Это что сейчас было? Слуховые галлюцинации? Я, что-то, ничего не понимаю…

– И какова цель? Чего ты этим добьешься? Все равно же никто не увидит. Опять же, ты пообещал дяде Виктору…

– Ну, дядя поймет, если мы предпочтем побыть вдвоем. Это же нормально.

– Да ни фига тут нет нормального! Что ты снова задумал? Мы же договорились – только иллюзия близких отношений, и только для окружающих. Никакой речи о совместной жизни, тем более – вдвоем, не было.

– Ничего не задумал. Просто захотелось посмотреть, как люди жизнью наслаждаются…

– Купи путевку на какой-нибудь курорт, возьми с собой смазливую подружку и уматывай, наслаждайся. А я могу на это время заболеть чем-нибудь заразным. Опасным для общества. И все будет в шоколаде. Все счастливы.

– Ты же против подружек. Ясно дала понять. Противоречишь.

– Да мне плевать, кого ты там трахаешь. Мне твоя личная жизнь глубоко параллельна. Главное, не афишируй – не хочу выглядеть обманутой дурочкой.

Снова замолчал, и надолго. Странное, вообще, поведение.

– А где будем сам праздник встречать? Сейчас уже везде все занято, но для меня надеется пара хороших свободных мест. – Выдал, когда я уже начала задремывать, убаюканная долгой дорогой и тишиной.

– А зачем тебе два места? На одно не помещаешься?

– Я про нас двоих говорю. На одном стуле мы долго не усидим. Хотя, если взять тебя на колени – это заманчиво.

– Слушай, Паш, у тебя спермотоксикоз? Что ты ко мне воспылал-то? Или пытаешься смутить? Вот уж фиг тебе, обломишься. Ты меня один раз удивил, на всю жизнь хватит. Все остальное – так, смутные отблески.

– Понятно. Буду сам место выбирать, если ты сама точно не знаешь.

– Эй, алло, прием-прием!!! Ты меня слышишь? Я. Не. Буду. Ничего. С тобой. Праздновать. Понял? Или по слогам повторить? Могу так же написать на бумажке. Если проблемы со слухом – прочитаешь.

– Ну, хочешь, поедем к твоим родителям. Заодно и познакомимся.

– Вот, уж нет! К моей семье даже не приближайся! Хватит с тебя и того, что мне жизнь испортил!

– Хорошо. Два дня тебе на раздумья. А потом я сам буду решать, чем мы с тобой займемся.

Понятно. Лучше промолчать. Все равно не успокоится. А потом придумаю, как выкрутиться.

Последние пять минут провели в полном молчании. Я даже не пыталась думать ни о чем – что-то слишком много для меня непонятностей. Потом, в тишине и покое, обмозгую.

Дверь родного подъезда обрадовала, как никогда, и я уже на ходу собиралась выпрыгивать.

Но этот гад оказался быстрее: пока я возилась с ремнем и выкарабкивалась, он уже выскочил из машины и открыл мне дверь.

– Оп-паньки! А откуда у нас взялись манеры? Ты, случайно, не приболел? Головой нигде не стукался? Все, Паш, доставай сумку из багажника, и я пойду.

Дернулась, было вперед… Но этот гад зачем-то удержал за плечи и прижал к двери. Блин, она же грязная! Пальто потом чистить…

И снова пялится на меня, как на чудо-чудное. Да что ему губы-то мои дались? Точно, прилипло что-то. Потянулась рукой, чтобы протереть, но он ее перехватил и завел мне за спину. А второй своей лапой зачем-то к лицу потянулся. Сам, что ли, решил мусор убрать?

– Знаешь, я тут вспомнил, что все у тебя изучил, рассмотрел, а вот так – не попробовал.

Спокойно. Без паники. Он что, собирается меня целовать? Ага. Спаси меня, мамочка.

Ладно. Немножко потерплю. Раньше сядешь – раньше выйдешь. Если сопротивляться, то только затянешь процесс. Главное, крепко зажмуриться. Так проще будет.

А он, гад, совсем не торопится! Такое ощущение, что разглядывает. Или прицеливается?

