Очевидно, нужно было избавиться от трупа. Только вот каким образом? Нужно было сделать это тихо, незаметно, чтобы не разбудить маму, которая, видимо, спала слишком крепко, раз до сих пор не стояла на пороге. Впрочем, может быть, это и к лучшему. Мне не хотелось тревожить маму, не хотелось говорить ей о вампирах, даже если один из них сейчас пытался убить меня. Я знала, что она много нервничает на работе, и доставлять ей какие-либо неприятности, заставлять ее беспокоиться мне просто не позволяла совесть. К тому же я была сильно напугана ее возможной реакцией. Убить человека, даже если на то были свои причины — это не "двойку" получить. Если я спокойно могла говорить о неудачах в школе и проблемах в личной жизни, не боясь, что мама разозлиться и накажет, то предугадать ее реакцию на убийство у меня не получалось. Все могло произойти: от сочувствия и поддержки до жестоко наказания и неисправимого ухудшения наших отношений. Конечно, интуиция подсказывала мне, что мама, вероятнее всего, поймет и попытается помочь, но риск обратного пугал и заставлял меня молчать о случившемся.

Однако проблема никуда не исчезала и решать ее надо было срочно, пока город не начал просыпаться и наполняться толпами людей. Все еще дрожа, я решилась взглянуть на тело и даже поползла к нему чуть ближе. Прошло максимум десять минут, а от того мужчины, который с такой жесткостью набросился на меня, не осталось ни единого узнаваемого следа. Лицо его вдруг постарело лет на пятьдесят, иссохлось чуть ли не до состояния песка и обрело жутковатый бледно-серый оттенок. Та же участь не миновала и остальных частей его тела, и если бы кто-то сейчас взглянул на него, то ни за что на свете бы не сказал, что еще каких-то десять минут назад эта мумия была молодым, невероятно сильным и энергичным человеком. Сама я уже сомневалась, это ли существо недавно напало на меня.

Смотреть на него было страшно, и меня точно несколько раз передернуло, пока я рассматривала своего потенциального убийцу. Сначала меня даже затошнило, но чем дольше я вглядывалась в это усохшее тело, тем легче было переносить его вид, и, хоть меня все еще сильно трясло, хоть это все казалось невероятно жутким, я смогла практически полностью изучить лежавшее передо мной тело. Если не считать чудеса перевоплощения молодого парня в великовозрастного старика, не было в нем ничего интересного, кроме маленькой, едва заметной с первого взгляда татуировка. Она располагалась на шее, практически за ухом, и мне потребовалось приложить достаточно усилий, чтобы разглядеть ее, так как я брезговала прикасаться к телу и не могла повернуть его голову. Однако я все же смогла увидеть эту маленькую буковку "Э", обведенную в аккуратный квадрат. Не придавая этому большого значения, я осторожно поднялась и тут же присела на кровать, закрыв лицо руками. К глазам подступал очередной приступ слез, но на этот раз я смогла его подавить.

Ломая голову над тем, куда мне деть этот иссохший вампирский труп, я вдруг кое о чем вспомнила и покосилась взглядом на лежащий под столом рюкзак. Одно мгновение — и я оказалась рядом с ним, стремительно выкладывая все его содержимое на пол, пока в моих руках не оказался картонный прямоугольник, забытый и заброшенный на самый низ. Эта визитка внезапно стала моим единственным шансом на спасение, шансом на то, что все разрешится тихо и незаметно для окружающих. И хотя я не могла надеяться на помощь того, к кому еще недавно была решительно холодна, нужно было попытаться. В любом случае, худшее пережито и хуже уже ничего не могло произойти.

Добравшись до телефона, я стала дрожащими пальцами, не попадая по экрану на нужные цифры, набирать указанный на визитке номер. Получилось не сразу, но, когда оставалось только нажать на кнопку вызова, я начала нервничать еще больше, мешкать, сомневаться. Все-таки была поздняя ночь, да и звонить тому, с кем у тебя довольно натянутые отношения, чтобы просить помощи, не очень просто. В один момент я даже решила стереть номер и никуда не звонить, но мои дрожащие пальцы подвели меня, и я случайно нажала на кнопку вызова. Послышались гудки. Решив, что уже поздно думать, я приложила телефон к уху и, закрыв глаза, делая глубокие вдохи и выходи, попыталась немного прийти в себя.

