— Да ну тебя! — махнула рукой кузина. — Ты ненормальная! И ты тоже, — показала она пальцем на мужа. — До такой степени привязаться к какому-то рабу! Либо, правда, извращенец старый, либо это ты «согрешил по молодости»!

— Да! — внезапно воскликнул Джеральд, выйдя из себя. — Да, я согрешил!

— Что?! — вскричали все хором.

— Я…я…я… Я это… Ты меня вывела… — произнёс мужчина тихо, сам испугавшись сказанного. — А ладно! Чего уж там таить?! Когда я родился, моя сестра Фелиция была уже взрослой, дети знакомых и родственников — тоже, мне не с кем было играть. И единственным ребёнком, который играл со мной, была она… Алиссия. Она была рабыней, дочерью наших рабов. И мы с ней дружили. И дня не могли друг без друга. Даррен был не в нашей компании — он старше, ему с нами неинтересно было. Они все с Фелицией общались… пока та не вышла замуж. Но время шло, и мы с Алиссией поняли, что, повзрослев, полюбили друг друга… И быть с ней я не мог, но… собирался. Алиссия забеременела от меня, я намеревался сказать своему отцу, что люблю рабыню и хочу на ней жениться, но… мне не хватило духу. Папаша рвал и метал, когда узнал всё от матери. Я с ней поделился, а она выдала меня. Я умолял поженить нас, родители сначала согласились, уже даже начали готовиться к свадьбе, как тут неожиданно решили отдать её за Даррена. Он всё знал, но, тоже любя Алиссию, полюбил и её ребенка, нашего с ней ребёнка. Адриан — мой сын…

Казалось, рушится весь мир. Всё, к чему Джеральд так привык вот-вот провалится сквозь землю, или будет снесено ураганом. Во рту пересохло. В крови будто бы появился порох, и одно единственное обидное слово подожжёт его. Такие безумные мысли крутились в его голове. Адриан…. Как он прекрасен! Но как жестока судьба! Яблоко раздора? Так, кажется, сказал совсем недавно Фил? Нет, запретный плод…. Рушилось всё: репутация, жизнь, её привычный уклад… Самое дорогое, что было в жизни этого несчастного человека, его единственный сын, сейчас разрушает его судьбу и дарит мечту одновременно. Читай на Книгоед.нет

— Дорогой, у тебя жар? — меж тем заботливо спросила Констанция, в её голосе слышались и раскаяние, и любовь.

Ах, она бы отдала многое, чтобы муж сказал, что пошутил, что всё это неправда, что его довели, вот и придумал на ходу нелепую историю. Но он ответил:

— Я бы многое отдал, чтобы это был… чтобы тот вечер стал другим, но… ничего не поделаешь. Потом Адриан родился, и мой отец запретил мне общаться с ним, говорить, что я его папа. Я боялся его, боялся, что он что-то сделает моему мальчику, как неоднократно мне угрожал, и не смел… А потом время прошло, Алиссия была давно мертва, всё слишком далеко зашло, Даррен любил Адриана, а я ревновал…

Конни опустила голову: её мир рухнул, осталось ожидать приговора. Только несколько лет назад она смирилась с тем, что у неё нет детей, и возблагодарила Господа за двух приёмных «прелестных крошек», как тут такое… Гром среди ясного неба… Нет! Извержение вулкана в её райском уголке! Да, леди симпатизировала когда-то Адриану, сочувствовала ему, но не до такой же степени, чтобы усыновлять его!

— Я так и знал, Джеральд, — произнёс Чарльз. — Не зря ведь я тогда, сидя с ним в коляске, подумал, что он твой сын… Вернее, догадался…

Тот хотел что-то ответить, как в комнату неожиданно забежал Фред:

— Хозяин! Чарли! Ты чего так долго? Поехали из этой преисподней!

— Ты всё пропустил! Тут такие дела творятся! Ангел-то — сын Джеральда! Не зря я тогда так понял!

— Ангел — сын этого дьявола?! Ну и ну! Вот дела творятся!

Джерри молчал, тупо глядя в пол.

— Ну, ладно! Хорошо! — после потрясения пришёл в себя Фил. — Он — твой сын! Мы тебе верим. Так даже лучше — у меня появился двоюродный брат… Но… но, дядя, клянусь тебе, я и близко не подпущу к нему такого папашу! Знаю я тебя! Сегодня ты добренький, весь такой трогательный, а завтра тебе в голову не знай, что придёт, и ты отправишь его к этим живодёрам! Да после того, как сломал ему жизнь, имеешь ли ты права называть себя его отцом?!

