Единственным способом сбить вампиров с толку и не дать им ни малейшей надежды на ребенка была инсценировка его смерти. Предполагалось, что малышку официально объявят мертворожденной, а на деле передадут ее под опеку другим людям. Это могло остановить вампиров и выиграть какое-то время прежде, чем они сами обо всем узнают. Валери не хотела отдавать свою малютку на удочерение к незнакомым людям. Она хотела не только максимально обезопасить дочь, отдав ее в руки близкого человека, но и заручиться возможностью посредством этого самого человека отслеживать жизнь малышки. Однако людей, которым они могли бы доверить свою крошку, оказалось не так уж много, и я, несмотря на то что не была готова к детям ни материально, ни морально, вызвалась на роль приемной матери. Валери обрадовалась этому, и вот так я вдруг стала без пяти минут мамой.
Вампиры следили за каждым нашим шагом, но нам удалось максимально скрыть обстоятельства твоего рождения и сохранить их в секрете. Валери рожала дома в окружении нескольких врачей. Она сумела подержать тебя в руках лишь минуту, после чего мне пришлось забрать тебя и спешно уехать к себе. Был риск, что кто-то из вампиров поймает меня с малышкой на руках, но, к счастью, мы добрались до дома живыми и невредимыми.
Рей позаботился о том, чтобы вампиры ни от кого не смогли узнать о тебе. Может, тебе уже известно, но у вампиров есть много сверхспособностей, одна из которых — контролировать разум людей, изменять события в их памяти и вовсе стирать их. Твой отец воспользовался этой способностью, чтобы убедить всех присутствовавших при родах, что ты мертва. Это было необходимо, чтобы, во-первых, придать этой легенде официальности, а во-вторых — лишить особо любопытных вампирских ребят и девчат любой информации, кроме той, что была им доступна. Рей сделал все, лишь бы максимально отсрочить неизбежное и сохранить тебе жизнь.
Через пару дней, когда Валери отошла после родов и чувствовала себя куда лучше, они собрали вещи и уехали из Лондона, где мы жили. Перед этим она зашла ко мне, чтобы попрощаться, и едва ли сдерживала слезы, понимая, что это, возможно, последний раз, когда она может тебя увидеть вживую. Я плакала вместе с ней. Невозможно спокойно смотреть на то, как твоя сестра страдает.
Они бы остались, но не могли. Пообещав обеспечить тебе полную безопасность, они решили, что будет лучше, если мы не будем видеться. Несмотря на то что официально ты числилась мертвой, часть особо настойчивых вампиров во главе с Элмером отказывалась верить фактам и упорно искала во всем подвох. Никто из них не видел твоего тела, главного доказательства смерти, и это, конечно же, вызывало у Элмера большие сомнения. Он и его фанатичная группа поддержки продолжали поиски. Если бы Рей с Валери остались в Лондоне и регулярно виделись со мной, общались с тобой, мы бы только подтвердили их подозрения.
Спустя буквально неделю я продала свой дом и отправилась с тобой на руках в Америку. Вампиры заполонили Лондон, они шли по пятам Валери, Рея, а также по приказу Элмера осматривали всех новорожденных в городе, надеясь найти тебя. Конечно, я не могла оставаться и подумала, что лучшим решением будет переезд куда-нибудь на новое место. Так мы оказались здесь, в Джексонвиле.
Все шло прекрасно, и, может, я встречала на своем пути вампиров, но, по крайней мере, никто из них не угрожал мне, требуя отдать тебя, даже не пытался. Ты росла, бегала по улице с подругами, рисовала эти милые картинки, которые висели у нас по всему дому, пошла в школу, и я даже подумала, что худшее миновало. Но, конечно, в глубине души я чувствовала: когда-то этот день настанет. И вот он настал.
Мама закончила и, задумчиво уставившись куда-то перед собой, замолчала. Я тоже не торопилась нарушать тишину, воцарившуюся в комнате, и, склонив голову, тихо сидела в своем уютном уголке, обнимая подушку и нервно теребя пальцами ее кончики. Без того неловкая в различных напряженных, сложных ситуациях, я была растерянна и даже не знала, что сказать, стоит ли говорить что-то вообще?
