Но Альбина очень быстро осадила его пыл. Её хладнокровие и сдержанность и бесили, и восхищали одновременно.

«…можешь обо всём забыть и спать спокойно дальше. А кровь твоей возлюбленной с его рук, уверена, со временем сотрется», — сказала она ему как ни в чём не бывало. Словно ей было абсолютно плевать, что он предпримет. А ведь это не так — Руслан мог поклясться.

Тогда всё и закрутилось. Осознание правды, внутренние противоречия. Ещё и Кира, как назло, окончательно запуталась в паутине их лживой сделки, именуемой для всех браком. Руслан понял: проблемы нужно решать поочерёдно. Этим он и занялся.

Когда-то давно, когда он встретился с Кирой после её длительного отсутствия — это была простая встреча двух давних друзей вдалеке от дома. Друзей, потрёпанных жизнью. Они сидели, разговаривали, вспоминали Оксану. А затем разговор как-то плавно перетёк к тому, что родственники Руслана уже всю плешь ему проели требованиями возвращаться к жизни. Кира тогда очень странно взглянула на него и предложила не менее странную сделку — брак по расчёту, в котором и он, и она будут делать всё, что пожелают, но осторожно. Так, чтобы общественность ничего не знала. Подруга от чего-то бежала, а Руслан хотел, чтобы его оставили в покое все те умники, советовавшие ему «идти дальше». Они расстались, пообещав друг другу всё обдумать. И вскоре оба согласились.

Родня с двух сторон, мягко говоря, была в восторге. В восторге были и «молодожёны». Они наконец-то получили пусть и тайное, но право распоряжаться своей жизнью. Но это им не помогло. Руслан видел, как Кира медленно катится в никуда, прожигая жизнь с таким цинизмом, будто что-то пыталась доказать себе. На второй годовщине их «брака» ему представился внезапный шанс лицезреть причину этого падения.

В общем, к тому моменту, когда поиск ответов привёл Руслана в нужном направлении, Кира с присущей ей элегантностью сама связала себя по рукам и ногам, упрямо отказываясь в этом признаваться. Но признаваться следовало. А ещё это нужно было делать очень быстро. Их временное убежище трещало по швам. Руслан понял: пришло время расставить все точки. Поэтому, недолго думая, он отправил тогда уже беременную Киру с глаз долой, чтобы его эксперименты по наказанию виновных не аукнулись ей. А вслед за Кирой направил и отца её будущего ребёнка. Если не поубивают друг друга, то всё у них получится — решил Князев. И оказался прав.

А дальше события закружились в водовороте: поиск нужных людей и доказательств, арест Набаева, развод с Кирой. И, собственно, то к чему он шёл — наказание убийцы Оксаны. Косвенно и не своими руками, но всё же. Чтобы сказала Оксана, если бы увидела его в тот момент? Она бы, наверняка, ужаснулась, его вздорная нежная девочка. Но простить Руслан не мог. Не её смерть. Не того, что подлый случай в совокупности с грязными интригами Набаева забрал у него этого светлого ангела вместе с их ребёнком накануне их свадьбы. У всего есть своя черта. Он свою черту перешагнул в миг, когда на обочине трассы держал на руках уже бездыханное тело той, которая мгновение назад говорила: «Я счастлива».

А спустя несколько месяцев, где-то в конце весны, Руслан снова столкнулся с Альбиной. Ну как столкнулся? Встречей назвать это было довольно сложно. Он до сих пор с трудом мог дать тому моменту название. Но только в какой-то миг мужчина сообразил: это то, чем выглядит. И это не простой каприз барышни, желающей получить дозу адреналина, стоя на краю пропасти. Пропасти, кстати, которая в народе носила очень дурную славу. Количество самоубийств на этом месте каждый год зашкаливало. Его ограждали и предпринимали другие меры безопасности, но жаждущих расстаться с жизнью это не останавливало.

Так что Руслан даже и не думал, что может оказаться полным дураком. Эту жизнь он мог спасти и не намеревался отдать её так просто. И, кажется, это стремление всё ещё живёт в нём. Князев видел: Альбина сгорала, как свеча, снедаемая чем-то, о чём не знает ни одна живая душа, кроме неё. И мало того — она очень хочет догореть до конца. Ублюдок Набаев! Если бы мог, убил бы ещё раз подонка собственноручно. Всё же нужно иметь талант так рушить чужие жизни. Да и рушить, к слову, легче, чем строить. Но Руслан попытается. Раз уж иначе не может. Даже сквозь её сопротивление. Стоять и смотреть, как кто-то рядом погибает, он не намерен.

