— Илюш, я люблю тебя, — Хабаров дернулся ко мне, но я остановила его жестом, мне нужна концентрация.

Воск сломался, втянув, капельку силы. Теперь дернуть… Еще порция силы, съевшая четверть резерва. Фуляр распался на две половинки, как раковина гигантской мидии и к моим ногам выпали письма, крест-накрест связанные в пачки, и просто отдельные конверты. То, что это письма догадался и Димка, слишком уж типичными для Араша они были, вот только некоторые были подписаны исключительно на русском, а надпись на остальных дублировалась на арашском.

Я выдохнула с облегчением, сообщить неприятный приказ о возвращении можно было просто короткой запиской. Вспыхнула надежда, что это все-таки просто почта. Угу, межмировая, да-да, истерично веселился кто-то внутри меня.

— Элечка, не молчи! — Илья тряхнул легонько, но я все равно вздрогнула, возвращаясь в реальность.

Перепуганные глаза обоих моих мужчин, смотревшие на меня один озадаченно, второй — с надеждой, ворчание удерживаемой Фролом Иринки, замершие в непонимании происходящего близнецы, на всякий случай прижавшиеся друг к другу, все это я впитала взглядом. Они, ведь действительно ничего не понимают, их напугала моя реакция, они волнуются. За меня волнуются, потому что они мои, а я — их.

— Все хорошо, уже все хорошо. Это письма с моей и Диминой родины. Давайте посмотрим. — Надо всех успокоить, к чертям тайны. Ирка знает, Фролу будет все равно, а Илья… Вот и посмотрим, что будет, когда узнает Илья. Если бы не этот пинок от вселенной, я бы еще долго мусолила свои страхи. Все правильно, лучше и быть не может.

Хабаров уже поднимал с пола конверты и пачки, попутно стараясь разобрать незнакомые символы.

— Что это за клинопись такая? Никак не соображу, что за язык.

— Это арашский.

— Эль, я что, не знаю, как выглядит арабская письменность?! — Вот ведь, даже немного рассердилась, смотрит на меня как на несмышленыша, то же мне, полиглот.

— Илья, давай мы прочтем хотя бы одно письмо, а потом поговорим, хорошо?

— Ох, прости моя хорошая, конечно.

Какой-то плотный сверток подписи не имел. Остальные пачки и отдельные письма были поименованы. Эмилии от Елизаветы, Ирине, Эмилии от бабушки, и даже Шону от Дмитрия. Когда я озвучила имя подруги, она подскочила в нетерпении.

— Кто такая Эмилия? И кто такой Шон? — робкий вопрос Веньки прозвучал как-то неожиданно зловеще.

— Это они, — махнула рукой в нашу с Димой сторону Ирина, — все потом, ладно? — и уже обращаясь ко мне, — это то, что я думаю, да, Эль? Да?

В её голосе звенели сдерживаемые слезы. Илья, подчиняясь моему кивку, подал Ирине конверт с её именем.

— Лизонька моя, — она гладила конверт подрагивающими пальцами, не решаясь вскрыть послание.

Заставить подругу присесть, обнять за плечи, ободряя, было так естественно. Прошло неполных три месяца, женщина уже сделала для меня в десятки раз больше, чем родной отец. Я никогда не смогу заменить ей подругу, ушедшую в далёко, да и не надо этого делать. Для меня она скорее старшая заботливая сестра, которой у меня никогда не было, но я точно знаю, что рядом со мной и Димой ей хорошо. Пока этого достаточно.

— Давай, родная, решайся, все хорошо, я знаю, — приговаривая утешительную ерунду, потянула конверт к себе, — Дима, сынок, принеси нож, пожалуйста, эту бумагу лучше резать.

— Эль, это Лизкин почерк, только неуверенный какой-то, — Ирина нерешительно продемонстрировала послание. Действительно, русские буквы, но чуть кривоватые и разные по размеру. Как будто писавший человек восстанавливал забытые навыки. Невольно я прочла первые строки и уже не могла остановиться, хотя меня ждали и мои письма.

Привет, Золотая Рыбка.

Я жива и счастлива!

