Сэнкэ рассмеялся.

— Ты прошла милая девушка, и знай это, что ты особенная, но я думал, что это просто влюбленность молодого парня в прекрасную леди. Очевидно, она умнее, чем мы думаем.

Аргон кивнул в знак согласия.

— Ты рисковала жизнью ради моего сына. Еще раз благодарю тебя. Произошли события, имеющие очень важное значение, и я хочу, чтобы ты помогла мне в этом начинании.

Лейла села перед ними и скрестила ноги.

— Что это может быть? — спросила она.

— Те, кто предаст меня, должны быть наказаны, — сказал Аргон, — Верность до самой смерти. Смерть нелояльных. Вся моя жизнь основана на этих двух законах, и я не нарушу их сейчас. В королевскую тюрьму был заключен бывший репетитор Ромула, пожилой человек по имени Риборт Гёрн.

При этом имени щека Лейлы дернулась, и Аргон неверно истолковал это как признание.

— Действительно, бывший наставник короля был также наставником моего сына. Когда солдаты штурмовали его дом, Ромул настаивает, что помог ему бежать. Я должен знать, правда ли это. Я должен знать, какую роль сыграл Риборт в этом фиаско. Если он спас жизнь моему сыну, то я в неоплатном долгу перед ним. Если он был добровольным членом…

Дурис хрустнул костяшками пальцев.

— Ты хочешь, чтобы мы вытащили его из тюрьмы, — сказала Лейла. — Ты никогда не делал этого ни для кого из своих членов, но теперь ради этого старика ты будешь рисковать нашими жизнями?

Сэнкэ, явно забавляясь, толкнул Аргона локтем.

— Кто-то стоял за покушением на моего сына, — сказал он. — Кто-то, обладающий силой замка. Я должен знать, кто. Я не убью короля, пока не буду уверен в его виновности.

По его тону было ясно, что он не шутит. Лейла почувствовала комок в горле и проглотила его.

— Что вам от меня нужно? — спросила она.

— Я возглавлю это предприятие, — сказал Сэнкэ. — Дурис тоже придет. Нам нужен третий, но возможно, нападение на Ромула было организовано с помощью кого-то из нашей организации. Нам нужен кто-то чистый. Так что скажешь? Хотите помочь проникнуть в темные подземелья Тидариса?

«Безумие», — подумала Лейла, — «Абсолютное безумие. Нас поймают и убьют ради старика, который, возможно, ничего не знает, совсем ничего.…»

Аргон наблюдал за ней, как и все остальные. Она знала, что значит отрицать свою роль. Она никогда больше не присоединится к их приватным беседам. Там не будет места для нее, когда ее трусость победит преданность. Все надежды на богатство, власть и страх будут потеряны навсегда.

— Я пойду, — сказала она. — Скорее всего, я умру, но я пойду.

— Это моя девочка, — подмигнул Сэнкэ.

Зная, что подземелье в любой момент может стать причиной смерти старика, они строили планы на эту ночь. Много часов спустя, с новой коллекцией кинжалов на поясе, Лейла встретилась с остальными в глубоких тайниках убежища.

— Аргон построил туннели, ведущие к двум разным домам и переулкам, — сказал Сэнкэ, поправляя свой серый плащ и туже затягивая его вокруг тела. Лейла заметила длинный кинжал, заткнутый за пояс и выкрашенный в красный цвет. Лезвие изгибалось вверх и вниз, как волны океана, и она содрогнулась при мысли, что оно пронзит ее плоть.

— Нас никто не видит, — сказал Дурис. — Не идущий. Не придет. Понимаешь?

— Я не ребенок, — сказала Лейла. Великан выкрасил лицо в серый цвет, чтобы оно соответствовало цвету плаща, и когда он улыбнулся ей, то показался ей вурдалаком, пришедшим покормиться.

— Может быть, — сказал Дурис. — Но когда прольется кровь, посмотрим, как ты будешь плакать.

— У тебя язык серебряный, друг мой, — сказал Сенке, хлопнув Дуриса по спине. — Удивительно, что вы платите дамам за то, чтобы они оставались в вашем присутствии. Я думал, они тебе заплатят.

— Когда они увидят, что у меня есть, они это сделают, — сказал Дурис. Он взглянул на Лейлу, словно ожидая, что она покраснеет, но она только закатила глаза и жестом велела им идти вперед.

— Туннели ждут, — сказала она.