— Ну что ты смеешься? Что ты смеешься? — Дима с серьёзным выражением лица упал на кровать и потянул Альбину за собой. — Прекрати смеяться, кому сказал?

Но она не могла перестать. Внутри что-то будто заело. И она хохотала и хохотала, пока не начала захлёбываться слезами счастья.

— Это, наверное, ребёнок на тебя так влияет.

— Это его чокнутый отец так на меня влияет, — сквозь смех едва выговорила Альбина и снова зашлась в новом приступе.

— Ха! То ли ещё будет… У нас столько дней впереди вместе! А когда сын родится… Ты ведь не против, если сын? Очень хочется пацана. Вот тогда мы заживём! И дочку ещё родим, а затем опять мальчика.

— Может, сперва пусть этот на свет появится?

— Пусть. Я не против, — сверкнул улыбкой Дима.

— Неужели нам удалось, и всё позади?

— Позади, глупая. Я никому не дам тебя в обиду. Ни тебя, ни нашего ребёнка.

— Обещаешь?

— Клянусь собственной жизнью.

Альбина взглянула на Диму и приподнялась на локте, чтобы видеть любимого лучше.

— Я люблю тебя.

— И я тебя.

— Всё ведь закончится хорошо, правда?

— Даже не сомневайся.

— Но… — Альбина запнулась и слабо улыбнулась. — А я и не сомневаюсь. Просто… обними меня, Дим.

Знакомые и надёжные объятия укутали её подобно тёплому одеялу. Девушка уткнулась носом в грудь Диме и вздохнула. Да, всё наладится. Иначе и быть не может. Их ждёт долгая, счастливая жизнь. Вместе.

Ободряющие мысли, вселяющие надежду, внезапно сменились громкими и пугающими во мраке звуками.

— Дима… — Проводя рукой по пустой кровати, Альбина напрасно пыталась отыскать его. В комнате она была одна. — Дима!

Голос зазвучал громче, в него закрались панические нотки. Альбина соскользнула с кровати так быстро, что запуталась в одеяле и упала. Поднялась, несмотря на укол боли в теле. Пересекла расстояние до двери, распахнула её. И ужас плотным кольцом охватил всё внутри.

А затем наступила тьма.

— Дима!

Полузадушенный то ли всхлип, то ли стон, сорвавшийся с собственных губ, разбудил Альбину. Не до конца проснувшись, она в ужасе оглядывалась по сторонам в панической уверенности, что он там и видит то… что видит. Лишь через несколько долгих минут до Альбины дошло, где она и что происходит. Пытаясь унять неистово стучащее в груди сердце, девушка задержала дыхание и опустила взгляд вниз.

— Это был сон, — задыхаясь, прошептала Демидова сама себе и прижала дрожащие руки к одежде. — Сон. Только сон… Чёрт…

Соскользнув с дивана, на котором заснула, девушка, шатаясь, дотянулась до бра и включила его.

Раньше Альбине постоянно снилось это. Одно и то же. Каждую ночь. Словно заезженная пластинка. И каждый раз всё обрывалось на том, что она в ужасе просыпалась. В ужасе от чего-то, что видела. Но чего не могла вспомнить. Возможно, так память блокировала то, что повергло её в сильный шок. Возможно, это реакция тела уберегала её от того, чтобы не рухнуть в сумасшествие и не перешагнуть скользкую грань.

Альбина прижала ладони ко всё ещё бурно вздымающейся груди, пытаясь успокоиться. Но растревоженные мысли уже утягивали её к себе, снова погружали в прошлое, во тьму, которая её пугала. Простояв без движения несколько мгновений, Альбина всё же заставила себя подойти к прикроватному столику. Непослушными пальцами она открыла ящик, в полумраке нащупала там упаковку таблеток и, высыпав несколько на ладонь, проглотила их.

Она очень давно не видела кошмаров. Она пыталась забыть и заблокировать это, чем бы оно ни было. Но в глубине души Альбина прекрасно понимала, чем это было. Или, скорее, догадывалась.