Но мне не нужно было мстить, и я, не стремясь никого преследовать, осталась на прежнем месте. Вдыхая пронесшийся по опустошенной городской площади поток свежего воздуха, я чувствовала, как каждая клеточка моего тела наполняется невиданной силой, способной разрушить все на своем пути, и радовалась ей, как маленький ребенок, получивший желанный дорогой подарок. Передо мной стоял лишь Кевин, который все это время молча наблюдал за происходящим. Увидев, что я заметила его, он широко улыбнулся, сделала несколько шагов вперед и вдруг взял меня за руки. Его прикосновения даже во сне отозвались в моем теле миллионом электрических разрядов, но я, ничуть не сопротивляясь, только подошла ближе. И вот, когда между нами оставался один лишь сантиметр, а наши носы практически соприкасались друг с другом…

Я проснулась. Проснулась в холодном поту, охваченная смущением и недоумением. Вспоминая каждый момент сна, я билась головой о подушку и упорно пыталась стереть себе память, внушить, что ничего подобного не было и быть не могло, даже в таком странном сне, как этот. Продолжался этот приступ ненависти к собственному сознанию за выдачу подобных снов около десяти минут, после чего я, все еще сгорающая от стыда, перевернулась на спину и начала постепенно приходить в себя.

Вокруг было темно, на улице стояла глубокая ночь. Включенный мною на секунду телефон показывал три часа ночи, но спать мне уже, понятное дело, не хотелось. Посчитав, что я проспала около двенадцати часов, я даже не стала пытаться отправить себя обратно в мир снов, а просто встала с кровати и, шлепая голыми ногами по холодному полу, поползла в сторону кухни. Лишь опустошив два стакана воды и немного заполнив свой проголодавшийся желудок всеми остатками еды, которые я только смогла найти в холодильнике, я уговорила себя вернуться в комнату и посмотреть какой-нибудь сериал. Но вновь мои планы были сорваны: только я включила телефон, чтобы найти себе развлечение на ночь, как меня вдруг снова начало клонить в сон.

Снова проснулась я лишь в семь утра, когда на телефоне, выпавшем из моих рук во время сна и отлетевшем на пол, зазвонил будильник. Ощупывая в полусонном состоянии тумбочку и постель, я не сразу определила, откуда идет звук, и, только согнувшись над полом, увидела, как вибрирующий телефон дергается и переползает с места на место. Выключив будильник, я окончательно сползла с кровати и, потирая висок, поплелась в ванную.

В очередной раз мне удалось убедиться, что недостаток сна — это не так страшно, как его избыток. В первом случае ты, по крайней мере, можешь вернуться домой и выспаться. С пересыпом же все не так просто: ты не можешь лишить себя лишних проспанных часов и обречена на то, чтобы весь день чувствовать себя ни на что не способным овощем. Вот и я уже представляла, как ужасно проведу утро, однако, к моему счастью, пробежка и огромная чашка крепкого кофе спасли меня от остатков сна. Не то, чтобы во мне вдруг пробудились активность и желание что-то делать, но я, по крайней мере, вернулась к своему нормальному, размеренному состоянию.

За пару минут до начала третьего урока я вошла в кабинет английского, постепенно заполняющийся людьми, и, бросив рюкзак на свою парту, развалилась на стуле. В ожидании звонка я достала телефон из кармана и, обновив ленту, стала бегло просматривать немногочисленные новости.

Не прошло и минуты, как в класс вошла небольшая смеющаяся компания и расположилась на последних партах, а один, отбившийся от друзей, притормозил около моей парты. Мне не нужно было даже поднимать глаза, чтобы понять, что это Кевин. Его изящные тонкие пальцы вновь легли на мою парту, и я как обычно подняла глаза, но, увидев его приветливо улыбающееся лицо, внезапно вспомнила сон, который видела этой ночью. Все внутри меня перевернулось, когда перед моими глазами вновь возник образ нас двоих, держащихся за руки, стоящих чересчур близко, и я смутилась, но постаралась не показывать этого.

— Привет, — произнес Кевин.

— Привет, — тихо, хрипло повторила я и тут же откашлялась, чтобы сделать голос более громким.

— Как дела?

