Мной снова начинала овладевать тоска, мой разум будто снова осознал, как близка смерть.

— Не знаю, — вздохнул я, переложив голову с травы на переднюю лапу. — Жаль, что мы этого не узна…

Но мои горестный рассуждения прервал чей-то кашель. Мы оба мгновенно глянули в ту сторону, откуда исходил звук.

— А вы не боитесь, что вас кто-то может подслушать? — как будто говоря вскользь, не отвлекаясь от рассматривания бумаг на столе Оскара, проговорил неизвестно откуда тут взявшийся Номов. Лёгок он, оказывается, на помине. — Вы что, мой эксперимент удумали сорвать? Такое ощущение, что мне Нобелевская премия важнее, чем вам собственные жизни.

Я ничего не понял про премию, но мне это было и не важно, ведь я был несказанно рад, что я появился этот учёный, теперь можно было быть уверенным в том, что мы ещё поживём.

— Это Вы мне тогда подарили Сириуса? Я вас узнала, — как маленькая девочка, воскликнула Кьяра, но в следующее мгновение резко изменилась в голосе. — Простите меня, я его не уберегла.

— Не убивайся из-за этого негодного прототипа, можешь взят новый, но не смей срывать мой эксперимент, — он достал из кармана раскладной ножик, внешне очень похожи на Сириуса, но не потёртый, как он, и с двумя ярко-красными полосами, опоясывающими его у того места, где в раскрытом виде лезвие. — SaSBi-2, хотя можешь и этого звать Сириусом. Только…

Номов быстрым шагом подошёл к девушке, присел, взял её связанные на коленях руки, вытянул из-под верёвок, а потом стянул с руки браслет с красным пятном, о котором она никогда не говорила и не показывала до этого, приложил пятном к задней стороне нового ножа. Тот сразу почувствовал, открылся и тихонько загудел. Мужчина снова надел браслет на запястье девушке, а та, словно зная, что делать, произнесла:

— Теперь тебя зовут Молния.

— Что? — в один голос удивились я и Номов.

— Просто Сириус мёртв и я не хочу обманывать себя, ведь это не он, — с виноватой улыбочкой объяснила Кьяра. — Мне кажется, что это девочка, а она должна быть быстрая, как молния.

Номов только глубоко вздохнул, выслушав такое объяснение.

— Ох уж эти женщины, да? — вырвалось у меня.

— Точно, — кивнул учёный. Моя шутка не заставила его даже улыбнуться.

А Кьяра уже решила отдать первый приказ:

— Молния, разрежь…

— Стоп, SaSBi-2! — скомандовал Номов. Но остался у него в руке. Через мгновение учёный продолжил уже не командным тоном, — Во-первых, знай, что твоя Молния в два раза сильнее и выносливее Сириуса. А во-вторых, она останется здесь, а вы двое пойдёте на казнь. Если вы попытаетесь сбежать сейчас, то у вас не будете и шанса на спасение, снаружи штук двадцать драконов дежурят. Вы оба покорно, не сопротивляясь, пойдёте на казнь. Бин, на эшафоте соберёшь силы, вырвешься из верёвок, зарычишь, а потом сбежишь вместе с Кьярой. Понял?

— Нет, не понял, — оторопел я. — А в чём разница: сейчас или тогда? Я ещё раз на волосок от смерти оказываться не хочу.

— Потому что народ, увидев мужественное сопротивление своего короля, тоже попытается напасть на захватчиков. Пока они будут утихомиривать бунт, у вас будет фора. С ней вы, возможно, сможете убежать. Это ваш последний шанс выжить, а мне получить Нобелевку, так что не сглупите.

После этих слов он, как мне показалось, злой вышел из шатра, даже не спросив, есть ли у нас вопросы, а Молнию бросив под стол. Но в следующее мгновение зашёл Оскар.

— Пара, дружочки, — ухмыльнулся он.

Нас вывели из шатра грубые вояки. Похоже, они совсем расслабились после смены правителя. Я не сопротивлялся, но всё равно меня наградили тремя хорошими ударами в бок. Кьяру же эти мужланы попытались облапать, похоже, решили, что раз смертница, то можно делать что вздумается. Девушка рычала, вырывалась, пыталась ударить этих нахалов ногой, ведь они были у неё свободны, но, на радость похотливым мужикам, доспехи их защищали. Несмотря на это, ведьма не звала на помощь своего нового слугу. Оскар, глядя на эту картину, посмеялся и заявил:

— Да хватит вам уже. Если так хочется, после казни найдёте девок в городе и с ними развлечётесь.

