— Хорошо, — согласилась Она, и Их губы снова соединились, но на этот раз всего на пару секунд.

В комнате воцарилось молчание. Абсолютную тишину прерывало лишь щебетание птиц где-то под окном и легкий ветерок, качающий объемные изумрудные кроны деревьев. Ощущение гармонии и покоя ворвалось в Их сердца, позволяя по-настоящему почувствовать всю красоту этого чудесного летнего утра. Не говоря ни слова, Они лежали в обнимку посреди кремовых простыней и думали о чем-то своем, а, может, не думали вовсе и просто рассеяно глядели куда-то в пустоту, сквозь стены, обклеенные белыми обоями с золотистым цветочным узором. Молчание вовсе не напрягало Их. Наоборот, вот так молчать друг с другом нравилось Им больше всякого разговора, ведь чувствовать себя комфортно в общении можно со многими, а не потерять этот комфорт, когда темы для беседы внезапно закончатся, удается лишь с единицами. Но именно с этими единицами, этими избранными, приятнее всего проводить время и понимать, что вам не нужно говорить каждую секунду, искать новые темы для обсуждения, чтобы чувствовать себя в своей тарелке.

Ее пальцы скользили по Его обнаженной груди, рисуя на ней какие-то причудливые фигуры. В один момент Она вздохнула, подтянулась немного вверх, ближе к Его лицу, и, улыбнувшись, провела кончиками пальцем по его контуру, начиная виском и заканчивая подбородком. Он закрыл глаза, наслаждаясь Ее нежными прикосновениями, а, когда Они остановили свой путь, взял Ее руку и прижал ладонью к своей щеке.

— Я знаю, мы договорились не думать сейчас о будущем, — нерешительно произнесла Она, — но можно кое-что спросить?

— Конечно, — лениво ответил Он, не выпуская ее руки.

— Что ты думаешь о детях?

— О детях? О каких детях?

— Ну-у, — протянула она, — предположим, о наших возможных будущих детях.

— А ты хочешь ребенка? — спросил Он, осторожно убрав с Ее лица растрепанные пряди, пока Ее рука, пользуясь моментом, скользнула вниз.

— Ну, может, не прямо сейчас, — отвечала Она, ласково двигаясь пальцами по Его шее, — но, мне кажется, было бы здорово, если бы однажды наша маленькая семья стала чуточку больше. Я люблю детей, я возилась с ними всю свою жизнь, поэтому всегда мечтала завести своего ребенка и подарить ему счастливую жизнь.

Он тихо, едва заметно вздохнул и стал заправлять непослушные локоны Ей за ухо, изредка касаясь Ее щек, которые тут же вспыхивали и розовели.

— У нас с тобой будут дети, — пообещал Он. — Двое, трое, пятеро — сколько захочешь. И мы будем прекрасными родителями.

— Да, — вздохнула Она. — Но дело не только в том, я хочу ли я этого. Мне важно знать, хочешь ли этого ты тоже. Только серьезно, я не обижусь.

— Почему нет? — пожал Он плечами. — Впервые за триста лет я встретил женщину, которую по-настоящему люблю, и даже женился на ней. И если уж мы теперь действительно семья, можно подумать даже о детях.

— Правда?

— Конечно. Можем хоть сейчас подавать документы на усыновление или удочерение.

— Ты хочешь взять ребенка из детдома? — спросила она, удивленно подняв брови.

— А ты знаешь другой способ завести нам с тобой детей?

— Ну, вообще-то, да, мы могли бы сделать это старым-добрым способом, — произнесла Она, но вдруг замолчала и подняла на Него свой многозначительный взгляд. — Стой, или..?

— Или, — уверенно кивнул Он, прервав Ее на полуслове, и как-то тяжело вздохнул. — У нас с тобой не может быть собственных детей.

— Это из-за того, что ты вампир? — спросила Она, скорее, утверждая и заранее зная ответ на этот вопрос.

— Да, — ответил Он. — Вампиры не могут иметь детей. Мы бесплодны.

— Мне стоило об этом догадаться, — произнесла Она и приподняла голову, чтобы заглянуть в Его глубокие темно-карие глаза. — Наверное, глупо было начинать весь этот разговор.

— Нет, что ты, — возразил Он, сжав ее руку. — Этот разговор должен был состояться. Нам нужно было обсудить это еще раньше, до свадьбы, когда мы только начали о ней думать.