— А что ты предлагаешь, мой сахарный? — спросил у него Чарльз.

— Я его заберу. Мы вместе уедем к моей матери для начала. Я дам ему вольную, вылечу, потом помогу устроиться в жизни…. Но именно сейчас я хочу забрать его, увезти в город к своему другу…. Ему надо отдохнуть, он еле на ногах держится.

— Правильно! Я восхищаюсь тобой, мой мальчик!

Конни вздрогнула, будто бы проснулась от этих снов, будто бы вернулась из своего внутреннего мира, где оплакивала его руины. Они хотят забрать этого раба?

— Мне тоже жаль Адриана, я тоже считаю, что Джерри иногда вёл себя, как изверг и тиран, но разлучать отца и сына…! — вмешалась Конни, сама не зная, почему. — Как так можно?! Мне жаль моего мужа. Он раскаивается. Просто всё это время не мог показать свою любовь: сначала ему запретили, а потом сам не решался, а тут ещё и другие мужики проявляют к нему отцовские чувства. Конечно, ему обидно. Все не знают, лезут, а он уже не представляет, как к нему подступиться.

Ах, зачем?! Зачем?! Женщина и сама не знала, почему всё это сказала. Она так думала, да, но вот сердце…. Сердце готово было вырваться наружу и закричать, если бы могло: «Фил, забирай! Забирай с глаз моих долой!»

— Ладно! А бить-то зачем тогда? Сын же всё-таки!

— Он ревновал. Я думаю, будь его воля, он и потенциальных «отцов» побил бы. Что, кстати, с сэром Чарльзом и сделал…

— Прошу прощения, — прошептал Джеральд.

Из глаз его жены катились слезы. Когда-то Констанция дала себе клятву быть со своим любимым мужем и в радости, и в горе…. Но в этот миг, когда разрушился весь её прекрасный, идеальный мир, она чувствовала себя обманутой и преданной…

— Нет уж! Не отдам! Я за него боюсь, — стоял на своём Фил. — Вы его видели, тётя Конни?! На нем же лица нет! Он слова сказать не может! Вы представляете, в каком состоянии сейчас Адриан? Дядя же его довёл!

— Ты старше его на семь лет! Какой из тебя отец? — возмутился хозяин дома. — Он твой двоюродный брат!

— Ну, и что?! Но ты его, дядя, не получишь!

— Сэр Джеральд, если вы сейчас же не отпустите несчастного раба с этим благородным человеком, я заявлю на вас в полицию, что вы присваиваете себе чужое наследство! — с вызовом заявил Чарльз.

— Как вы это докажите? Где завещание?

— Ничего! Докажем! Не волнуйтесь. Мы с Фредом знали вашего покойного отца, найдётся ещё несколько таких человек, и мы всем скопом пойдём в полицию и скажем, что свидетели, что при нас сэр Гарольд обещал Филу Адриана. Правда, Фредди?

— С превеликим удовольствием! — кивнул друг.

— Нет, бумаг! — рассмеялся Джерри.

— Есть.

— Как есть? — на миг хозяин даже испугался.

— Купюры, банковские чеки. Я за такое дело никаких денег не пожалею! Не успеет взойти солнце, как все в округе будут знать, чей Адриан сын, и как ты с ним обращаешься! Любое каменное сердце вздрогнет, и мне, может быть, денег не надо будет давать — найдут повод, чтобы его у тебя отнять. Что есть государственные законы в сравнении с человеческими? Время упущено, смирись: он никогда тебя не полюбит, тем более после всего этого…

— Спасибо, сэр Чарльз! Я не знаю, как вас благодарить! — сказал Фил.

— Не за что, мой мальчик!

— Знаете, что?! Не надо меня запугивать, сэр Чарльз! И вообще я сейчас же отправлю его обратно — продолжим воспитание, он должен уяснить, что очень некрасиво улыбаться чужим мужикам!

И все вздрогнули в этой комнате от ужаса. Что такого совершил этот раб, когда просто вежливо ответил: «Добрый день»?! Первой опомнилась жена хозяина:

— Джерри, я тебе не позволю! — вскричала Конни. — Что это за изуверство в моём доме?! О нас с девочками подумай! Это же может шокировать их! И…и… он твой сын, в конце концов!

— Если Адриан — сын Джеральда, — сказал Фред, — значит, в какой-то степени, он и не раб больше? Или…или, по крайней мере, очень скоро перестанет им быть…?

— Ни раб, ни раб! — поддержала его Конни.

— Пусть сам решает тогда! — сказал Фред. — Что же вы его делите? Он ведь не вещь, не трофей, он жив….