Я ужасно скучала по своей семье, путешествующей тогда по Италии. В рождественский вечер, 1942 году я бродила по улочкам и набрела на кинотеатр «Парамаунт», где выступал Фрэнк.
Это одно из моих самых любимых воспоминаний.
Я ставлю пластинку в проигрыватель и навожу иголку: «Сейчас, в конце пути», запел знакомый мужской голос, «Когда так близок час прощанья», я присаживаюсь в кресло и закрываю глаза, впервые в этой комнате кто-то был.
Я и тень былого Фрэнка.
Все уходили, и я уже не в состоянии отличить один год от другого. Слезы опять застревают в горле. Я вслушиваюсь в слова совсем иначе, чем много лет назад, каждая буква как нельзя подходила под мое настроение.
Не знаю, сколько я так просидела, уткнувшись в колени, размышляя, что ждет меня в конце, и какой он, этот мой путь. Когда пластинка заканчивается, я поднимаюсь на ноги, и беру в руки телефон.
– Алло, баба Фиса? – спрашиваю я, хотя узнаю ее прокуренный голос в трубке, – У вас сегодня тихо? – этот пароль должен был дать мне понять, могу ли я прийти к ней или нет. Этот способ придумала баба Фиса, чтобы облегчить всем жизнь.
– Варенька, – восклицает она, – У меня сегодня очень шумно, – понизив голос, отвечает баба Фиса и хрипло смеется. Это означает, что у нее собралась компания, и можно присоединиться к веселью.
Ее вечера были самыми лучшими, приемы, которые устраивала баба Фиса еще с тех времен, когда она владела трактиром на Бронной улице, отличались статусом и собирали все сливки общества в одном месте.
– Не поверишь, но я держала телефон, чтобы набрать тебя, ты давно у меня не появлялась, – сокрушенно добавляет баба Фиса.
– Учеба отнимает всё время, – вру я, словно это действительно было правдой и мне очень жаль
– Один очень настойчивый молодой человек ищет с тобой встречи, – загадочно произносит она, надеясь, что я начну расспрашивать ее о нем, но это последнее, чего я хочу.
– Я бы хотела просто напиться, – шепчу я в трубку, в эту минуту, я хочу, чтобы время, замершее на отметке двадцать один, вновь стало идти, чтобы я смогла вкусить эту непонятную для меня человеческую черту «не опоздать». Осознать важность мгновений, но я знаю, что скоро этот порыв пройдет, и я снова стану собой, а не этой размазней, которую я ненавижу.
– Тогда ты знаешь адрес, я тебя жду, – она отключается.
Баба Фиса была женщиной слегка за семьдесят, по человеческим меркам. На ее лице нет ни одной морщинки или пигментного пятна. Только ровный розоватый тон, скрытый под легкой вуалью пудры. Она была одной из семи старейшин и практически, самой известной, другие предпочитают оставаться в тени, как и мой отец.
Я познакомилась с ней случайно, мой экипаж не мог проехать через Смоленскую улицу, и вынужден был ждать неподалеку. Мне пришлось идти пешком до магазина, я заказала модную тогда шляпку, поэтому у меня был повод терпеть эти неудобства.
В маленьком магазинчике, я столкнулась с бабой Фисой, мы разговорились и в тот же вечер, я блистала у нее на приеме, в той самой заказанной из каталога небольшой французской шляпе.
На часах два ночи, все спят, и я стараюсь не шуметь, спускаясь вниз на цыпочках, шлейф темно-бардового платья вьется вокруг моих ног, как всплески огня. Красные туфли я несу в руках. Не хочу никого видеть, замечая в коридоре свет, но он пуст, я нажимаю выключатель, и комната погружается в темноту.
Я проскальзываю на улицу, вспоминая, что оставила мобильник в своей спальне. Я решаю не возвращаться и спешу к такси, воздух еще пахнет ночью, хотя через несколько часов, первые лучи солнца перевалят через горизонт, касаясь края земли, и зальют всё золотом.
Я сажусь в машину и тихо захлопываю дверь, не хочу, чтобы кто-то проснулся. Водитель не о чем не спрашивает, но я чувствую, как он бросает на меня заинтересованные взгляды в зеркало.
– Сдачи не надо, – бросаю я ему и выхожу на улицу, окна бабы Фисы приветливо светятся, и я спешу к парадному входу, но не успеваю даже прикоснуться к двери, как она сама распахивается и хозяйка дома втягивает меня внутрь.