— Алло? — раздалось в телефоне, и я вздрогнула, понимая, что начинаю паниковать, но все еще упорно стараясь успокоиться.

— К-кевин? — прошептала я, запинаясь и борясь с внезапными слезами.

— Да, — настороженно ответил он. — Андреа, это ты? Что-то случилось?

— Я… Я просто…

Я пыталась говорить внятно и уверенно, но голос дрожал даже сильнее, чем я представляла, а глаза предательски пустили по щекам обильные водопады из слез.

— Понимаешь, я… — попыталась я снова. — Я спала, а он ворвался, и я… Я испугалась, я даже не думала… Боже… Кевин, я, кажется, его убила. Я убила вампира.

15 июня 2001 г.

— У всех вампиров такие холодные руки? — спросила Она, медленно водя пальцами по линиям Его ладони.

— Только у меня, — ответил Он, положив подбородок Ей на макушку. — Считай, что это моя особенность.

— Особенность? — повторила Она, подняв на него свой взгляд.

— Именно так.

— И что, они у тебя всегда такие? Все время?

— Всегда, — подтвердил Он и осторожными, нежными прикосновениями заправил выбившуюся каштановую прядь Ей за ухо, проведя прохладными пальцами по Ее щеке. — Но ты можешь попытаться согреть их, если хочешь.

— Хочу, — ответила Она, и Их пальцы тут же сплелись в единое целое.

Она нехотя оторвалась от Его груди, слегка приподняла голову и прильнула к Его бледным губам. Невинный, полный нежности и света поцелуй с каждой секундой набирал обороты, сменяя робкий трепет в теле на жгучее желание, страсть, которая уже скоро полностью охватила влюбленных. Не прекращая поцелуй, будто бы боясь хоть на мгновение расстаться с любимыми губами, Она резко взобралась на Него, пока Его руки медленно скользили вниз, перебегая с Ее талии на полные округлые бедра.

Было утро, и яркий солнечный свет настойчиво пробивался сквозь тонкие бежевые занавески, освещая комнату своим мягким сиянием. Часы давно пробили двенадцать, а Они, несмотря на то что вот уже час как встали, продолжали нежиться в воздушной постели отеля, наслаждаясь теплыми объятиями и ласковыми прикосновениями друг друга. Большего Им и не нужно было: Они в кои-то веки могут свободно проводить время вместе, лежать в одной кровати и не бояться, что им вот-вот придется расстаться. Теперь Они официально стали одним целым, одной семьей, и ничто, кроме, пожалуй, самой смерти, не могло разлучить их. Стремясь в полной мере насладиться первыми сладкими деньками в браке, этим волшебным чувством единства и ощущением вечности, с которой теперь неразрывно связаны Их отношения, Их любовь, Они скрылись ото всех в маленьком итальянском городке и, хотя в планах было много романтических прогулок, экскурсий и других развлечений, проводили дни здесь, в крохотном, но уютном номерке отеля, в этой так полюбившейся Им кровати. Впрочем, на то, чтобы повидать мир, у Них была вся жизнь, а медовый месяц и страстные чувства, не запятнанные бытом и не притупленные привычкой, случаются всего раз.

Она вновь опустилась Ему на грудь, крепко обняв Его одной рукой, а Он, изредка целуя Ее в макушку, игрался с Ее шелковистыми каштановыми прядями.

— Не хочу вылезать из постели, — произнесла Она. — Никогда. Здесь так хорошо.

— Мы никуда не торопимся, — ответил Он, запуская бледные пальцы в Ее волосы. — Можем пролежать тут и день, и два, и всю неделю. Я лично не против.

— Да, но мы могли точно так же пролежать весь медовый месяц и в Лондоне, — возразила Она. — Если уж мы в Италии, то наверняка должны хоть немного погулять по городу. Иначе зачем мы здесь?

— Мы здесь, чтобы наслаждаться друг другом. Спокойно, без посторонних, без каких-нибудь важных дел. Остальное неважно. Если мы за месяц не успеем сделать все, что задумали, мы останемся на год. А сейчас давай просто жить моментом и не думать ни о чем, кроме этой самой минуты.