— Ну жук, ну жук, — непонятно чему радовалась она, — умен, стервец! Лихо он Димку нейтрализовал.

Вот это да, действительно, а я и не догадалась. Парню, наверняка польстило, что у него на взрослые дела разрешения спросили. Да что там говорить, красивый жест, очень красивый. Согласна, умен. И с тем, что стервец, тоже согласна. Эта мысль меня повеселила. Мне все нравилось, сколько бы двойных, тройных, стократных смыслов не имел этот поступок Ильи, он мне нравился. И поступок и исполнитель.

— Элька! А ты чего радостная такая? — Ирка внимательно всматривалась в моё алеющее лицо, — о-ой, да ты на Хабарова запала! Ну подруга, ты даешь, двадцать удалых ролевиков перед ней гарцевали, она даже ресницами не дрогнула, а тут раз и все.

— Илья сегодня опять приехать должен. Ир, дашь мне свое монисто?

Иринка, без разговоров согласилась, женским чутьем понимая мое смятение, но разворчалась насчет того, что некоторые прохиндейки могли бы и сами о себе позаботиться да спроворить для себя любимой волшебную висюльку. А заодно и подруге что-нибудь поудобнее, чем объемное монисто, сочинить, приемлемое, так сказать, для каждодневного использования, а то наедине с любимым мужчиной эта груда золота как-то мешает. Без волшебства этого, она, Иринка, уже как глухая, привыкла за неделю. Угадывать чувства близкого человека — это тот еще наркотик.

Точно! Я же усиливала артефакт, как могла. Для суда. Эта вещь не на каждый день. Только Иринкино ворчание разбередило что-то в душе. Хотелось творить. И раз новый мир не возражает, буду пользоваться своими возможностями, ведь светоносная Дева же четко сказала: “помочь себе и близким сможешь”. Значит, если держаться в пределах этой формулы, то можно иногда практиковать. По чуть-чуть. Хотелось завопить “урра” подражая Наське, которая так выражала свой восторг, подбивая очередной танчик.

Наполнение магического резерва, конечно, колебалось, но в общем и целом было неизменным, пожалуй, это можно счесть за негласное разрешение свыше. В глубине души была твердая убежденность, что если я перейду черту дозволенного, то с резервом попрощаюсь раз и навсегда. Просто надо осторожненько.

Я выполню завуалированную просьбу подруги, но несколько иначе, чем она это себе представляет. Висюлек, как она говорит, будет две, для нее и для Фрола. Пусть наслаждаются друг другом, Фрол ведь знает о свойствах мониста, ему, наверняка неуютно, но Иринке все позволяет, значит, искренен. Потрясающий мужчина подруге достался.

Ну и для себя сделаю, а может быть и для…, ой, нет никаких планов. Однажды я уже спланировала свою свадьбу.

— Эль, Эль, — Ирка водила перед моим лицом растопыренной пятерней, — ты о чем так задумалась? — А взгляд у подруги такой хитрый-хитрый, — о знойном турагенте мечтала, да?

— Не поверишь, — я гаденько ухмыльнулась, — о магии. Но это детали, скажи мне, какой пляж ты детям обещала?

— Да сама уже голову сломала, как выкрутится. Фролов поехал объявление на мастерскую вешать, что берет отпуск, скоро здесь появится. Я надеялась тебя на дачу вытащить, дней на несколько. А у тебя тут Хабаров, — Иринкино неподдельное огорчение было таким забавным.

— Ну на дачу вы и без меня можете…

— Да-а? Хочешь трех подростков на одну меня повесить, не согласная я.

— Почему трех-то?

— А ты думаешь Димка усидит? Или близнецы без него поедут? Не смеши. Димка не поедет без тебя, близнецы без него, а у тебя Хабаров. Затык.

— Ир, ну… — я было уже сказала, что и Илью позвать можно, но не успела, зазвонил телефон. Уже Илья? И что мне делать? Приглашать в квартиру? Ехидный внутренний голос подначивал, на дачу звать собралась, а в квартиру никак, да?

— Спустись и поговори с ним, я тут закончу с завтраком. Принесла ж нелегкая в такую рань! — уже на пороге я была схвачена за подол любимого сарафана. — Монисто, монисто забери, куда помчалась, заполошная!