— Ты что-то хотел? — резко спросила я, проигнорировав его вопрос.

— Узнать, как твои дела, — пожал плечами Кевин. — Разве обязательно нужна серьезная причина, чтобы поговорить с тобой?

— В предыдущие несколько раз, когда мы пробовали разговаривать, у тебя всегда были причины. Странно слышать, что сейчас ты хочешь просто пообщаться. За этим точно что-то скрывается.

Он засмеялся, а я, все пытаясь выгнать из головы любые мысли об этом глупом сне, отчего-то смутилась еще больше.

— Что ж, — задумчиво произнес Кевин, — если тебе нужна причина… Может, я просто хочу узнать тебя поближе?

— Зачем?

— А почему нет?

— Поверь, ты этого не хочешь. Я скучная и иногда противная.

— С чего ты это взяла?

— Было бы иначе, я бы сейчас сидела здесь в компании каких-нибудь крутых девчонок, а не с телефоном в руках. Хотя я, впрочем, особо не жалуюсь.

Кевин усмехнулся и, прищурившись, слегка склонил голову на бок.

— И все равно ты мне кажешься скучной.

— Тебе только кажется. Что-то еще?

— Андреа, я же серьезно, — вздохнул он, закатывая глаза. — Почему ты не хочешь дать мне и шанса поговорить с тобой?

— Потому что я просто не хочу говорить с тобой? Не думал об этом? И вообще, вчера ты обещал, что отстанешь от меня, если я тебя выслушаю. Я свою часть выполнила, твоя очередь.

Кевин в упор смотрел на меня, и я старалась сохранять уверенность, не отводить взгляда, но его глубокие серые глаза становились все более жуткими, а ситуация — все более неловкой, и уже скоро я опустила глаза обратно в телефон.

— Ладно, — наконец произнес Кевин. — Больше не буду доставать тебя. Но, если ты вдруг передумаешь, — он достал из кармана картонную карточку и оставил на моей парте, — позвони по этому номеру.

Не успела я ничего сказать, как Кевин обогнул парты, одну за другой, и оказался в другом конце класса, рядом с той компанией, с которой вошел сюда. Я проводила его взглядом, а затем пальцем подвинула ближе карточку, на которой курсивными черными буквами было написано "Кевин Уильямс", а под ними — его телефон. По началу я, зная, что он сейчас сморит в мою сторону, хотела демонстративно разорвать эту визитку и выбросить остатки, но что-то во мне говорило этого не делать. В итоге я просто отодвинула карточку на край стола, а в конце урока незаметно смахнула ее в рюкзак со всеми тетрадями.

Следующий вечер, вечер пятницы, мы с мамой провели вместе за просмотром ее любимой "Амели" и поеданием пиццы, тем самым отмечая начало маминого двухнедельного отпуска. Развалившись на диване перед телевизором, мы опустошали одну коробку пиццы за другой, пока наши желудки не наполнились настолько, что готовы были взорваться, разговаривали обо всем на свете и просто весело проводили время в компании друг друга. Сложно было представить что-то лучше такого вечера, и я с радостью проводила каждую его секунду, забыв обо всем, что волновало меня в течение дня, недели, всей моей жизни. И я бы, наверное, не вспомнила ни о каких проблемах, если бы мама случайным образом не напомнила мне о них.

— Кстати говоря, как дела в школе? — спросила она, нагибаясь к столу за очередным куском пиццы. — Спустя две недели после начала занятий я впервые могу застать тебя, чтобы об этом спросить.

— Лучше бы не спрашивала, — вздохнула я, закидывая ноги на диван.

— Что, все так плохо?

— Нет, на самом деле, все в порядке. Учеба как учеба: уроки скучные, одноклассники раздражающие, перемены короткие — все как обычно.

— Тогда почему мне не следовало об этом спрашивать?

Я пожала плечами и, опустив глаза на стол, задумалась, стоит ли маме знать что-нибудь о Кевине. Говорить о нем, не затрагивая секретной темы, было крайне трудно, но я решила попытаться и высказаться хоть кому-то и хоть немного.

— Просто среди моих одноклассников есть один… немного странный, — начала я. — И я все никак не пойму, какой он на самом деле и чего хочет от меня.