— А остальные? — спросила я, пытаясь отвлечь Кевина от размышлений о Бекке. — Хилари, мама? С ними все в порядке?

— Да, все отлично, — ответил он. — У Хилари легкие повреждения, но не более. Она поправится. Уже поправляется.

— Это главное, — кивнула я, не без тревоги, однако, восприняв новость о ранении Хилари. — Но теперь ведь все хорошо, так? Больше нет ни Элмера, ни каких-либо других препятствий для нормальной жизни?

— Зависит от того, что для тебя значит эта "нормальная жизнь", — усмехнулся Кевин. — Теперь, когда ты вампир, эти понятия могут различаться.

— Я стану кидаться на людей и рвать им глотки каждый раз, когда захочу есть?

— Не настолько различаются, — покачал он головой с широкой улыбкой на лице.

— Тогда все в порядке, — уверенно произнесла я. — Если мы пережили этот сентябрь, мы сможем пережить все. А теперь помоги мне подняться.

Он посмотрел на меня с некоторым удивлением, приподняв одну бровь.

— Подняться? — переспросил Кевин.

— Да, мне трудно. Если ты не помнишь, я пролежала тут сутки мертвой. Придется заново учить тело функционировать.

Он слегка улыбнулся и подал мне руки. Схватив их, я резко подняла верхнюю часть тела и, подтянувшись к Кевину, прильнула губами к его рту, на что он спустя секунду ответил взаимностью.

11 октября 2018 г.

Медленными шагами Она прохажилась по блестящему, отполированному паркетному полу и слегка касалась кончиками пальцев выкрашенных в нежно-голубой цвет стен. Через большие окна пробивался слабый солнечный свет, который едва проглядывал сквозь серые тучи, затянувшие все небо над городом. Она не любила пасмурной погоды, но сейчас, остановившись около окна, занимавшее чуть ли не всю стену, зачарованно глядела на это бесконечное серое небо и ровно дышала, наполняя грудную клетку гармонией и спокойствием. Уголки Ее губ сначала лишь чуть дернулись, а затем медленно постянулись к щекам, заставляя Ее лицо засиять от счастливой улыбки.

В просторной комнате было пусто: никакой мебели, никаких вещей и предметов — лишь Она одна заполняла абсолютную пустоту помещения. Эта комната, этот дом в целом означал для Нее новую страницу в жизни, которая, несомненно, будет светлой и радостной, полной ярких моментов, о которых Она до конца жизни будет вспоминать с широкой улыбкой и сладкими слезами ностальгии на глазах. Самый темный период Ее жизни, эти страшные шестнадцать лет бегов и тревоги, наконец закончился. Совершенно спокойная внешне и внутренне, Она стояла у окна и, никуда не спеша, смотрела на плывущую все дальше огромную тучу, и никто уже не мог представить, что еще пару недель назад этот момент был для Нее настоящей роскошью.

Теперь же Она постепенно обретала все то, что давным-давно потеряла и уже не надеялась найти: гармонию с собой, стабильность в жизни и, самое главное, семью. Никогда у Нее не было семьи крепче той, с которой Она прочно связала свою судьбу сейчас. Теперь женщина была уверена: Она не только любит сама, но и воистину любима. У Нее был дом, куда можно было прийти в любую секунду и где в каждой молекуле воздуха обитали любовь, доверие и взаимопонимание. Она вживую видела улыбки всех своих близких, могла обнять их, поговорить с ними, и уже никто — абсолютно никто — не сможет заставить Ее покинуть этих людей.

Где-то в далеке послышались тихие, практически бесшумные шаги — один из Ее самых любимых звуков. Улыбнувшись еще шире, Она медленно обернулась и увидела в дверном проеме Его. Прильнув всем телом к стене, Он безмолвно смотрел на Нее и, лишь когда Она заметила Его присутствие, ласково улыбнулся. Ему уже давно стукнуло триста лет, но стоило Ей посмотреть на Него этими чудесными глазами, полными искреннего счастья, как Он начинал чувствовать, что превращается в глупого шестнадцатилетнего мальчишку, который без памяти влюбился в сошедшего на землю ангела, недоступный ему идеал красоты. Стараясь всюду сохранять холодный, серьезный вид, Он таял, когда видел Ее радостной, полной сил, энергии и безграничной любви ко всему миру.

— Мне нравится это место, — сказала Она, водя пальцами по большому белоснежному подоконнику. — Здесь так красиво и спокойно. Хочу остаться тут навсегда.