— Будь серьезен, если нужно, — сказал Сэнкэ, — но не забудь улыбнуться. Оно так красиво освещает твое лицо, когда ты это делаешь.

На этот раз она покраснела, а когда заметила недовольство на лице Дуриса, позволила ему покраснеть. Сэнкэ приподнял несколько досок под картиной с изображением разрушенного замка. В утрамбованной земле под домом зияла дыра, похожая на огромную кроличью нору.

— Света не будет, — сказал Сэнкэ. — Я пойду первым. Старайтесь ползти медленно и ровно, и ни при каких обстоятельствах не паниковать. Если ты подойдешь ко мне слишком близко, я могу ударить тебя по лицу, и я буду чувствовать себя ужасно. Временами он может казаться тугим, но продолжайте ползти и помните, что если Дурис может поместиться, то вы наверняка сможете.

— У меня никогда не было проблем с закрытыми пространствами, — сказала Лейла.

— А как насчет темноты? — Спросил Дурис

— Я сказал, что со мной все будет в порядке.

Сэнкэ подмигнул ей.

— Надеюсь, что так. Досчитай до пяти и следуй за мной.

Негодяй с головой вперед забрался в яму и исчез. Сосчитав до пяти, Лейла последовала за ним. Сначала она могла видеть, но когда туннель свернул ниже, свет особняка померк, и она уставилась в то, что выглядело как глотка какого-то огромного монстра. Ее сердце затрепетало, но она представила, какие шутки мог бы сделать с ней Сэнкэ, а также что произойдет, когда Дурис столкнется с ней сзади. Скорее всего, подтолкнет ее, поняла она. Рука за рукой она поползла в темноту.

Постепенно туннель сужался. Вместо того чтобы ползти на четвереньках, она упала на живот и подтянулась. "Столько работы, чтобы сохранить в тайне одну конспиративную квартиру", — с досадой подумала она.

— Сколько времени это заняло? — спросила она, и была поражена тем, как громко прозвучал ее голос. Какая-то часть ее, казалось, думала, что тьма поглотит ее слова, заглушит их в пустоте.

— Взяться за что? — она слышала, как Дурис спросил Из глубины туннеля. Его низкий голос грохотал в темноте, и она выругалась, ударившись головой о потолок туннеля. Она чувствовала себя пугливым кроликом.

— Копать все это, — сказала она, надеясь, что ее нервозность не слишком заметна в голосе.

— Две недели, — ответил Дурис. — Весь день. Вся ночь. Двое погибли в этом туннеле.

Лейла вздрогнула. Она решила не спрашивать, сколько человек погибло, копая остальные туннели, которые, без сомнения, змеились во всех направлениях от особняка. Время от времени ее пальцы касались деревянных опор, и каждый раз ее сердце было благодарно. Любое чувство человечности в темноте, каким бы далеким оно ни было, было благословением. Туннель резко повернул вверх. Лейла не знала, как долго она ползла, хотя боль в спине требовала по крайней мере полчаса. Разум подсказал ей более разумные десять минут. Вскоре тусклый свет озарил туннель, но для ее глаз он был ярким маяком, и, увидев его, она улыбнулась. Ее голова появилась посреди скудно украшенного дома. Сэнкэ помог ей выбраться из туннеля, по-дружески обняв за талию. Она была так рада, что выбралась из туннеля, что позволила ему ускользнуть. Дурис не отставал от нее. Немного грязи присоединилось к серой краске на его лице и руках, только улучшив ее представление о нем.

— Где мы? — Лейла спросила. За единственным окном виднелась только темнота, и ей не оставалось ничего, кроме смутного ощущения направления.

— Дом Ирвингов, — Сэнкэ объяснил. — Мы иногда заглядываем, чтобы убедиться, что никто из бродяг не поселился здесь. Есть также несколько моих друзей, которые имеют ужасно трудную обязанность притворяться, что живут здесь каждые пару дней, чтобы соседи не любопытствовали.

— Ночь движется, — сказал Дурис. — Заткнись и шевелись, Сэнкэ.

Сэнкэ рассмеялся. — Да, милорд.

Они выскользнули и поспешили на север. Тюрьма, прикрепленная к замку, как дополнительный фут, представляла собой гигантский куб из толстых каменных кирпичей. Только верхний этаж торчал наполовину над землей, а остальные глубоко уходили в землю. По обеим сторонам тянулись зарешеченные окна-камеры мелких преступников. Лейла очень сомневался, что они найдут Риборта Гёрна так легко. Она почти так же сильно сомневалась в их плане.