются по округе. Легионеры боевым строем отходят к лагерю. А их фронт — несколько десятков бойцов — собирается вместе у костра, рассаживаясь прямо на изрубленные тела зверолюдов, виверн и земляных осьминогов.

— Граф, — ворчит верзила с алебардой. — Ты нам так нужен. Почему ты не можешь остаться здесь? Совсем.

Воин в кольчуге пинает тушу иглокрыла.

— Не могу. Там… ещё много чего не сделано… наверное.

— Ты всегда говоришь так, а сам не веришь.

— Обычно верю. Но в такие дни я не прихожу сюда.

Из котелка над костром тянет вкусным, ароматным. Зачерпывают ложками, шлемами, руками, просят добавки.

— Сегодня что там?

— Рыба.

— Это у которого семь пальцев было и выпученные глаза?

— Я видел жабры, и от него воняло рыбой. Там много картошки и лука, ешь, давай.

Воин, к которому многие обращались «Граф», ел вместе со всеми, вытягивая ноги поближе к костру.

— Вы отбили уже восьмую атаку?

— Двенадцатую, чтоб тебе кишки в этот суп. Двенадцатую! А парни всё уходят… Понемногу, но уходят туда… Я… я всё никак.

Наевшись, они закурили, и зеленовато-сизые дымки окутали лагерь. Через некоторое время рога затрубили вновь, и ровный строй солдат в кожаных туниках занял свою часть поля. Чёрный ночной океан кидал в них комки пены. Отсюда и далеко вглубь суши в лунном свете цвета плесени виднелась пустошь, на которой, подобно кочкам, на десять-пятнадцать метров возвышались островки, поросшие деревьями. А здесь, на прибрежной полосе, шли навстречу друг другу две армии.

Мужчина в кольчуге, носивший то ли имя, то ли титул графа, взмахнул мечом, врубаясь в ряды кошмарных созданий. С каждым вбитым в землю предсмертным хрипом, с каждым срубленным оскалом он переживал редкое, только здесь доступное чувство. Чувство правильности бытия.

Вновь тесня лимбийских тварей, разномастный отряд пошёл в наступление. Боевые крики оглушили Графа и, подобно раскалённому камню, брошенному в воду, проникли в кровь и наполнили её безумием. Уход. Раскрут. Восьмёрка. Щит. Подминание. Ногой в пах. Или что там у них. С чмокающим звуком в тело зверомага врезается алебарда. Шаг вперёд. Удар. Щит. Шаг. Шаг. Шаг. Неудержимо. Пьяняще.

— Боже! Это что?! — молодой человек в ночной сорочке вылезает из песка прямо у них под ногами.

— Меч в руки, сынок, и за нами! — орёт гипербореец, разваливая драколича.

— Я… я не умею! — в голосе новичка паника.

— Советую научиться быстрее!

Граф краем глаза видит, как юноша неловко махает мечом. Через три взмаха вервольф запускает когти ему в грудь, так, что они выходят из спины. Новичок закатывает глаза и падает.

— Недотёпа, — вздыхает ещё один ветеран, «успокаивая» оборотня.

Юноша в сорочке открывает глаза, судорожно выдирает из себя лапу и, поднявшись, бежит к передней линии, пытаясь прикрыть дыру в груди.

— Это что?! Это что было?! — паника за гранью истерики.

— Это наше Чистилище, сынок, — ворчит гипербореец, древком раскалывая щит, и вместе с ним голову волчьему наезднику.

— А где у вас рай? — кричит новенький, уже более уверенно колотя монстров. Алебардщик останавливается, пинает какую-то мелюзгу и задумчиво смотрит вверх. Потом на Ночную Сорочку.

— Не знаю, но говорят, что на небе. А первая ступенька вон там.

Новичок, а за ним и Граф, смотрят в ночное небо, где над океаном, в нескольких сотнях метров что-то медленно движется. Это похоже на огромный слоёный пирог, сброшенный Богом вниз, но так и не долетевший до земли. Между слоёв виден рыже-золотистый свет — такой же, как огненные клубки над их головами. Слышен звон мечей, и Граф даже различает лица…

— Хааааа-а! — воздух вламывается в грудь. Линн сидит у костерка, грея озябшие руки, а грудь саднит, развороченная изнутри чем-то солёным. Режущим.

Холодный ветер гонит свинцовые облака прямо к нему. Холодный ветер.

Я вскочил с постели, ещё ничего не понимая, но готовый куда-то бежать и что-то делать. А! Регистрация в WMO! Четыре часа утра. За окнами пасмурно и холодно. Впрочем, как и в моей комнате. Я принял душ, оделся и, не подпустив себя к холодильнику, побежал на станцию. Вчера мы договорились, что с этого момента в центральном офисе, в Токио будут круглосуточно дежурить несколько сотрудников, в любую минуту готовых помочь мне. Там же выдадут Амусферу и AURO, прошедшие все возможные тесты на безопасность. Регистрацию господин Сисидо Дзюн, главный программист PanLine посоветовал провести утром как можно раньше.