В тот же день штаб Паулюса получил известие, что убит генерал фон Гартманн, который встал во весь рост на железнодорожном полотне близ вокзала. Это было явным самоубийством. Покончил с собой и командир 371-й пехотной дивизии генерал Штемпель, видя, что конец уже близок.

30 января в Германии отмечали 10-ю годовщину со дня прихода в стране к власти Гитлера. В этот день Паулюс отправил фюреру две радиограммы.

Первая: «6-я армия, верная присяге Германии, сознавая свою высокую и важную задачу, до последнего человека и до последнего патрона удерживает позицию за фюрера и отечество.Паулюс».

И вторая: «По случаю годовщины взятия вами власти 6-я армия приветствует своего фюрера. Над Сталинградом еще развевается флаг со свастикой. Пусть наша борьба будет нынешним и будущим поколениям примером того, что не следует капитулировать даже в безнадежном положении, тогда Германия победит.

Хайль, мой фюрер. Паулюс, генерал-полковник».

Ответ пришел незамедлительно:

«Мой генерал-полковник Паулюс!

Уже теперь весь немецкий народ в глубоком волнении смотрит на этот город. Как всегда в мировой истории, и эта жертва будет не напрасной. Заповедь Клаузевица будет выполнена. Только сейчас германская нация начинает осознавать всю тяжесть этой борьбы и принесет тягчайшие жертвы.

Мысленно всегда с вами и вашими солдатами.

Ваш Адольф Гитлер».

За 2000 километров от Сталинграда в Берлине желали превратить в апофеоз смертный приговор 6-й и 4-й танковой армиям...

На следующий день, как последний аккорд в трагической для Паулюса и его армии симфонии, в Сталинград, в тесный, полный смрада подвал универмага поступила из Берлина радиограмма о производстве Фридриха Паулюса в фельдмаршалы. Радиограмма была молчаливым приглашением к самоубийству.

Тем временем 38-я мотострелковая бригада 64-й армии под командованием полковника И. Д. Бурмакова во взаимодействии с 329-м инженерным батальоном и другими частями армии в ночь на 31 января блокировала здание универмага.

— Теперь никто и никуда из этого универмага не денется! — обещал Бурмаков.— Мои бойцы обнаружили телефонные провода, идущие из здания, и перерезали их.

Ранним морозным утром 31 января к универмагу вплотную подошел танк «Т-34». Башня его медленно развернулась и нацелилась орудием на разрушенную лесенку, ведущую в подвал здания — последнее прибежище командующего 6-й армией и его штаба.

Вставал тусклый рассвет.

— Прекратить огонь! — распорядился помощник начальника штаба по оперативной части 38-й бригады

старший лейтенант Ф. М. Ильченко и вместе с лейтенантом А. И. Межирко двинулся к универмагу. Навстречу им вышли два немецких офицера. Один из них держал палку с белым полотнищем.

Уже у самого входа в подвал, где в землю был вбит ряд крестов (своих убитых немцы хоронили рядом с универмагом), к Ильченко и Межирко подбежали трое наших бойцов.

— Как бы чего не вышло, товарищ старший лейтенант,— сказал один из бойцов» крепко прижимая к груди автомат.

— Ладно, пошли,— согласился Ильченко.

У лаза в подвал советским воинам встретился немецкий офицер в измазанной мазутом шинели.

— Повышение в звании и ордена вам обеспечены! — с кривой улыбкой сказал он по-русски.— Вы будете первыми, кому сдастся в плен наш командующий!

В эти минуты генерал-майор Роске, командир 71-й пехотной дивизии, спешил передать в Берлин последнюю радиограмму. В ней было всего пять слов: «У дверей русские, все уничтожаем».

Тут же рация была поломана, сожжены различные штабные документы. Подвал наполнился едким удушливым дымом.

Паулюс со своими офицерами пробыл в подвале универмага до прибытия сюда начальника штаба 64-й армии генерал-майора И. А. Ласкина и полковника И. Д. Бурмакова.

— Отдайте приказ о полной капитуляции вверенных вам войск,— потребовал товарищ Ласкин от Паулюса.