– Варенька, ты всё-таки пришла, без тебя вечер меня не радовал, – льстиво лепечет баба Фиса, прижимая меня к своей пышной груди, я едва могу дышать от приторного запаха ее духов, – Дай мне на тебя взглянуть, – она одним движением отставляет меня в сторону, – Ах, эти твои огненно-рыжие локоны, Варя, ты становишься всё краше.
– Ага, с возрастом, – но баба Фиса не замечает моего сарказма, ее длинные пальцы трогают мои волосы и в желтоватых глазах скользит удовольствие. Не похоже, что ее расстраивает появление Безликого…
Может, отец все придумал?!
– Ну, пойдем, – она толкает меня вперед, и мы оказываемся в зале, музыка стала играть громче и я протискиваюсь между двумя привлекательными особами и беру с подноса бокал шампанского.
– Что с твоим голосом, детка? – интересуется баба Фиса и берет меня под руку. Она кладет голову мне на плечо, и я замечаю, что сегодня она напудрила волосы, – Мне показалось или ты и вправду грустишь?
Я не хочу сейчас не о чем говорить, поэтому радуюсь, когда бабу Фису уводит какая-то женщина, я ее не знаю, но безупречное лицо дает мне понять, что сегодня здесь не только люди. В гуще человеческих тел и шуршащих вечерних нарядов мне становится дурно, я незаметно скрываюсь за пышной пальмой и присаживаюсь за столик.
– Скучаешь? – спрашивает меня мужчина, я выпила уже три бокала вина, заедая его сыром, – Не помешал? – смущенно интересуется он, ему неловко, потому что я не спешу отвечать.
Между нами повисает тишина, и я без слов разглядываю его.
Высокого роста, лет тридцати, светлые волосы и карие глаза. Потертый местами пиджак и застиранные брюки выдают в нем человека среднего класса. Он мнет в руках кепку.
– Нет, валяй, – отвечаю я на его последний вопрос, прищурив глаза, я наблюдаю, как он садится рядом со мной и наливает себе вина.
– Ты пока не помнишь меня… – я перебираю в памяти все лица, но голова гудит от спиртного и мысли разбегаются, – Но если выслушаешь меня, то я смогу вам помочь…
Разве я похожа на того, кому нужна помощь?
– Прости, но не сейчас, – перебиваю я его и встаю на ноги, слегка качнувшись на высоких шпильках. Его внимание действует мне на нервы, и я спешу избавиться от него. Как раз в нашу сторону спешит баба Фиса, я растягиваю губы в улыбке и иду ей навстречу.
– Выслушай меня, прошу тебя… – с какой-то тоской произносит мужчина, и я притормаживаю, но он не успевает даже открыть рот.
– Варенька, вот ты где, я тебя везде ищу, – она хватает меня за руку и тащит за собой, попутно представляя гостям. Все лица сливались в одно разноцветное полотно, и меня стало мутить, желудок протестует, но я усилием воли, улыбаюсь, – А вот это сын одного богатого банкира, – шепчет мне в ухо баба Фиса, как будто бывают другие.
– Твой отец должен знать его, – заговорщически заканчивает она, и у меня закрадывается подозрение, что меня сватают, – Ему всего лет сто, не больше, – хихикает баба Фиса, – Присмотрись, – подмигивает она, и я смеюсь, словно мне и вправду, весело.
– Варя, а где твоя сестренка?– спрашивает Костя, останавливая меня, он видел ее всего один раз, но при каждом удобном случае, пристает ко мне с расспросами. Такой разгильдяй явно ей не пара, но он так не думает и меня это забавляет.
– Она не для тебя, дружок, – я треплю его по щеке, заставляя шутливо от меня отбиваться. Я была в своей стихии, громкий смех и много шума. Но почему-то сегодня, все было не так. Я не чувствую того удовлетворения, что охватывает меня всякий раз, как я оказываюсь на какой-нибудь вечеринке.
Краем глаза, я замечаю мужчину с кепкой в руках, следующим за мной попятам, теперь мне становится интересно, что он хотел мне рассказать, но у меня нет возможности преодолеть этот океан тел, чтобы встретиться с ним.
– Дорогая, он ждет тебя, – баба Фиса вновь завладевает моей рукой, на ее лице я вижу след от поцелуя, но не успеваю сообщить ей об этом, с разных сторон нас окрикивают, и приходилось всякий раз останавливаться, проявляя внимание каждому.– Я тебе о нем сегодня говорила, – заговорщицки шепчет она, я хмурюсь, вспоминая.