— Получается, мое рождение принесло хаос и в жизнь моих настоящих родителей, и в твою, — мрачно заключила я, вздыхая.
— Нет, Андреа, даже не думай об этом, — возразила мама, резко развернувшись ко мне. — Ты никак не виновата во всей этой ситуации, хотя бы потому что не ты решала, родиться тебе или нет. Никто не виноват в том, что в один момент наши жизни вдруг стали подвержены опасности. Единственные, кого можно было бы обвинить — это Элмера и всех других подобных ему вампиров, которые в погоне за безграничной властью готовы убивать всех на своем пути, которые не знают сожаления. Не знай никто о той столетней легенде, ты бы родилась и воспитывалась в своей настоящей, заботливой, любящей семье. Твои родители были бы безмерно счастливы и делились бы этим счастьем с тобой, а я была бы просто доброй, веселой тетушкой, живущей неподалеку — не больше. Так должно было быть, именно на это рассчитывали Рей и Валери, но какое-то древнее пророчество, живущее в памяти группки жестоких вампиров, разрушило их мечты.
Немного помолчав и безысходно вздохнув, она добавила:
— В любом случае, какой смысл сейчас искать виновных? Что сделано, то сделано, этого уже никак не изменить. Нам нужно искать способ преодолеть проблему, уничтожить ее, при этом сохранив всем жизнь, а не выяснять, по чьей вине она появилась.
Мама посмотрела мне в глаза и ласково улыбнулась.
— И я готова дать отпор этим кровососам, — тихо прибавила она. — Чего бы мне это ни стоило. Я защищала тебя от них шестнадцать лет, и я не позволю им вот так просто все разрушить.
Отбросив подушку в сторону, я тут же упала в объятия мамы и обвила руками ее тело так крепко, как только могла. Вот она, моя мама, мама, которую я люблю всем сердцем и за которую готова отдать жизнь. За все блага на свете я бы никогда не променяла ее на другую мать. Да, не она меня родила, но разве это делает из нее чужого мне человека? Может, Валери, кем бы она ни была, и дала мне жизнь, но Меган, несмотря ни на что, смогла сделать эту жизнь достойной, а это дорогого стоит. Если за все, что она дала мне, она не заслуживает зваться моей настоящей матерью, то миру стоит серьезно поработать над определением материнства.
Мы держали друг друга в жарких, любящих объятиях несколько минут, а затем я медленно опустилась и положила голову маме на колени. Она принялась поглаживать меня и разбирать своими прохладными пальцами пряди моих темных волос, которые сегодня еще не встречались с расческой. От ее осторожных, максимально нежных прикосновений у меня по всему телу, от головы до самых пят, побежали мурашки, и я, расслабившись, закрыв глаза, наслаждалась каждым мгновением. В детстве, когда мне было грустно или страшно, я точно так же забиралась к маме на колени и, дрожа, всхлипывая, искала у нее утешения. Тогда она, поудобнее устроив мою головку, ласково водила мягкими ладонями по моему лбу, шее, плечам, а затем подкрадывалась к моим волосам, тогда еще длинным, спускавшимся по спине чуть ниже поясницы, которые она так сильно любила, и медленно перебирала каждый локон, прочесывая его длинными пальцами, словно расческой. Иногда мама что-то рассказывала, шептала какую-нибудь сказку или бормотала все известные ей хорошие новости, но чаще всего она молчала, как сейчас, предоставляя мне возможность расслабиться и забыть на какое-то время обо всех тревожащих мыслях. Ее забота настолько успокаивала меня, что порой я даже засыпала, пока она копошилась в моих волосах или что-то тихо мурлыкала себе под нос.
Если бы в моих силах было вернуть хотя бы на мгновение детство, я бы, несомненно, перенеслась в эти, с одной стороны, грустные, но, однако же, такие теплые, полные нежности моменты, когда все объятия казались особенно крепкими, а любое ласковое прикосновение любящих рук особенно волшебным. Несмотря на то что я уже большая девочка, я все еще нуждалась в таких моментах, в утешительных маминых обнимашках и ее успокаивающем бормотании. Когда ты вырастаешь, эти такие банальные, простые вещи внезапно попадают в категорию дефицитных. Только тогда ты понимаешь, как ценны были эти минуты и как трепетно стоило бы к ним относиться в свое время.