— Я уже не командую армией,— сухо ответил Паулюс.— С этого момента я ваш пленник, а не командующий. Кроме того, я не вправе отдавать какие-либо приказы другим командирам, так как они подчинены не мне, а лично фюреру.

Он запахнул шинель, давая этим понять, что дальше разговаривать не намерен. И товарищ Ласкин это понял.

— Уведите пленных! — приказал он.

Вместе с Паулюсом из подвала были выведены на закопченный от пожарищ снег другие немецкие генералы.

Спустя несколько часов бои в центре Сталинграда затихли.

К вечеру того же дня в плен были взяты штаб 295-й пехотной дивизии во главе с генерал-майором доктором Корфесом, командир 4-го армейского корпуса генерал-лейтенант артиллерии Пфеффер, командир 51-го корпуса генерал-лейтенант фон Зейдлиц-Курцбах, начальник штаба 295-й дивизии полковник Диссель и другие генералы, полковники. Всего в наш плен попало 2500 офицеров, 24 генерала и генерал-фельдмаршал, не считая других чинов немецкой армии, которые получили неожиданные повышения по радио.

Пленные проследовали к автомашинам. Первыми в «виллис» сели Паулюс со своим адъютантом Адамом и недавним начальником штаба 6-й армии генерал-лейтенантом Шмидтом.

Еще через полчаса машина прибыла в Бекетовку, где в то время находился генерал-лейтенант М. С. Шумилов. Позже он вспоминал: «Что это? Все трое (Паулюс, Адам и Шмидт — А. В.) подняли правую руку со словами: «Хайль Гитлер!» Я сначала растерялся, а потом мне стало смешно и горько. Гитлер угробил 6-ю немецкую армию, а они его славят. Я резко сказал: «Здесь нет Гитлера, перед вами командование 64-й армии, войска которой пленили вас. Извольте приветствовать так, как положено!»

Все трое подчинились...»

С помощью переводчика состоялся следующий разговор:

Шумилов: Прошу предъявить свои документы.

Паулюс: Я имею солдатскую книжку.

Шумилов: Удостоверение о том, что вы, господин генерал-полковник, произведены в фельдмаршалы?

Паулюс: Такого удостоверения нет.

Шумилов: А телеграмму такую получили?

Паулюс: Я получил по радио приказ фюрера.

Шумилов: Об этом я могу доложить своему Верховному Командованию?

Паулюс: Господин Шмидт, начальник штаба, может подтвердить.

Генерал Шмидт встал и подтвердил это.

Командующий 64-й армией, как и товарищ Ласкин в подвале универмага, потребовал, чтобы Паулюс отдал приказ о капитуляции северному «котлу», и генерал-фельдмаршал вновь отказался это сделать.

Официальные переговоры с Паулюсом закончились.

После этого фельдмаршал Паулюс, генерал Шмидт и полковник Адам были приглашены на обед, на котором присутствовал представитель Ставки Н. Н. Воронов.

За столом Паулюс едва прикасался и к содержимому бокала и к еде, объяснив это тем, что последнее время он мало ел и сейчас боится перегрузить желудок.

А генерал Шмидт совсем, не пил и почти ничего не ел, очевидно боясь быть отравленным.

Независимо от своего начальства вел себя адъютант Паулюса полковник Адам.

— Отказываясь дать приказ о капитуляции окруженной немецкой группировке, вы тем самым берете на себя ответственность перед историей и немецким народом за напрасную гибель своих подчиненных, которые сейчас брошены на произвол судьбы и находятся в безвыходном положении! — заметил товарищ Воронов. .

Паулюс помедлил с ответом. Левая щека его начала нервно подергиваться.

— Я уже отвечал на это предложение. И вновь готов повторить свой ответ: в данный момент я пленный, и мои приказы уже недействительны.

— Взятый нами в плен ваш армейский врач генерал-лейтенант Ренольди говорил о плохом состоянии здоровья своего командующего,— сказал товарищ Воронов, чуть откинувшись на спинку стула.— Какой режим питания нужен господину генерал-фельдмаршалу, чтобы не нанести вреда его здоровью?