На шум из комнаты выскочил Димка и я не успела додумать мысль о том, что с утра в домашнем сарафане и в золоте выходить к подъезду…

— Дядя Илья приехал, да? Мам, ты вниз идешь? Я с тобой!

Ох, ну слава богам, что Димка со мной, а то бы совсем себя потеряла смутившись.

Илья опять был с букетом, на этот раз попроще. Альстромерии прекрасны, но несколько вычурны. В них нет той искренней милоты, которой так и дышат ромашки. Это было восхитительное зрелище, рослый сильный мужчина с охапкой садовых ромашек в руках и рыженькой малышкой лет четырех, уцепившейся пухленькими пальчиками за его брючину. Так вот оно что!

Видимо, эта девочка и есть самый важный человек, познакомить с которым меня обещали накануне. Рядом со мной всхлипнул в удивлении Димка. Илья сделал шаг нам навстречу, на секунду забыв, что рядом ребенок. Для малышки рывок был слишком сильным и она начала падать споткнувшись. Быстрее всех оказался Димка, который прямо-таки телепортировался на полтора метра вперед и успел ухватить маленькую за лямки ярко-зелёного комбинезончика, не дав хорошенькой головке встретиться с асфальтом. Димка отработанным, несказанно удивившим меня, движением подхватил девчушку на руки, и подул ей в личико, которое уже исказилось в плаксивой гримаске. От неожиданных и ласковых ощущений, она забыла об испуге и заулыбалась сверкая меленькими зубками. Дима радостно скалился ей в ответ. Они так гармонично смотрелись, темно-рыжий парнишка-подросток и апельсиново-рыжая малышка, почти младенец. Как и все рыжие, они были неуловимо похожи друг на друга, а этих двоих объединяла еще и детская пухлощекость. Девочка внимательнейшим образом рассматривала кудри своего спасителя, потом завозилась, устраиваясь поудобней, и запустила в них обе ручки. От неожиданного смещения равновесия Димка пошатнулся.

— Ева, — вдруг отмер Хабаров, разрушив очарование, — ты не испугалась? — Ева так мотнула головкой, что взметнулись пушистые рыжие хвостики, перехваченные в нескольких местах яркими резинками.

Хабаров попытался забрать ребенка у Димы, приговаривая, что мальчику тяжело, что Ева уже большая, но ему мешал букет и сама Ева, которая менять дислокацию явно не собиралась, уклоняясь от мужских рук, а сыну, и впрямь было уже тяжело, я видела это по его напряженной спине.

Пришлось забрать ромашки из рук Ильи самой.

— Это ведь мне? — мужчина благодарно улыбнулся и потянулся к ребенку, а Димка машинально прижал свою живую ношу покрепче к себе, как будто не желал с ней расставаться, Ева, в ответ, обняла его за шею. Эта картина останется в памяти сердца, два прижавшихся друг к другу ребенка и обнимающий их обоих мужчина, поддерживающий малышку под попу, чтобы мальчику было полегче. Именно в этот момент я поняла, что все для себя решила. Хочу! Всех троих хочу! Немедленно! Благодаря артефакту чутье усилилось во все стороны, и направленное на самосознание, в том числе. А то бы хитрила бы сама с собой до явления Ариса.

— Дим, ты где так научился с малышней обращаться? — Илья, наконец, исхитрился выцепить Еву к себе.

— В приюте мелюзги хватало, не хочешь, чтоб орали, научишься успокаивать. Мне нравится с ними возиться, они смешные, — Димка не сводил очарованного взгляда с рыжей малышки и даже держал ее за ножку повыше забавного добротного сандалика. При абсолютно разной внешности дети были необыкновенно схожи, если не присматриваться, то любой скажет — брат и сестра.

Упс, а про усыновление как-то и не поговорили, Илья больше про свои приключения рассказывал, упомянул только что в разводе, что мама жива и что есть младшая сестра.

Волшебное ожерелье стало каким-то тяжелым, да что же я тугодумка такая, чего стоило отделить монетку с нужным ставом? Усиленная магией интуиция подсказывала, что Илья неприятно удивлен словом “приют”. Димка опять забылся, вот ведь. Здесь говорят “детский дом”, а приют — это нечто архаичное и крайне неприятное.

Димка все-таки уловил напряженность Ильи и сообразил, чем она вызвана.