«Желною по буковкам клавы долбя…» Желною по буковкам клавы долбя, Я строчками чёрным на белом, Строфами тремя успокоить тебя Хочу окончательно в целом. Чего мне метаться, чего мне искать, Небритому золоторотцу, Уставшему истины сущность алкать И с вечной неправдой бороться. А после как чувство свободы ушло, Одно мне на свете осталось – Глаз карих твоих неземное тепло, Как счастья какая-то малость. «Женщина – да не предаст меня…» Женщина – да не предаст меня, Позовёт, накормит и напоит, После, грешным взглядом поманя, До рассвета лаской успокоит. Женщина – да станет мне она Главною, единственной, которой, Что Всевышним определена Стать моей надеждой и опорой. Женщина – да буду я при ней, Что бы шептуны ни навещали, До конца своих недолгих дней Верным другом в счастье и печали. Женщина – да есть ли у меня Кто-нибудь ещё на этом свете, Перед кем, любуясь и ценя, Был я каждый божий день в ответе… «Живу среди продажных, вороватых…» Живу среди продажных, вороватых, В подбитых ватой стеганых пальто, И чтоб не задохнуться этой ватой, Пью, с кем попало, и незнамо что. Не думая, не веруя, не споря, Отбросив, словно ношу со спины, Гнёт правды, приносящей только горе, И чувство своей собственной вины. Поэтому, да будет мне забвенье Хмельного сна средь ночи или дня, В туманном ожидании мгновенья, Освободить готового меня. «Жириновский. Венидиктов. Сатановский. Соловьёв…» Жириновский. Венидиктов. Сатановский. Соловьёв. Иже с ними. Вместе. Просто. Говорят. Народ таков. Людям нравятся химеры, мифы, домыслы и ложь, Без которых, как ни бейся, на Руси не проживёшь. Людям нравятся бандиты, воры, жулики, пока Не касается их лично уголовника рука. Людям нравятся злодеи из начальников больших, Жизнь лишающих кого-то, но, естественно, не их. Людям нравятся безделье, бабы, водка, снеди ларь, Пьяный поп, весёлый барин и беснующийся царь. И не сделать ничего тут. Говорят. Народ таков. Жириновский. Венидиктов. Сатановский. Соловьёв. З
«За окошком колобродит…» За окошком колобродит Дождь со снегом ледяной, Ну, а я доволен, вроде, Что без зоны за спиной. Непокорный и гонимый, Знаю: будет всё не так – Жмёт мне крылья херувима Износившийся пиджак. И хотя не граф, не герцог. И в кармане ни гроша, Но зато – какое сердце, И, тем более, душа. «За что – не ведаю ответа…» За что – не ведаю ответа, Быть может, время разберёт, В пещере без огня и света Жил в темноте чудной народ. Не видя мерзость запустенья, Привыкнув к грязи и говну, Имел он собственное мненье, Во всём держась за старину. Уверенный единодушно В богоизбранности своей На пару с совестью послушной Собственноличной и властей. А тех, что в будущее звали По мере разума и сил, Он при посредстве вертикали До уморения давил. И всё-таки, один из этих Развёл в пещере костерок, Чтоб каждый, пусть в неярком свете, Себя, как есть, увидеть мог. Пускай хотя бы в четверть глаза, Впрямую, без обиняков, Сравнив с эпохой пересказов, Докладов, песен и стихов. Ну, а кому признать охота, Когда вокруг под визг кнута Гуляет пьяная мразота Или под дозой мерзота. Не зря, не выдержав такого, Народ пещерный, спав с лица, Залил огонь мочой суровой, Забив до смерти подлеца. «Забудьте про чернь, пусть живёт, как желает…» Забудьте про чернь, пусть живёт, как желает, С Нероном, со Сталиным, с Путиным, ей, Пока она дышит, смердит и штыняет, Нет дела до Родины будущих дней. Не трогайте чернь, обойдётся дороже, Не зря из неё уголовный собес Напёрстничников и карманников множит Под крышею власти в погонах и без. Забудьте про чернь из любых категорий, Когда по малинам толчётся она, Сыта, дринканута и баб мухоморит Под запахи рвоты, мочи и говна. Не трогайте чернь, будьте выше и чище, Задуманные завершая дела, Среди вам подобных, кто истину ищет, Какою бы горькой она ни была. Забудьте про чернь, вечно помня о главном, Что вам до мошенников или ворья, Живущих в неведении православном, Не трогайте чернь, бог ей будет судья. |