— Я тоже, — ответил Он, посмотрев в широкое окно. — Если бы я мог всю жизнь провести в одном месте, то я бы определенно выбрал это.

Она как-то грустно улыбнулась, вдруг осознав, что Им на самом деле нельзя оставаться здесь на слишком долгий срок. Однако вскоре и эти мысли перестали Ее тревожить. Да, Они покинут это место, но не сегодня, не завтра и даже не через месяц. Впереди у Них несколько лет жизни в этом районе, а потом, когда Им придется уехать, быть может, к Ним присоединяться также близкие Им люди, и тогда любой уголок мира, даже самый суровый, станет сущим раем на земле.

— Уже думала, как все здесь обустроить? — спросил Он, обводя комнату взглядом.

— О да, — довольно протянула Она. — И ты даже не представляешь, как много. У меня очень много идей, осталось только придумать, как соединить их единое целое. Думаю, мне понадобится твоя помощь.

— Сделаю все, что в моих силах, — слабо улыбнулся Он. — Несмотря на то что я полный ноль в дизайне.

— Ты про все так говоришь, — сказала Она, закатив глаза. — И тем не менее делаешь все идеально.

Он скромно усмехнулся и уже открыл рот, чтобы возвратить Ей, но Она опередила Его, покачав головой и произнеся:

— Даже не спорь. Я знаю, что права.

На секунду Он опустил голову, а затем поднял ее и склонил на бок. Его черные глаза со всей нежностью изучали черты Ее лица. Он вглядывался в них на протяжении вот уже почти двадцати лет, знал наизусть каждую ямочку, каждую родинку, и все же Он продолжал с любопытством смотреть на это лицо, примечая каждую мелкую перемену. И это Ему не надоедало. Казалось, пройдет еще десять, двадцать, пятьдесят лет, а Он все будет стараться уловить момент и запечатлеть в своей памяти новое выражение Ее лица, его черты, беспощадно изменяемые временем, но не теряющими свое очарование.

— Тебе никогда не приходило в голову, что теперь, когда вся эта история с Элмером окончена, жизнь станет гораздо скучнее? — спросил Он, мягко постукивая кончиками пальцев по стене.

— Скучнее? — переспросила Она и задумчиво замолчала на несколько секунд. — Нет, я так не думаю. Какими бы сумасшедшими ни были все эти годы, самое прекрасное еще впереди. Мы наконец-то встретились с собственной дочерью и, кажется, даже стали налаживать с ней отношения. И это огромнейшее счастье — знать, что она счастлива, видеть ее улыбку, слышать ее смех… Быть может, теперь жизнь и правда станет спокойнее, но разве отсутствие вечного адреналина сможет лишить ее всей этой прелести?

Он отрицательно покачал головой и растянул губы в слабой, задумчивой улыбке.

— Не думаешь, что было неправильно обращать ее? — спросил Он. — Эгоистично, я бы сказал.

— Ну-у, нет, — протянула Она, задумавшись. — Наверное, нет. Она ведь и сама не хотела умирать. Ей хотелось жить.

— Но она так или иначе умерла, — пожал плечами мужчина.

— Но таким образом у нее появился шанс на вторую жизнь. И, возможно, более счастливую, чем первая.

— И тем не менее она не хотела этого, — произнес Он спустя несколько секунд раздумий. — Она не хотела становиться вампиром. И тот факт, что Кевин все-таки сделал это, что мы все его поддержали, — разве он не делает нас эгоистами по отношению к ее желаниям?

Ничего не отвечая, Она лишь посмотрела в окно. Туча уже закрыла все небо, и те слабенькие лучики солнца, которые изо всех сил старались сохранить у людей ощущение разгара дня, вскоре исчезли из виду.

— Ладно, может быть, мы все были немного эгоистичны в тот момент, — наконец, ответила Она. — Однако вспомни ее две недели назад и посмотри на нее сейчас. Это ведь два разных человека! Мне кажется, она и сама уже ни о чем не жалеет.

— Может быть, — произнес Он с некоторым сомнением в голосе. — Но даже если так, каковы гарантии, что она не изменит свое мнение через десятки лет, когда все близкие люди постепенно, один за другим, начнут покидать этот мир? Когда все будет испробовано и исследовано, когда не останется поля деятельности, в котором она еще не попробовала свои силы? Я ведь прошел через это и знаю, как это тяжело.