— В каком смысле странный? — спросила мама, откусывая пиццу и пытаясь оторвать от куска тянущийся длинными нитями сыр.

— Ну, как сказать… Знаешь, обычно я уже за первые несколько дней могу решить, приятен мне человек или нет, хотела бы я общаться с ним, но с этим одноклассником все иначе. Сначала он меня раздражал, потом показался вполне себе милым, а затем я случайно увидела, как он сделал кое-что очень нехорошее, и с этих пор я не могу понять, как мне нужно к нему относиться. Одна часть меня говорит, что я не должна ему доверять и даже говорить с ним без особой надобности, а другая, хоть и более маленькая, шепчет, что он, на самом деле, все тот же милый парень и мне не нужно посылать его каждый раз, когда он пытается поговорить. И я не знаю, к какой из этих сторон мне стоит прислушиваться больше. Это… это все сложно.

С полминуты мама молча жевала пиццу и задумчиво пялилась в экран телевизора, уже не уделяя особого внимания фильму. Схватив со стола стакан с колой, она сделала небольшой глоток, повернула в мою сторону голову и спросила:

— А что конкретно нехорошее он сделал?

Сердце с грохотом ударилось о грудную клетку и отскочило куда-то вглубь при одном воспоминании о той ночи, когда я увидела Кевина в парке. Сглотнув, я постаралась сделать свой голос спокойным, прежде чем ответить на мамин вопрос.

— Он жестоко поступил с одним человеком. Я бы не хотела говорить, что конкретно он сделал, но это меня сильно напугало. Конечно, потом он пробовал оправдаться, и я его выслушала, но разве этого достаточно, чтобы забыть обо всем и вести себя так, будто ничего не было?

Мама придвинулась чуть ближе, развернулась ко мне, на этот раз всем телом, и произнесла:

— Что ж, я, конечно, не знаю, что этот парень сделал и насколько это было жестоко, но все мы имеем право на ошибку. И если, конечно, он не убил человека или не бесповортно разрушил ему жизнь, то он все еще может оказаться хорошим парнем. Ты можешь дать ему второй шанс и закрыть глаза на все случившееся на первый раз, если он тебе действительно не безразличен. Сможет в этот раз подтвердить свой статус милого парня — прекрасно. Не сможет и снова сделает что-то отвратительное — гони его в шею, он и правда мудак.

— Думаешь, стоит попробовать? — спросила я, прижав ноги к груди и положив подбородок на колени.

— Попробуй, — пожала плечами мама. — В любом случае, я уверена, ты сможешь постоять за себя, даже если он окажется самым настоящим ублюдком. Ты способна справиться с кем угодно и с чем угодно.

— Мне бы твою уверенность, — усмехнулась я и уткнулась в экран телевизора. Через секунду то же самое сделала и мама. Больше мы к этой теме не возвращались, и я только была рада этому.

"Быть может, мама права, — думала я, возвращаясь в свою комнату спустя час. — Мне нужно отбросить все плохие моменты и дать ему второй и последний шанс, а там уже будет видно, стоит ли нам продолжать общение или нет." С этими мыслями я приняла душ и легла спать.

Ночью мне приснился тот же сон, что и позавчера: снова меня окружали вампиры, снова я волшебным образом обратилась в одну из них и снова Кевин стоял так рядом, что между нами едва бы смог пролезть и тонкий волосок. Сердце заколотилось, как бешеное, когда он вновь схватил мою руку, и от этого я вдруг распахнула глаза, обнаружив себя в кровати посреди поздней ночи. Вокруг было тихо, лишь сверчок непрестанно стрекотал под окном и осенний ветерок изредка покачивал прощающиеся с теплом деревья. Потерев глаза, я нащупала на тумбочке стакан с водой, который оставила здесь еще с вечера, и тремя большими глотками опустошила его полностью.

Едва я успела поставить стакан обратно на тумбочку, как занавески взлетели вверх, а в комнату через окно ворвался мощный поток воздуха, слишком сильный для того слабенького ветерка, гуляющего по улице и нападающего на деревья и кусты. Я напряглась и с замиранием сердца стала осматривать комнату. Разум утверждал: это всего лишь сильный ветер и бояться тут нечего, но сотни просмотренных фильмов ужасов говорили, что если я сейчас не среагирую так, как надо, то умру уже через пару секунд.