Наверное, солдаты совсем страх потеряли, поняв, что подчиняются теперь более молодому и неопытному, хоть и местами более вменяемому человеку, человеку. Только вот… где он более жестокий? Пока он не сделал ничего хуже своего предшественника, хотя… прошло только пару часов его пока ещё неофициального правления. Возможно, ещё выкинет что-нибудь.

Когда я шёл под пылающими факелами на площади, куда согнали весь город посреди ночи и где должна была проходить моя казнь, я пытался подгадать момент, когда можно сбежать, но не мог. Моё бешено колотящееся сердце не давало думать и оценивать ситуацию здраво. Вот почему мне не было страшно там, в шатре, когда я смирился со своей участью? А здесь я снова трясусь от страха. Так странно осознавать, что боишься потерять то, с чем уже попрощался. Если бы не появился этот Номов, то я, возможно, прошёл бы этот путь и потерял бы голову без страха, а сейчас, когда у меня появилась возможность выжить, я боюсь умирать.

Под треск факелов и ропот толпы я прошёл на помост, не пытаясь сопротивляться и оглядываться. Я знал, что Кьяра идёт за мной, но не слышал от неё ни звука, что ещё добавляло волнения и страха, ведь я не знал, что с ней. Мне хотелось обернуться, но я боялся, что это воспримется, как сопротивление. А оно было недопустимо, ведь тогда и без того до боли затянутые на мне верёвки станут ещё туже, что сделает побег ещё более невероятной фантазией. Да, именно, от взгляда на эти меры предосторожности мне казалось, что уже одной ногой в могиле, а спасение так и останется мечтой.

— Сдал свою страну! — кричали в толпе. — Старый дурак! Так тебе и надо!

Но я не пытался прислушиваться к этим голосам. Зайдя на помост, я окинул взглядом толпу, мне хотелось увидеть знакомые лица: маму, сестру, «друга» Лема, который подбил меня на воровство. Но мне дали слишком мало времени, ещё не одно лицо не успело приобрести чёткость в моём сознании, как мою голову сильная рука вдавила в новую деревянную плаху. От неожиданности на мгновение я потерял способность думать. Похоже, я слишком опасный дурак по мнению Оскара, чтобы зачитывать мне обвинения и приговор. Палач уже замахнулся своим огромным топором, а на морде у меня лежала тяжеленая рука какого-то верзилы, тело стягивали натянутые верёвки. «Вот почему мы не сбежали из шатра, когда была возможность?!» — пронеслось у меня в голове.

Я пытался вытащить голову, но этот человек был гораздо сильнее меня. Толи я такой слабый дракон, толи это существо невероятной силы не являлось человеком. Похоже, Оскару было всё равно, что народ не увидит главный момент казни, ведь меня заслонял этот громила, главным было только убить меня так, чтобы я не натворил больше глупостей.

Дальше время словно замедлилось, я будто попал в другую реальность, где всё движется невероятно медленно. Казалось, если бы пошёл дождь, то капли падали бы, как снежинки при полном безветрии. Повернув глаза, я вижу занесённый надо мной топор, делаю ещё один неудачный рывок и слышу замедленный голос:

— Мо… лни… я… у…бе… й па…ла… ча!

В следующее мгновение топор сильно вздрагивает и начинаем падать. Страх заставляет меня сделать последний рывок, и он оказывается удачным. Через секунду я, тяжело дыша от потрясения, смотрел на воткнутый в дерево огромный топор, палач валялся без головы, кровь ручьём вытекала из круглого среза на месте шеи, где должна была быть голова. Свет факелов и звёзды блестели в жуткой луже красной жидкости. Я невольно представил себя на его месте, и действительно я только чудом там не оказался. Силач тоже, отдёрнув руку с ударом топора, в замешательстве смотрел на эту картину. Между тем голова палача, которая так и осталась в маске подкатилась к краю и готовилась упасть в собранную посреди ночи толпу.

Падение. Глухой удар о землю разорвал звенящую тишину, от чего я снова вернулся к нормальному восприятию времени и приобрёл дар речи.