Запломбированный и по ошибке попавший в Сталинград вагон был гружен золотом в слитках, которое направлялось с Украины.

Позвонили в Госбанк СССР. В Москве вначале не поверили нашему сообщению, уж слишком оно было фантастичным, стали переспрашивать. А затем обрадовались и попросили немедленно под усиленной охраной вагон отправить в Куйбышев.

Бойца охраны вагона увезли в госпиталь. И спустя сорок с лишним лет я очень жалею, что не узнал фамилии стойкого человека, который умирал от голода, но не выпустил из рук винтовки, сумел сохранить ценности.

В последних числах октября первой военной зимы в Сталинград прибыл прославленный военачальник и герой гражданской войны Семен Михайлович Буденный. В Сталинграде товарищ Буденный занялся формированием новых полков. Вагон Маршала Советского Союза встал в одном из тупиков железнодорожной станции Сталинград-1. Здесь мы и встретились. Но вначале был разговор по телефону, для меня неожиданный и не очень приятный.

— Что у вас за безобразия творятся! Кто должен за порядком на дорогах следить? Вам подчиняются регулировщики? Прикажите немедленно найти постового, который сегодня стоял на посту у завода «Красный Октябрь», и арестуйте его на десять суток!

— Можно узнать, в чем провинился постовой? — спросил я.

— Можно! — сказал Семен Михайлович.— Ваш регулировщик ведет себя черт знает как! Полное самоуправство, граничащее с анархией! Мой шофер сейчас вернулся из поездки и доложил, что какой-то милиционер проявил неслыханное самоуправство и хулиганство — разбил на автомашине фары!

— Разрешите, товарищ маршал, доложить вам об этом инциденте чуть позже,— попросил я.

— Разрешаю! — ответил Буденный.

Короткий разговор с начальником Краснооктябрьского РОМ сразу все разъяснил, и я доложил Семену Михайловичу суть происшествия.

Оказывается, дежуривший на дороге постовой милиционер остановил проезжающую мимо легковую автомашину и потребовал от ее водителя потушить фары ввиду нарушения светомаскировки. А Когда водитель проигнорировал замечание, постовому ничего не оставалось, как разбить фары, тем самым выполнив приказ о маскировке транспорта и дороги.

Буденный выслушал, чуть нахмурившись. Затем хмурость пропала с его лица, и Семен Михайлович расхохотался.

— Молодец твой постовой! Вполне боевой товарищ: не испугался на машине маршала фары разбить! Хорошо, что порядок строго соблюдал, приказ неукоснительно выполнял. Выходит, не милиционер виноват, а мой водитель. Ну и задам же я ему перца, чтобы впредь не козырял, чью машину водит, и, как все водители, выполнял приказы!

— Тем более, что приказ о правилах движения транспорта в военное время в нашей области отдан командующим округом генерал-лейтенантом Герасименко,— заметил я и рассказал, что для обеспечения надлежащего порядка и в целях маскировки в Сталинграде прекращено движение всякого транспорта без специальных пропусков с 23.00 до 6.00.

Я доложил, что в области созданы казачьи отряды, в которые вошли многие известные и заслуженные красные конники, как, например, из станицы Березовской полный Георгиевский кавалер К. Н. Недорубов и его сын Николай, как казак станицы Нижне-Чирской П. С. Куркин и многие другие.

— Добро,— кивнул товарищ Буденный.— Казаков я полюбил еще в годы гражданской, когда командовал 1-й Конной армией. Рубаки и вояки что надо. Таких из седла и пулей не вышибить,— добавил он.

Семен Михайлович слушал меня с явным удовольствием.

На следующий день на областном совещании секретарей райкомов партии и председателей райисполкомов города и районов области товарищ Буденный поблагодарил сталинградцев за их действенную помощь фронту.

— Знал, что красные конники с Дона, как и в дни гражданской войны, грудью встанут на защиту нашего родного Отечества! — сказал с трибуны Семен Михайлович. — Верю, что сталинградцы помогут добровольцам кавалерийских дивизий, изготовив для коней подковы, седла, бурки для всадников.

Спустя сутки товарищ Буденный попросил немедленно прицепить его вагон к первому же составу, направляющемуся в столицу.

— Должен быть в Москве непременно шестого ноября! Без опоздания!

Седьмого ноября я слушал по радио трансляцию с Красной площади и понял, отчего заместитель наркома обороны спешил попасть в Москву: к удивлению всего мира, в столице нашей Родины (на чьих подступах стояла фашистская армия), на главной площади прошел парад частей Красной Армии, и принимал парад Маршал Советского Союза С. М. Буденный! На коне он выехал из Спасских ворот, объехал выстроившиеся на легендарной площади войска и поднялся на трибуну Мавзолея, где стояли члены Политбюро ЦК ВКП(б) во главе с И. В. Сталиным.

В своей речи товарищ Сталин сказал о великой освободительной миссии Красной Армии и напутствовал советских воинов и партизан:

Весь советский народ, который слушал трансляцию с Красной площади, посвященную параду в честь 24-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции, ясно понял в тот незабываемый день 7 ноября 1941 года, что партия и Советское правительство твердо уверены в неизбежном разгроме захватчиков, посягнувших на нашу свободу, наше счастье.

27 октября 1941 года Алексей Семенович Чуянов записал в своем дневнике:

«В сельских районах области немецкие самолеты-разведчики сбрасывают на парашютах шпионов. Немало их уже обезврежено. Изъятая шпионская техника помогает нам дезинформировать противника».[10]

За этими строками довольно сложная, мастерски проведенная сталинградскими чекистами операция.

...Вражеский самолет прорвался через линию фронта под покровом темноты на недосягаемой для зенитных батарей высоте. Сбросил в Сталинградской области двух парашютистов и повернул назад.

Враги приземлились на колхозном поле. Закопали свои парашюты, посыпали место приземления едким порошком ( чтоб поисковые собаки не взяли след) и двинулись к небольшому полустанку, где у водокачки ненадолго останавливались паровозы.

Двух вышедших к полустанку незнакомцев первым заприметил кладовщик Иванилов. Тут же старый путеец позвонил в райцентр. Потребовал позвать сотрудника НКВД или милиции и, когда трубку взял дежурный по райотделу, торопливо и сбивчиво рассказал о появлении на полустанке двух подозрительных, интересовавшихся поездом до Сталинграда.

Спустя полчаса к полустанку подошла дрезина. Сидящий на ней «путеец» в промасленной куртке попросил у двух ожидающих поезд мужчин закурить. Затем разговорился и, узнав, что новым знакомым требуется поскорее попасть в город, предложил свои услуги.

— Без литера вас в вагоны не пустят. Пропуск специальный нужен. А я помогу. Не за спасибо, понятно, за одно спасибо нынче сыт не будешь. Гоните по три сотни с брата и считайте, что дело в шляпе.

Шестьсот рублей для диверсантов были не деньги: в вещевых мешках парашютистов лежало несколько тугих пачек сторублевок.

Вскоре подошел короткий состав. Огни в вагонах не горели.

«Путеец» пошептался с проводником и подмигнул гостям:

— Залазьте. Устроит дружок. До самого города сможете храпака давать. А дружка моего не забудьте. Сотни две ему за его хлопоты положено.

— Не обидим,— обещал один из диверсантов.