Питаю крошечную надежду, что ты подружилась с Эмилией и не сочтешь себя сумасшедшей, получив от меня письмо. В качестве пароля напомню тебе то, о чем знаешь только ты. Вспоминай, как сильно ты не хотела отдавать меня замуж и едва не подменила мне перед свадьбой белье, подложив вместо белого, красный лифчик и бирюзовые трусики? Потом призналась и мы поклялись, что эта минута позора станет нашей тайной до могилы.

Начну с главного, я спасла Димку. Сейчас ему уже двадцать восемь и он неимоверно крут. Именно он придумал, как подать вам эту весточку, зная, как я переживала о тебе все эти годы.

И он, и я стали весьма востребованными магами. Да-да, и не смей хохотать, я — маг. Непросто маг, а один из самых сильных воздушников среди ныне живущих, но это не так важно, гораздо интереснее для меня наследие Эмилии, благодаря которому я стала одним из самых известных артефакторов в стране(прости Эмилия, я знаю, что это было твоей мечтой, просто считай, что она воплотилась, больше никто не считает Эмилию фон Риштар никчемной почти пустышкой).

Не известно, дойдут ли эти письма до вас с Эмилией вообще, и в какой период времени они у вас окажутся, но Димка говорит, что, скорее всего, примерно месяца через три после нашей как бы смерти. Более ярких воспоминаний у него не сохранилось, только наша дача и счастье, которое он испытывал там ребенком. Это и будет вектором отправки.

Так и вижу, как ты иронично поднимаешь брови и встряхиваешь своими рваными прядками. Конечно, в это трудно поверить, ведь для меня прошло шестнадцать лет, а для тебя несколько недель, но все же.

Как мне жаль, что тебе довелось пережить подобный кошмар! Не знаю, как справлялась бы я сама, оказавшись на твоем месте, но я так счастлива, что мне хочется попросить у тебя прощения.

Если коротко, то у меня восхитительный супруг. Мы вместе уже пятнадцать лет и я все еще им не надышалась. Кроме Димы, у нас с Ричардом две десятилетних дочки-близняшки. Девчонок я обожаю безумно, но Димка был, есть и будет ребенком моего сердца.

Есть еще сорок четыре уже взрослых ребенка, которые носят одну со мной фамилию и считают нас с супругом своей семьей.

Ты все правильно поняла, я взяла опеку над всеми детьми, с которыми познакомилась в первый свой день в мире Араш. В настоящее время клан дер Оберон одна из самых влиятельных семей в королевстве.

Да-да, не смейся, я теперь графиня Оберон, мои воспитанники носят мою фамилию по праву опеки. Подробности моей жизни ты найдешь в письмах к Эмилии. Не обижайся, я начала их писать, как только мой сын намекнул, что вроде бы нащупал способ прокола ткани межмирового пространства. Это не совсем другая планета, Ириш, это другой мир, расспроси Эмилию, она объяснит.

Дима требует, чтобы я не увлекалась, поэтому письмо получилось сумбурным и коротким.

В письмах к Эмилии и Шону вы найдете несколько инструкций, а вдруг удастся отправить обратное послание? Так, что не теряй времени, черкни мне несколько строк.

Не переживай за меня, золотко, я абсолютно счастлива!

Твоя Лизавета.

Иркины глаза, наполненные неверием и надеждой вглядывались в мое лицо, ища в нем подтверждение. Ее рука шарила по шее, видимо, в поисках отсутствующего мониста, а я знала сердцем, что еще миг-другой и она поверит окончательно.

— Так! — Резкий возглас Ильи прервал момент моего единения с подругой, — объясните мне, наконец, что это за письма? Что это за язык? Как они сюда попали? Кто такие Эмилия и Шон, и что, собственно, происходит?! Эля! не пугай меня! Почему ты так побелела?

Потому что в моей нынешней жизни наступил очередной момент истины и я вынуждена опять рисковать, снова признаваясь в своей иномирности. Сможет ли Илья принять правду? Страх быть вновь отвергнутой на мгновение остановил кровь в моих жилах, но письмо настоящей Елизаветы напомнило, кто я есть на самом деле, я Эмилия фон Риштар, черт побери!

Оказывается, я произнесла это вслух. Димка бросился ко мне и мы обнялись.