Тут мысли оборвались: он начал осторожно трогать лицо, едва прикасаясь, легонько пробежал по скуле, обвел линию подбородка, затем нашел какое-то место за ухом, о котором я не подозревала… коленки резко ослабли, наружу запросился судорожный вздох, чтобы его удержать, пришлось прикусить губу. Похоже, скрыть ничего не получилось – даже с закрытыми глазами почувствовала, что усмехнулся:

– Нет, так дело не пойдет. Сегодня, чур, я кусаюсь… – И снова легкие касания, только теперь уже без рук, потому что обе были заняты: одной он держал меня за запястья, а вторая пошла гулять ближе к затылку, заставляя поворачивать голову так, как было ему удобней… Наверное…

Стало вдруг все равно – и собачий холод на улице, и то, что мы стоим у подъезда, как малолетки, и даже то, что мне ограничили свободу движений. Хотелось, чтобы он прекратил, и чтобы все продолжалось: слишком заворожила эта ласка, почти незаметная, и раздразнила, заставляя хотеть чего-то большего, вынуждая закидывать голову и льнуть все телом, навстречу ошеломительной нежности. Но он не сдавался, до тех пор, пока я не вздохнула возмущенно, и хотела уже отодвинуться… Показалось, или он улыбался прямо мне в губы? Прикусывая легко и тут же заглаживая, затягивая куда-то, и ненадолго выпуская? Что его так веселит? Ааа, потом разберусь, сейчас неважно. Важно то, что голова кружится и ноги совсем не держат, и будто слегка пошатывает… Видимо, сильно шатнуло, он заметил – перехватил сильнее, и завел себе за шею мои ладони… А они, будто того и ждали, тут же поползли по горячей коже, перебирая короткие завитки, притягивая голову сильнее… Темнота затягивала, под веками поплыли круги, все – потерялась… Опомнилась только тогда, когда поняла, как сильно впиваюсь ногтями в его затылок. Господи, что я творю?!

Оторвалась через силу – здравая мысль, словно испуганный зверек, пыталась удрать, спрятавшись за ощущениями. Как смогла ее удержать? Загадка. Да мне, если честно, не сильно-то и позволяли думать, оглушая и завораживая… Но все-таки – оторвалась. Закинула голову, восстанавливая дыхание. И – как удар под дых:

– Ну вот, а говорила – не хочешь.

Ах, ты ж, сс..волочь и подлец! Теперь еще и так будешь измываться? Такие близкие руки, что бережно поддерживали, показались тисками. Да они, действительно, стиснули, когда попыталась отдернуться, как от прокаженного. Мои упали, уже без сил. Жалко, не получится дать пощечину – не размахнуться…

Так, значит, ты решил играть? Снова без правил? Ладно, хрен с тобой! Перевела дыхание, успокоилась, и уставилась прямо в глаза (а отчего, интересно, они так потемнели, от злости?):

– Слушай, а почему Вадима на юбилее не было? – Ха, вот тебе! Зацепила! Как мы нахмурились!

– А при чем тут Вадим? – Желваки на скулах заиграли.

– Да вот, вспомнила… – Главное, не показать торжество в глазах. Все-таки, "один-один" намечается.

– Вот прямо сейчас и вспомнила?

– Ага. Сравнила. – Ох, если бы не была уверена, что он женщину не ударит, испугалась бы… А, так – он просто долбанул по крыше кулаком.

– Да? И в чью пользу сравнение?

– Не хочу расстраивать, но не в твою. Вадим, знаешь ли, как-то искреннее…

Все. А теперь: бежать-бежать-бежать! Валить, пока не пришибло. Только, сначала нужно выпутаться… Ага, размечталась, девонька. Так тебя и отпустили…

– Значит, лучше, говоришь? – Ох, не к добру он так щурится. Убивать, что ли, будет? Ну, и ладно, ну, и убивай. Мне уже пофигу. Так глупо повестись на простую нежность, вернее – на имитацию? Он же бабник отъявленный, знает, как с дурами обращаться, вот и облапошил еще одну такую… – Да подожди ты, не дергайся.

Подозрительно. Это отчего он, вдруг, так успокоился? Даже, как будто, снова улыбается? Нет, это шиза, однозначно. Осеннее обострение не успели погасить, вот оно и цветет буйным цветом.

– Скорее всего, ты просто не поняла с первого раза. Будем тренироваться, пока не передумаешь.

В этот раз он не стал медлить, не дал никакого времени на размышления: просто прижал до хруста костей, и впился в меня, забирая дыхание. Что это было? Злость, уязвленное самолюбие? Что он хотел доказать? Неизвестно, думать не получалось… Снова в глазах что-то замелькало, руки отчаянно хватались за воздух, ища опору… Единственное, на что хватило сил – не вцепиться в него снова, доказывая свою слабость… А ему, в этот раз, не было дела, за что и почему я хватаюсь… Он мучил меня до тех пор, пока не добился ответа – просто не хватило воздуха, пришлось отвечать. И снова что-то изменилось – вместо жесткого напора пришло искушение, что-то заманчиво-сладкое сквозило в каждом касании, в каждом движении пальцев, и в их неподвижности, он заставил дышать и замирать в том темпе, который его устраивал, а я просто сдавалась… И не ощущала холода от расстегнутых пуговиц на пальто, только жар от рук, которые под него пробирались, и не важно, куда там упала заколка, скинутая нетерпеливо, чтобы зарыться в волосы… От полного сумасшествия спас телефонный звонок.