Ничего не понимаю. Всегда искренне считала, что повстанцы — это нечто сверхсекретное и таинственное. А уж если они аномалы — у них непременно где-то должна быть мирного вида школа, из-под столовой которой по ночам для спасения мира вылетает реактивный самолет.

Но это были…

— Руины, — подсказал Эдмус, когда понял, что я не могу найти слова.

И они находились всего-то в паре часов езды от большого города с его Конторой и шагающими по улицам с-типами!

— Для нас это расстояние, — скучающим тоном просветила Виола. — И сейчас никто не перемещается между городами, кроме нас. Все сидят на месте.

Вида, который нам открылся, это не улучшило и не объяснило. Шесть или семь холмов, покрытых здешней невнятной травкой. На каждом из холмов — то ли руины, то ли трущобы. Нечто блочное, осыпавшееся и не подлежащее восстановлению.

Это справа. Слева — обрывистый берег, который нависает над среднего размера озером. Вода в нем серая, однородная и не движется, и я ее не чувствую.

Если бы у светлых стихийников воды существовал персональный ад, он бы выглядел так.

— На подъезде у нас — устройства слежения. Меня определили, когда мы только подъезжали… куда вы смотрите? База — под холмами!

— Вы в норках живете? Как кролики? — проявил находчивость Эдмус. — А еще что-нибудь от этих зверушек у вас есть… о чем нам нужно знать?

— Познакомлю вас с формальным руководителем повстанцев. На месте вместе с ней разберемся в обстановке. Если вдруг скажут, что нужно будет увидеться с местным духовным повстанческим лидером — значит, придется это выдержать. Хорошо бы, не пришлось…

Виола продолжает говорить ровным и скучным голосом гида, который ведет приевшуюся экскурсию в трехсотый раз и не боится сбиться с текста. На наши реплики она почти не реагирует.

Я воспользовалась этим, чтобы замедлить шаг и поравняться с Йехаром, который со страдальческим видом рассматривал травинку в пальцах.

— Как думаешь, почему она нам этого не рассказывала? Даже Эдмус до того, как мы попали в его мир — говорил о нем хоть что-то! Даже ты… — тут я решила, что о самом Йехаре лучше не распространяться. — А она ведь могла знать, что раз тут все так серьезно — Дружина в ее мире когда-нибудь появится. И не сказала ровно ничего.

Странно, но даже Бо — и та ни словом не обмолвилась.

— Мы могли бы списать это на необщительность Виолы, и на то, что она обычно говорит по делу… — вдумчиво начал Йехар. — Или на то, что никому не хочется говорить о своем погибающем мире. Но, полагаем, что причина более неутешительна: Виола нам не верит.

Я даже не заговорила — хватило одного красноречивого взгляда.

— Не доверяет полностью, если тебе это нравится больше, — поправился Йехар. — Мы давно заметили это и склонны думать, что за этим стоит некая трагедия. Мы ведь ничего не знаем о жизни Виолы в этом мире, или о ее…

— Хаос!!

Обалдевший Веслав нависал над озером, держа бутылку индикатора и вглядываясь в воду. Мы посмотрели за компанию, но не увидели никакой, хоть маленькой перемены.

— Хаос? — переспросила я. — А с виду — Гармония.

— Полюбуйтесь на это!

Алхимик стряхнул в воду несколько капель эликсира. Какое-то время мы следили с обрыва за тем, как они летят вниз. Потом от озера послышалось негромкое «пст-ш-ш», взвился дымок — и настала тишина.

— Эта дрянь растворяет мой индикатор! Растворяет, понимаете? А все кислоты, которые я на нем испытывал, давали только разные цветовые реакции! Уж не знаю, что будет, если туда попадет что-то натуральное, но…

Йехар одним движением сдернул с пояса охотничий нож и невозмутимо отхватил прядь своих длинных волос. После чего столь же невозмутимо зашвырнул их в озеро.

Повторное «Пшшш» дало понять, что в этом водоеме лучше не заниматься подводным плаванием.

— С-вода, — пояснила Виола за нашей спиной. — Полное перерождение из-за загрязнения. С-типы похожи на людей примерно как это — на обычную воду.