Осмотрев темную половину комнаты, я убедилась, что там никого нет, и с облегчением перевернулась на другой бок. Но не успела я довести дело до конца и уютно устроиться в постели, как тут же подскачила и рефлекторно отодвинулась чуть ли не к самому краю кровати. У окна кто-то стоял. Я могла четко различить темный мужской силуэт, выделяющийся на фоне освещенного луной окна. Мне хотелось закричать, разбудить маму, позвать на помощь, но звук застывал на полпути, и у меня получалось лишь испуганно раскрыть рот. В панике я стала судорожно нащупывать вещи на тумбочке, даже не глядя на нее. Оборачиваться или просто отводить взгляд было опасно.

Силуэт медленно двинулся вперед, давая понять, что он действительно живой, а не плод моего сонного воображения. Сердце разогналось до такой скорости, что, казалось, еще чуть-чуть, и оно выпрыгнет из грудной клетки и отлетит в самый конец комнаты. Но пока оно только безуспешно пробивало грудь, а я стремительно отползала все дальше и дальше, практически падая с кровати, но продолжая шарить рукой по тумбочке.

— Ну-ну, спокойно, — прошептал хриплый, совершенно незнакомый мне голос. — Я здесь для того, чтобы помочь тебе исполнить свое истинное предназначение. Чем меньше ты дергаешься, тем меньше проблем и у тебя, и у меня.

Наконец-то я нашла на тумбочке что-то, похожее на расческу, и, незаметно схватив ее, окончательно спрыгнула с кровати. На ногах от меня было больше пользы, и я, вспоминая все приемы самообороны, которые только знала, готовилась защищать себя до последнего. Я попятилась назад, к двери, но мужчина в одно мгновение оказался рядом и набросился на меня. Паникуя, не понимая, что происходит, я тут же со всех сил толкнула его в живот. К моему удивлению, это сработало: парень отлетел в другой конец комнаты, чуть не врезавшись в стену и кое-как удержавшись на ногах. Пока я поражалась тому, что смогла ударить его так сильно, он, оправившись от удара, мгновенно выпрямился и весь загорелся от ярости. Его глаза вдруг почернели, пальцы собрались в два крепких кулака, обнаженные челюсти плотно сжались, и я, несмотря на темноту, смогла рассмотреть, как из некоторых его зубов вырастают клыки. Понимая, что я разозлила его не на шутку, я уже мысленно готовилась умереть, а из моих глаз обильными ручьями внезапно потекли слезы.

Мужчина ринулся вперед, и я, угадав его следующие действия, лишь выставила расческу острым концом вперед и зажмурилась до боли в глазах. Казалось, сейчас я уже ничем не спасусь, я обречена на смерть, но в эту долю секунду, в которую он с невероятной скоростью бежал ко мне, я была готова поверить во всех богов на свете, лишь бы только спастись.

Ему понадобилось одно лишь мгновение, чтобы оказаться рядом и уткнуться своей грудью в кончик моей расчески, но далее ничего не последовало. Боясь раскрыть глаза, я продолжала стоять в одной позе. Шло время, пробегала секунда за секундой, а мужчина все молчал и не двигался. Когда прошло полминуты полного бездействия, я не выдержала и решила посмотреть, в чем дело. Открыв глаза, я увидела перед собой мертвое, иссушенное, волшебным образом посеревшее тело, висящее на краю расчески.

Вздрогнув от ужаса, я отпустила расческу, и тело с грохотом свалилось на пол. Слезы хлынули из глаз, словно два огромных океана, накрывающих волнами берега во время сильного шторма. Дрожа, всхипывая, я медленно скатилась по стене на пол и закрыла рот руками. "Твою мать, я его убила, — мысленно твердила себе я снова и снова. — Я только что убила человека. Боже, что я наделала!" Все еще не до конца понимая, что конкретно произошло и кого я убила, я несколько минут сидела в углу комнаты, боясь лишний раз взглянуть на тело, и отчаянно пыталась унять дрожь в теле, прекратить лить слезы и взять себя в руки. Шла минута за минутой, разум постепенно прояснялся, и меня вновь начал охватывать страх, но уже не от того, что я каким-то образом проткнула вампира своей деревянной расческой, а от того, что будет со мной дальше. Я совершенно не представляла, что мне сейчас делать и как безнаказанно выйти из положения. Что там обычно делают люди, которые по нелепой случайности кого-то убили?