— Мыслишь как алхимик.
И вложил в ладонь архивариуса пузырек с «Верным глазом».
Это-то и тревожит. Не хватало еще, чтобы единственный нормальный человек здесь мыслил как алхимик! Но и против здравого смысла не попрешь: Тео нам позарез необходим при встрече с Синоном.
Осталось надеяться только на Виолу, но и она решила с какой-то радости мыслить как алхимик: взглянула на Тео из мабриолета, потом на меня, на Веслава — и отрубила:
— Пусть летит.
За весь путь до того самого то ли бункера, то ли базы, то ли магазина никто из нас не обмолвился ни словом, а активнее всех был Весл. Всеми оставшимися средствами он готовился к реанимации нас — меня и Тео.
Зря: первой в обморок грохнулась Виола.
Глава 29. Порядком диковинное открытие
Вылезла из мабриолета. Посмотрела на город… на остатки города — обугленные здания, разбросанные тут и там тела, на сей раз не оплавленные, только обгоревшие… На пепел в воздухе, летящий с серого неба. Посмотрела — и брякнулась, только мы ее и видели. Обернулись — ноги из пепла торчат. Я осталась в сознании только от удивления, Весл выругался и уронил костыль. Йехар и Тео мгновенно переквалифицировались в сестер милосердия, особенно последний.
— Может, ей и не стоило лететь, — бормотал архивариус, похлопывая Виолу по щекам. — Лучше было бы, если бы она преобразилась, знаете, Бо… та менее чувствительна.
Это я бы очень даже поспорила. Когда дело доходит до шмоток и ноготков…
Виола пришла в себя после зелья Веслава: закашлялась, схватилась за горло — и взвилась на ноги с выпученными глазами:
— Что за дрянь?
— Просто дрянь, — ответил алхимик, — мерзкий вкус без побочных эффектов. Недавнее изобретение.
— Дай глоточек, — взмолился Эдмус, спустившийся с неба, — может, хоть немного отобьет этот вкус…
И запах. Спирит наглотался гари и дыма в небе, на земле почему-то это чувствовалось не так, только возле самих трупов несло горелым мясом… Но каким-то синтетическим и не очень страшным, так что обморок Виолы был делом непонятным.
— С тем, что здесь, снаружи — все понятно, — глухо вымолвил Йехар. — Полагаем, нужно идти внутрь.
Внутрь чего — можно было и не спрашивать. Здание нависало над городом. Делало все остальные дома маленькими, хрупкими, нелепыми букашками.
Модерновое — стекло и металл. Огромное. Издалека напоминающее бриллиант, ощетинившийся во все стороны острыми гранями.
Только вот он не сиял: полыхал отблесками пламени.
Первые трупы с-типов нам попались сразу же у порога, Синон почему-то не стал на них тратить огненную мощь, разобрался лично, с помощью холодного оружия. Хладные тушки солдат Программиста не внушали жалости: они лежали в кукольных позах, довольно весело смотрели в потолок, и из ран капало что-то вроде вишневого сиропа. Но Йехар все равно остановился, посмотрел — и проговорил через силу:
— Да, это он. Его клинок.
Как будто у нас были причины сомневаться.
Дальше мы шли по залам и коридорам этого… градообразующего предприятия. Залы и коридоры занимали не квадратный километр. От закопченных и забрызганных кровью стен отпрыгивало эхо наших шагов. Синон действовал с разнообразием: уничтожал то мечом, то огнем, не применял только «Содом и Гоморру». Может, берег для чего-то энергию?
Или же просто впал в неуправляемую ярость. Тео же сказал — просто не смог остановиться…
Но своего он добился, с-типы здесь были выкошены под корень. Во главе с Программистом. Попутно Синон не постеснялся прикончить мутантов, которые обитали в том же здании. Хотя их было не слишком много — сотни две — как раз в эти залы мы старались не соваться.
Шли себе, слушали эхо и не смотрели друг на друга. А залы все не заканчивались, и постепенно до нас начало доходить, что эти залы уж очень странные для торгового центра или военного бункера.
Они были пусты.
