В институте яркий парень с задатками полиглота был звездой, но это скорее мешало, чем помогало выживать в голодные девяностые, когда обучение только считалось бесплатным, благо факультет переводчиков давал шанс подработать, где репетитором, а где и гидом. Учеба давалась легко, времени хватало на все. И на работу тоже. Город большой, столица целого сурового края с богатой историей, туристов-иностранцев хватало. А три официальных и два выученных практически на слух разговорных, одним из которых был финский, делали Илью незаменимым в смешанных группах, которыми грешили пронырливые столичные туроператоры.

Потом служба в инженерных войсках, давшая возможность получить навыки технического перевода. Несколько месяцев без работы, и, наконец, сопровождение экстрим-туров по всей стране. Условия приема на работу были жесткими, как минимум два языка в свободном владении, хорошая физическая форма. Зато платили! Илья несколько лет сопровождал туристов по всей стране. Столько чудных мест посмотрел, не предать. Работа, безусловно, была нервная, но давала постоянную языковую практику, интересную жизнь и массу полезных знакомств. В том числе с той, которая на несколько лет стала женой. Коллега-финка, сопровождала группы любителей скалолазания в качестве представителя отправляющей стороны. Они были женаты четыре спокойных приятных года, проводя свою семейную жизнь большей частью в совместных турах, а потом также мирно и приятно разошлись, осознав, что брак на две страны им уже не подходит.

Со временем появилась возможность создать свое турбюро, а чем дело кончится сейчас, непонятно.

— Только-только начал работать над турами — люкс и — премиум, и вот на тебе, соратнички, которых в свое время на обочине жизни подобрал…

— А кто они тебе? — ну как не поинтересоваться, ведь человек доверял почему-то этим двоим.

— Друзья детства, в одном дворе росли. — Илья немного помолчал, а потом стукнув по рулю, с горечью добавил, — мало того, что тихо гадили, так решили весь бизнес отжать, идиоты. Ну продержались бы они на моей репутации годик-другой, а что потом? Рано или поздно их бы прижали. А Старину так быстрых денег хотелось, что он аж под статью подставился. Как есть идиот, и всегда таким был, только я почему-то забыл об этом.

— И что будет теперь с твоим бизнесом?

— Как только дозволят доступ к наворованному, отдам все долги и начну работать на репутацию снова. Если понадобится, название поменяю. Давай больше не будем об этом.

Ну, давай не будем.

— Слушай, а что тебе Иринка шепнула перед выездом, у тебя явно был шок.

— Вот это называется из огня да в полымя, — вроде усмехается по-доброму, но на скулах проступил румянец, — она велела, только не обижайся…а-а, нет, не скажу, это слишком.

Зачем я оставила монисто, мне нужно! Почему он так смотрит, что у меня от одного взгляда во рту пересохло, а в голове поселился воздушный шарик? И хочется потрогать волоски на загорелом запястье?

— Не отвлекай меня от дороги своими взглядами, хорошая моя, а то мы доедем только до ближайшего столба, — Хабаров попытался взять меня за руку, но мои пальцы так сжали ни в чем неповинный сарафан, что обширный подол потянулся следом, как будто своевольная ткань делала то, на что не решалась хозяйка. Но со стороны это выглядело забавно и мы рассмеялись, разрядив накалившуюся было обстановку.

Тренькнул телефон, сообщая, что мы отстали от графика и остальные ждут нас для закупки провианта. У Фролова джипа, между прочим, багажник подушками забит. И грузиться придется в нашу машину. Ну, про подушки Фрол, мне кажется, слукавил немного.

Пока ехали к месту встречи, выяснили, что Илья очень любит азиатскую кухню и все, что связано с кисло-сладкими соусами. Я робко поделилась, что мне нравятся роллы с креветками, на что это невозможный человек ответил: прекрасно, мы обязательно поедем в Японию смотреть красные клены и есть настоящее суши. К октябрю, он, Илья, надеется реанимировать свой бизнес в достаточной степени.