— Может быть, — согласилась Она. — Но это в любом случае не имеет значения. Будут ли наши дети приемными или их не будет вовсе, мы все равно останемся вместе и проживем счастливо всю жизнь. Так ведь?

— Конечно, — прошептал Он, улыбнувшись, и поцеловал Ее.

Она обвила руки вокруг Его шеи и притянула Его еще ближе, пока Их тела не приблизились друг к другу вплотную, не оставляя ни миллиметра между Ними. Теплый порыв ветра ворвался в Их комнату и окутал Их полуобнаженные тела, но Они даже не заметили этого и, окончательно сбросив с себя тонкое одеяло, продолжали ласкать друг друга, нежными, мягкими движениями изучая каждый сантиметр любимого тела. Когда Их сердца в очередной раз зажглись страстью, в которую оба готовы были тотчас погрузиться с головой, Она отстранилась и, нависнув над Ним, спросила:

— Ты уверен, что бесплоден?

— Абсолютно, — ответил Он.

— Ты проверял?

— Мы с тобой вот уже который день только и делаем, что проверяем это.

— Тогда я настаиваю на еще одном эксперименте, — загадочно улыбнулась Она и опустилась чуть ближе к Его лицу.

— А я только за, — улыбнулся Он в ответ и притянул Ее к себе.

Их поцелуи, еще более горячие, чем раньше, продолжились. Они снова и снова покрывали ими тела друг друга, не останавливаясь ни на секунду и сгорая от каждого прикосновения. Они были уверены: эти дни, первые дни совместной жизни, которые Они проводили, занимаясь любовью и наслаждаясь нежностью друг друга, — самые лучшие в их жизни, и в этом Они, несомненно, были правы. Никогда ранее, даже в самом начале Их отношений, Они не были такими ласковыми, чувственными, горящими от желания и бесконечно влюбленными. Они выплескивали все самые яркие краски на первые страницы в книге Их счастливого брака, и, несмотря на обилие других не менее теплых, нежных, страстных моментов, которыми так щедро одарила Их судьба, именно к этим страницам Их жизни, Их любви Они будет возвращаться снова и снова, до конца своих дней.

сентябрь 2018 г.

— Еще раз прости, что так поздно, — прошептала я, когда Кевин вновь оказался в моей комнате.

— Это неважно, — отмахнулся он и присел на кровать, оказавшись всего в каких-то пяти сантиметрах от меня. — Как ты себя чувствуешь?

— Я… я не знаю. Я все еще ничего не понимаю. И я очень устала, устала от этой ночи, от всех этих вампирских вещей вообще. Боже, ну почему, почему это все происходит со мной?

— Эй, тише, — прошептал Кевин и положил руку мне на плечо, отчего меня как всегда словно током ударило. — Все будет хорошо, слышишь? Все всегда проходит, даже от чего, что, казалось бы, вообще не избавиться. Пройдет и это. Поверь мне.

— Ничего не будет хорошо, — покачала я головой и уронила лицо на ладони. — Я только что кого-то убила собственными руками. Ты серьезно думаешь, что я когда-нибудь смогу простить себе это?

— Сможешь, — продолжал уверять меня Кевин. — Особенно, когда поймешь, что не сделай ты этого, вероятнее всего, оказалась бы на его месте. Это была самооборона.

— Самооборона, которая зашла слишком далеко, — добавила я. — Я не должна была убивать его.

— Как и он не должен был пытаться убить тебя. Кто-то из вас так или иначе стал бы жертвой. Ты должна была защищаться, чтобы сохранить себе жизнь, и ты защищалась. Кто станет осуждать тебя за это?

— Я сама, — едва слышно прошетала я, не отрывая лица от ладоней, но была уверена, что Кевин все услышал.

Он тяжело вздохнул, сочувственно посмотрел на меня и протянул руку, чтобы, должно быть, снова утешительно положить мне ее на плечо, но на полпути вернул ее на место, сомневаясь, что это как-то расслабит меня. В этом он был прав: я действительно не хотела, чтобы меня сейчас кто-то трогал, а потому чувствовала напряжение даже от того, что он просто сидит слишком рядом, вторгаясь в мое обширное личное пространство.

— Тебе нужно поспать, — заключил Кевин. — Если еще успеешь выспаться, утром будешь чувствовать себя лучше, и мы сможем обсудить все на трезвую голову.