Может быть, она выбрала очень образное сравнение, не знаю. Пока мы следовали за Виолой ко входу в базу, я и Эдмус дружно сошлись во мнениях, что с этими с-типами лучше бы не встречаться.

Перед входом нам пришлось столкнуться с еще одним сюрпризом: двери или не было, или она была распахнута настежь. Просто аккуратная большая дыра в холме, вроде хоббитской норки. Разве что над ней висела непонятного вида штуковина, напоминающая плод любви топора и кухонного комбайна. Штуковина отличалась разноцветностью и разноголосостью: Виолу она поощрила розовым цветом и радостным «уип»; мне достался синий и «пип»; Эдмусу — серо-буро-малиновый и «пи-пи-и-и-и?!», а когда в дверной проем одновременно шагнули Йехар и Веслав и чудом в нем не застряли — штуковина выдала красное мигание и паническое «Рау-у!!»

— Ой, как мигает! — захлопала в ладошки Бо, которая тут же и появилась, сразу же после входа. Видно, розовый цвет был пророческим. — А это, наверное, нас так встречают? О-о, конечно, это какой-то инди… инду… вот у Веслава такие есть!

— Индикатор?

Бо радостно зацокала на тонких каблучках по открывшемуся нам устрашающему коридору. Остальные продвигались следом, только вот Веслав постоял еще под неожиданным индикатором, пощурился на него, а уже потом в два счета догнал основную группу.

— И для чего предназначено это урочище?

Бо замерла, глядя на Веслава с недоверием. То, что ей задали подобный вопрос, произвело буквальную революцию на всех уровнях ее блондиночной натуры.

— Какое урочище, это же индикатор! И вообще, иди, спроси у Шукки, это же, наверное, она его придумала.

И поцокала себе дальше. Новый Поводырь на секунду возвел глаза к потолку коридора и мобилизовал все свое короткое терпение.

— Что за Шукка?

— А эта дура вам еще не сказала? — под дурой, конечно, разумелась Виола. — Ой, просто она тут главная. Не дура, а Шукка, а Шукка совсем даже не дура, понимаете?

Пока что я понимала, что нам достался мир, который как-то странно стимулирует речевую активность Бо.

— Ну, она просто умная. Шукка. Она у повстанцев… ну, вот как Веслав у нас… это… главная заумь. О!

Веслав еще не разобрал, гордиться или обижаться, а Бо уже замерла, указуя наманикюренным пальцем в полную неизвестность. Мы проследили за пальцем, но ничего особенного не увидели, кроме искусственного освещения в конце тоннеля.

— И?

Из пустоты, в которую был устремлен палец Бо, донесся мрачный голос:

— Было очень мило с твоей стороны не оповестить о вашем появлении. Судя по результатам первичного сканирования — с тобой те, кто называют себя Дружиной?

Потом от неосвещенной стены отлипла мелкая фигурка то ли в серой робе, то ли в халатике. Сделала пару шагов и добавила вдумчиво:

— Впервые вижу такую палитру оттенков на своих мониторах.

Голос был детским. Фигурка тоже. И вообще, перед нами стояла девочка лет десяти-двенадцати, со слегка раскосыми серыми, холодными, недетскими глазами. Они не подходили к ее худенькому, бледному и вполне детскому личику. Это были глаза взрослого, сформировавшегося и много видевшего человека.

— Шукка! — торжественно пискнула Бо.

Нас осматривали примерно полминуты, и это было неприятное для нас время. Вывод тоже оказался не в нашу пользу:

— Впрочем, по результатам того, что я вижу сейчас, можно предположить, что палитра могла быть и хуже.

Эдмус схватился за сердце. Ему хватало одной «зауми», алхимика. По мнению нашего шута, нужно было срочно разряжать ситуацию.

— Ой, нет! Мы попали в мир, населенный блондинками! Раз в сто лет тут появляются не блондинки, и их в срочном порядке назначают главами повстанцев, Ольга, срочно требуй себе пост за более темные волосы…

Холодные глаза девочки опасно сузились.

— Кажется, это создание, которое пока не было классифицировано моими приборами, на что-то намекает?

Эдмус радостно закивал, а Йехар в совершеннейшем недоумении повернулся к глазеющей на девчонку Бо.