Дачный дом нас встретил пылью и затхлым воздухом, так что дело нашлось всем, причем Венька исподволь, тихим сапом, пристроился с нами на кухне и вполне эффективно орудовал овощечисткой, когда как Настасья с Димоном, закончив поломоечные мероприятия, как назвал их фронт работ Фрол, с азартом ставили палатку. Жара гнала из дома к воде и все торопились попасть на озеро. Кроме меня, потому что я отчаянно стеснялась и трусила. Женская интуиция устами вредной подруги предупредила, что Хабаров пойдет в наступление.

— Он не мальчик и не дурак, понял уже, что тебя надо брать сейчас, тепленькой, — Иринка говорила сдавленным шепотом, улучшив момент, когда Венька вышел во двор с очистками, — я, между прочим, ему велела тебя соблазнить. А то ты так и будешь тешить свой аристократизм.

Я замерла, прикрыв рот рукой, и испытывала неимоверное количество противоречивых эмоций, главной из которых было чудовищное смущение, доводящее до ступора.

Изящные руки обвились вокруг меня защитным коконом.

— Эль, прости, мне непонятно, почему ты так стесняешься, у тебя же был мужчина, если я правильно поняла.

Проще всего было кивнуть и зажмурится, чтоб не видеть сотни догадок в глазах подруги.

— Понятно, был, но позаботится о тебе не удосужился. То-то ты такая…невинная, что ли. — Иринка на мгновение сжала меня покрепче и прошептала на ухо, — поверь мне, я знаю, решишься — не пожалеешь. И забудь про свой Араш, тут вам не там, как говорится. Ты — хозяйка своего тела, твой выбор абсолютно никого не касается. Аминь.

И, как ни в чем не бывало, продолжила крошить овощи в салат, голодную ораву все равно кормить надо, несмотря на все мои душевные метания. Черт побери, как говорит Илья. Среди всего мысленного сумбура, копошившегося у меня в голове была только одна внятная мысль: почему такое мнение о черте? Мне попадались его изображения, я что, оборотней не видела? Ну подумаешь, застрявший в обороте, смесок козла и длиннохвостой свиньи. У кого хочешь характер испортится при такой наследственности.

Мда, Эмилия, ты просто поражаешь структурированностью мышления, молодец!

На озеро шли пешком. Как ни ныли близнецы, Хабаров наотрез отказался выгружать гидроцикл на ночь, но вот завтра с утра, если кое-кто встанет достаточно рано, чтобы погонять по озеру в безлюдье…

А сегодня мы все радостно пользуемся плавсредствами из запасов Фрола, которые только способны унести на себе.

Вечернее купание было бы волшебным, если бы не комары. Одно спасение — активные игры на воде, в которые я была втянута волей-неволей, предварительно пережив короткий стресс от раздевания.

Вот и еще один повод для сомнений. Тяге к Илье сопротивляться было подобно попытке задержать океанской прилив. Мое тело, мой разум, моя интуиция умоляли “не сглупи, не упусти, попробуй, прекрати трусить”. Легко сказать, не трусить, а мой шрам на животе? Он все еще довольно неприятный, хоть уже совсем побелел.

Зато Настасья с наслаждением демонстрировала свой новый, к моему удивлению, раздельный, психоделически яркий купальник, в котором она выглядела девочкой-девочкой, а не пацанкой.

Игры на воде, с их неизбежными частыми прикосновениями, в самых неожиданных местах и в самый неожиданный момент, позволили мне раскрепоститься и с азартом гоняться за близнецами, которые уже пару раз коварно меня притопили с макушкой. Все! Теперь волосы сушить в любом случае. Это война! Макнув, наконец, зазевавшуюся Наську, я почувствовала, что притомилась и вышла на берег — отдышаться. Стояла, чуть склонив голову, чтобы защитить глаза от лучей заходящего солнца и наблюдала, как Фрол учит Веньку нырять с подброса, Иринка отплыла подальше от беснующихся Наськи и Димки, а Илья незаметно оказался совсем рядом.

— Ты прямо как из песни, “что ты милая смотришь искоса, низко голову наклоня”, — видимо, я должна знать эту песню, но я не знала. Близость желанного мужчины кружила голову, не давала сосредоточится и выудить инфу об этой песне из воспоминаний Лизы не удавалось никак. А Илья неожиданно обнял, заслонив от солнца, и зашептал — “трудно высказать и не высказать то, что на сердце у меня”.