Часть из них занимали разгрузочно-погрузочные механизмы, но больше всего встречалось железных заслонок, дверок, а то и массивных дверей, похожих на створки грузового лифта.
Возле одной такой Виола остановилась.
— Ничего не понимаю, — призналась она. — С детства была уверена, что это — заброшенный торговый центр, где живет всякое отребье. А тут как будто не жил вообще никто.
Мы стояли в самом крупном из всех залов, которые нам попадались пока что. Привычных железных дверей тут не было. Зато имелся подозрительно гулкий пол, по которому Виола со злостью топнула.
— Здесь никто никогда не жил, — тихо подтвердил Тео. Воздух вокруг него начал искрить, как только мы подлетели к центру, сейчас свечение улеглось, зато у архивариуса был совершенно убитый вид. — И здесь никогда не было торгового центра. Мы в крематории.
Эдмус мгновенно взвился в воздух, а из какого-то угла донесся голос Веслава:
— Он прав, пол опускается. И обугленным тут все было до визита Синона.
Нам и без того хотелось на воздух, а после этого захотелось выскочить за дверь сразу же.
— Здесь сжигали людей?
— Нет, не людей, — ответил Тео, — книги.
Он держал в руках несколько обугленных страничек с приставшим к ним корешком — подобрал в углу.
— На кой черт? — удивилась Виола в полной тишине. — Есть же электронные…
— И давно вы читали электронный сборник стихов?
Виола фыркнула носом, изображая презрение к сборникам, стихам и архивариусам.
— Вы не смогли бы, даже если бы захотели. Около трех лет назад сначала одна за одной исчезли все электронные библиотеки — их просто удалили. Потом электронные каталоги книг. Я тогда как раз… общался с несколькими подполными хакерами — теми, что помогли мне с Корой… Они исследовали этот феномен. Показывали мне разновидности вирусов, стиравших художественную — только художественную литературу.
Хм, запусти такой вирус в мой комп — и большинство книг не пострадало бы. Еще вопрос, что там можно назвать художественным…
— Так а… зачем? Работа Программиста с его желанием всех от всего спасать?
— Приказ правительства, — ответил Тео, устало пожимая плечами. — Впрочем, среди населения это не вызвало особенных волнений, а частично так и вообще осталось незамеченным. Я заметил, потому что… словом, в силу своей профессии.
— А печатные издания было уничтожить не так просто?
— Да, в силу их количества. В нашем мире было удивительно много книг, и на их уничтожение потратили много времени. Думаю, это началось около четверти века назад, когда это место было переоборудовано. Из библиотеки, — пояснил он. — Здесь была крупнейшая в окрестностях, а после из нее сделали многофункциональный крематорий. Сначала, конечно, здесь уничтожались только старые, оппозиционные или не прошедшие какую-либо цензуру издания, десять лет назад начался массовый отбор того, что может считаться ненужным, а три года назад прекратился даже отбор. Думаю, теперь моя библиотека осталась последней в нашем мире.
— Как же ты ухитрился ее отбить?
— Просто подавляющее большинство книг проклинает того, кто выносит их из библиотеки.
— «Фаренгейт 451», — пробормотала я, поёживаясь.
В этом пустынном зале было погано, как и в любом крематории. Совсем недавно из разных городов сюда свозились тысячи, миллионы книг, потом их сваливали на пол в таких комнатах, как эта, и или бросали в топку, или…
— А все-то не сожгли!
Эдмус уже успел облазить и смежные помещения, и подвал.
Как раз в подвале, по соседству с самими печами, он и обнаружил склад. Пол был завален книгами по пояс, приходилось ходить по ним, проваливаясь, все они лежали кое-как, неупакованные, с разноцветными обложками, местами отставшими страницами — как ненужный хлам, который сгребался при помощи машин — и отправлялся почему-то даже не на переработку, а на аутодафе. Чтобы ничего, кроме пепла, не осталось.
— Но кто… — голос Йехара дрогнул, — и зачем?
Тео не ответил, он бережно пролистывал какую-то поднятую книжку, причем держал ее как священную реликвию. В его озаренном, живом лице в этот момент был такой резкий контраст, с с-типами Программиста, что нас с Веславом стукнуло одновременно:
