— Ты мне очень нравишься!

Я смущённо опустила глаза, обратив внимание, что его руки дрожат. От желания? Волнения или ещё чего-то? Да и неестественная бледность выдавала неважное самочувствие супруга.

— Ты здоров? — спросила, посмотрев в упор.

— Не совсем. Анита разбирается в лечебных травах? Не могла бы ты прислать её ко мне?

— А твои лекари?

— Плохие из них доктора, — заметив моё беспокойство, Тирелл усмехнулся. — Ты же не лечишь…

Это прозвучало так двусмысленно, что я напряглась, а супруг улыбнулся:

Тирелл старался проводить со мной больше времени. Он сопровождал меня в оперу, наносил визиты тётушке и кузинам, играл на корте и просто беседовал, удовлетворяя любопытство. Я окончательно убедилась, что супруг — эрудированный мужчина, обладающий знаниями в разных областях, начиная с истории и заканчивая животноводством.

Он даже интересовался модой, причём обладал удивительно гармоничным вкусом.

Попыток уложить меня в постель он не предпринимал, видимо, давал возможность мне сделать первой этот шаг.

Я уже была готова сказать, что пора выполнять супружеские обязанности, как Тирелл за завтраком сообщил, что должен срочно отправиться в дальнее поместье.

Я видела из окна, как лакеи вывели двух лошадей, для герцога и его камердинера, мужчины чуть старше Тирелла, который был не слугой, а скорее помощником. Ему супруг доверял больше, чем своему секретарю, молодому смазливому мужчине, бросающему на меня украдкой такие откровенные взгляды, что понять их мог любой.

Хорошо, что Тирелл не видел этого. Не хватало ещё одной дуэли! Или он был не ревнив? А может, считал, что меня не заинтересует мужчина без титула?

Понять чувства герцога я пока не могла. Иногда он смотрел на меня равнодушно, как на пустое место. Его взгляд витал так далеко, куда мне ни за что не добраться. А чаще он смотрел ласково и виновато. Только один раз, когда я резко повернулась, во взгляде промелькнула откровенная страсть.

Его бледность после Анитиных отваров исчезла, в облике появилась прежняя уверенность и надменность, впрочем, на меня он так больше не смотрел.

Супруг не появился через неделю, как обещал, и я начала волноваться, придумывая разные неприятности.

Тирелл не появился ещё через неделю, решила отправиться в то же поместье. Секретарь Тирелла, Нат, уверял, что герцог частенько бывает в отъезде подолгу, но мне было не по себе. Казалось, что супругу грозит нешуточная опасность.

Моя подруга уже совсем освоилась в доме, завоевав уважение слуг. В отличие от меня, которую слуги побаивались, хотя я не давала к этому повода. Они молча выполняли все мои требования, но от них веяло такой холодностью, что я старалась не общаться с ними, а свои просьбы и приказы передавала через Аниту. Вот и сейчас я верила, что поступаю правильно и решила, что о моей поездке не должен знать никто, кроме Аниты.

Когда я сообщила, что отправляюсь за супругом, Анита кивнула:

— Правильно. Я еду с Вами.

Тотчас убежав отдавать распоряжения запрягать карету, Анита прислала двух других горничных, которые начали складывать в большие дорожные баулы не только платья и бельё, но и тёплые вещи. Подруга, которая теперь была не просто моей служанкой, а главной горничной, вернулась через несколько минут и начала поторапливать девушек.

— Куда столько одежды? — удивилась я. — Мы же ненадолго.

— Кто знает, — пожала плечами служанка.

Лакеи забрали мои баулы и один Аниты, я вышла и начала спускаться по лестнице, где меня и догнал Нат.

— Куда Вы собрались, миледи? Зачем?

— Что-то случилось! — пояснила.

— Разве хрупкая женщина сможет помочь?

— Нужно сообщить в полицию? — иронично подняла я брови.

— Что Вы! — замахал руками секретарь. — Герцог не любит, когда в его дела вмешиваются посторонние.

— Я не посторонняя, — отрезала, быстро сбежала по лестнице, высоко подняв юбки. Сзади послышался сдержанный стон. Так тебе и надо! Наглец!

Грум открыл карету, помог забраться мне, потом Аните. Два лакея сопровождали нас верхом, так как в их обязанность входила и моя охрана.

День выдался погожий, хоть и ветреный. Хорошо, что Анита нарядила меня в тёплый плащ с меховой отделкой.

Ехали по хорошей дороге, но утомились. Лакеи поравнялись с окном кареты через два часа и предложили выйти на воздух, но мы отказались, решив потерпеть.

Ещё через два часа показалось поместье. Это был настоящий древний замок, стоящий на возвышенности. Серые каменные стены внушали трепет свой древней историей, кованые решётки на окнах напоминали о временах суровых и хранили ужасные тайны.

Остановились у подножия холма, где нас встретили слуги. К замку вела широкая каменная лестница с перилами. Хорошо, что не было рва и подъёмного моста, а то мне стало не по себе от этой величавой мощи.

Поднявшись на вершину, мы оказались на красивой лужайке, где находился розарий. Как-то стало спокойнее, мощь сооружения осталась, но теперь она казалась не опасной, а таинственной.

Массивные двери отворились, и к нам навстречу выбежал Линн, камердинер герцога.

— Как хорошо, что Вы приехали, миледи, — сказал он, поклонившись. — Милорду совсем плохо.

Я побежала к двери, а Линн спешил рядом:

— Я хотел послать за доктором, но он не разрешил.

— Иногда нужно думать, а не подчиняться, — резко сказала я.

Камердинер едва успевал открывать двери. Я бежала, не видя ничего вокруг. Одна мысль стучала в голове: «Только бы успеть!»

Вбежав в кабинет, я остановилась, чтобы перевести дыхание.

Большой камин, над ним зеркало в серебряной оправе. На каминной полке свечи в серебряных подсвечниках. Стулья, обитые зелёной с золотом тканью. По бокам от камина большие портреты величественных предков. Громоздкие кожаные кресла. В одном из них полулежал Тирелл с закрытыми глазами. Его поза была такой неестественной, что в первую минуту мне показалось, что он не дышит.

Тотчас перед глазами возник семейный склеп, куда мы с Анитой сходили после того, как я поднялась на ноги. Мне было интересно посмотреть на место упокоения «своей» матушки.

Увиденное показалось очень торжественными. Могилы предков напоминали о древности рода: каменные саркофаги с надгробными плитами, где размешалось изображением умершего, даты рождения и смерти и описание его подвигов, ведь предки были рыцарями.

Могила матери Маргариты отличалась маленьким саркофагом и небольшой скульптурой летящего ангела. Анита пояснила, что тело было кремировано, а урна с прахом занимала мало места.

Отбросив дурные предчувствия, бросилась к креслу, упала на колени, взяла руку супруга, пытаясь найти пульс. Вздохнула с облегчением — пульс, пусть слабый, но прощупывался. Лицо было мертвенно-белым, губы — с синевой, хорошо, что ногти ещё не посинели.

Встав, увидела озабоченное лицо Аниты, на котором промелькнуло выражение сожаления и тревоги.

— Его нужно перенести в спальню, — сказала, обращаясь к подруге. Та кивнула и начала отдавать приказы камердинеру, который вздохнул с облегчением и начал гонять слуг.

Пошла вслед за лакеями, переносившими герцога. Его уложили на роскошную кровать с балдахином. Присев рядом, распахнула на муже халат, взяла нюхательную соль, поданную камердинером, поднесла к лицу.

Тирелл вздрогнул, ресницы затрепетали. Открыв глаза, он скривился в подобии улыбки:

— Марго… душа моя… — и вновь отключился.

Посмотрела на Аниту с надеждой:

— Сделай что-нибудь…

Девушка достала из складок дорожного плаща бутылочку.

— Надо всё выпить.

Я благодарно взглянула на служанку, взяла бутылочку, одну руку просунула под шею мужа, другой начала осторожно вливать пахучую жидкость в приоткрытый рот.

Когда был выпит весь отвар, а длилось это довольно долго, Тирелл задышал спокойно, равномерно, пульс выровнялся, хоть и был не таким, каким должен быть.

Встала, только сейчас осознав, что мы с Анитой всё ещё не переоделись.